Эпилог Коул

7 лет спустя

Десять лет.

Мне потребовалось десять грёбаных лет, чтобы наконец крикнуть всему миру, что Сильвер моя.

Ну, не совсем кричать, но показать это, женившись на ней.

Нам пришлось подождать, пока Себастьян покинет свой пост, а затем дать миру время забыть, прежде чем я смог жениться на ней.

Мы связали себя узами брака во Франции — в прямом и переносном смысле. В том городе, где я впервые поцеловал её на глазах у всех. Где нам было всё равно, кто увидит нас и наши татуировки вместе.

Место, где мы потерпели нашу первую потерю. Где она плакала, но и смеялась тоже.

Теперь она не только моя; она мой дом, моя единственная семья.

После смерти мамы я никогда не чувствовал, что потерял члена семьи. Я думаю, что перестал считать маму семьёй в тот момент, когда прочитал эту книгу. В тот момент, когда я понял, что она собирается причинить вред моей Бабочке. Моему бесконечному хаосу.

Сильвер - моя семья. Даже Себастьян и Синтия - моя семья. Это те, с кем мы проводим каникулы. Во время этих ужинов у нас самые жаркие разговоры, так как наши мнения часто расходятся.

Скажем так, Сильвер пошла в свою маму по части упрямства, и они не боятся показывать свою вспыльчивую сторону при каждом удобном случае.

Теперь она у меня есть и как моя жена, и как мой партнёр. В конце концов, Сильвер решила отказаться от политики. Она сказала, что политика душила нас, когда мы были моложе, поэтому она не будет подвергать наших детей такому испытанию.

Я обратил её на тёмную сторону, и она закончила бизнес вместе со мной.

Теперь, когда мы полностью контролируем состояние отца, мы с женой всё ещё соревнуемся в том, кто принесёт лучшие инвестиции.

В настоящее время она находится в больнице, вынашивая самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел.

Наша малышка, Ава, родилась день назад. Мы с Сильвер не могли оторвать от неё глаз.

Она играет с ожерельем-бабочкой Сильвер и медленно моргает.

– О, Боже мой. Посмотри на неё, Коул.

Сильвер чуть не разражается слезами.

– Я знаю.

Я глажу её по плечу и целую в нос, потом в голову Авы.

В течение многих лет у Сильвер было грустное выражение лица всякий раз, когда она видела детей. Она души не чает в детях Эйдена, Ронана и Ксандера, но эта потеря всегда остаётся глубоко внутри неё.

После этого я поклоняюсь её телу и пытаюсь отвлечь её от этого, но это реальность, с которой нам пришлось жить.

Теперь мы сделали возможным этого несуществующего ребёнка.

Здесь наши друзья: Эйден и Эльза, Ксандер и Ким, Ронан и Тил. Это заняло у них некоторое время, но Сильвер в конце концов помирилась с Эльзой и Ким. Ей пришлось извиниться за те годы в школе. Эльза извинилась за то, что избила её, сказав, что не должна была этого делать. Кимберли не потребовалось много времени, чтобы простить Сильвер после того, как она узнала от Ксандера и Тил, что Сильвер всегда спрашивала о ней и заботилась о ней. В университете Ким и Сильвер восстановили свою дружбу, когда мы были моложе.

Сейчас она сидит по другую сторону Сильвер, готовая заплакать вместе с ней, потому что знает, как сильно Сильвер мечтала об этом ребёнке. Кимберли всегда была мягкотелой, и, в отличие от Сильвер, она не боится это показать.

Враждебность Эльзы к моей жене уменьшилась с тех пор, как Сильвер рассказала ей об Адаме, толкнувшем её в бассейн. Со временем они подружились, учитывая, что у них общие Ким и Тил. У последней, жены Ронана, всегда было какое-то соглашение с Сильвер. Обе они наиболее яростны при принятии важных решений. Они никогда — и я имею в виду, никогда — не сдерживаются.

Ронан всегда ухмыляется, как гордый идиот, когда видит свою жену в действии.

Мы, восьмеро, никогда не расставались. Мы живём в одном и том же мире и занимаемся одним и тем же бизнесом. Мы часто встречаемся, чтобы посмотреть игры и даже вернуться на встречу. Леви и его жена Астрид тоже присоединяются к нам. Нокс, брат-близнец Тил, тоже приходит, когда... ну…когда он не так поглощён своей новой жизнью.

Ночи начинаются и заканчиваются выходками Ронана и Ксандера. Мы с Эйденом притворяемся, что терпим их. Правда в том, что нам нужна энергия, которую они привносят в нашу жизнь.

Не то чтобы мы когда-нибудь это признаем.

Ронан обнимает Тил за талию и наклоняется, чтобы заговорить. Их разница в росте так заметна, что она всегда кажется такой крошечной по сравнению с ним.

– Может, нам выдать нашего Реми замуж за маленькую Аву, ma belle – красавица?

Она хихикает.

– Перестань пытаться выдать всех замуж за нашего сына.

– Да, Рон. – Ксандер хлопает его по плечу. – Я думал, ты хочешь, чтобы он женился на моей дочери.

– Ты сказал «нет». – Ронан тычет его в ответ.

– И все же, как ты посмел обменять мою Сесилию на кого-то другого? – Ксан усмехается. – Не то, чтобы я когда-нибудь позволил бы ей выйти замуж. Она останется с нами навсегда.

Ким качает головой, улыбается, но ничего не говорит.

– Папочка. – Илай натягивает брюки Эйдена, благоговейный трепет наполняет его черты. – Она такая хорошенькая.

– Неплохо для потомства Коула.

Эйден поднимает своего шестилетнего сына, чтобы тот мог поцеловать Аву. Он целится прямо в рот.

Сильвер и Эльза смеются.

Я пристально смотрю на Эйдена.

– Держи своего сына подальше от моей дочери. Далеко отсюда.

– Что не так с моим сыном? – Эйден пристально смотрит на меня, затем ерошит голову Илая. – Не слушай своего дядю Коула, Илай. Если тебе нужна его дочь, дерзай. Я поддержу тебя.

– Нет, если я сначала сломаю ему ноги.

Я прижимаю Сильвер к себе, и она в шутку бьёт меня по плечу.

– Прекрати это.

Ладно, я всё ещё держу обиду на Эйдена, но это не только из-за помолвки. Он взял её первый танец, который я так и не смог вернуть, — вальс. И да, я помню, как она танцевала свой первый вальс, когда нам было по четырнадцать. Я помню о ней все.

Я настолько одержим этой женщиной. Пристрастился к ней. Чертовски влюблён в неё и в прекрасный хаос, который она вносит в мою жизнь.

Я снова целую её в голову, и мы оба улыбаемся, наблюдая за нашим чудом. Наша Ава.

Возможно, наша история началась не самым лучшим образом, но у нас не было бы другого выхода.

Сильвер моя, а я её.

В прошлом. В настоящем. В будущем.

Всегда.

Конец