Глава 44

МАКС

Впервые за тридцать пять лет я просыпаюсь рождественским утром, переполненный тем, что подозрительно похоже на хорошее настроение. Вайолет все еще спит рядом, ее тело теплое и мягкое. Мне следовало бы встать с постели и приготовить ей завтрак, но убежать от себя оказалось непросто.

Это уже третье утро подряд, когда я просыпаюсь с членом, прижатым к ее заднице. Третье утро подряд собираюсь откатиться от этого восхитительного искушения и заняться какими-нибудь домашними делами, потому что, кто, черт возьми, знает, как обстоят дела у нас в плане секса. В эмоциональном плане, полагаю, у нас все хорошо. Я надеюсь. Но в сексуальном... она мать моего ребенка. Не думаю, что ей бы хотелось, чтобы я отшлепал ее по заднице.

На данный момент я бы принял любой ванильный секс, который может быть предложен, — вот только, нет даже такого.

Член дергается при мысли о том, чтобы погрузиться внутрь нее, и она ерзает рядом со мной.

— М-м-м. Макс…

Ох, господи, мать твою, всемогущий. Моя сила воли не настолько сильна. Не тогда, когда я больше недели не слышал от нее этого звука. Мы медленно возвращаемся к хорошим отношениям, но какие-то моменты пока не совсем получаются. Я обнимаю ее за талию и прижимаюсь губами к шее.

— Доброе утро.

— Счастливого Рождества, — шепчет она. Ее глаза все еще закрыты. Не уверен, проснулась ли она. Вайолет снова трется об меня задом, и в животе все переворачивается. Бедра в самом деле дрожат от усилий, которое требуется, чтобы не прижаться к ней.

— Хочешь кофе?

Она издает легкий стон, размышляя, затем качает головой.

— Я хочу тебя.

Меня пронизывает жар.

— Уверена?

Она берет мою руку и скользит ею вниз по животу, между ног. Она такая мокрая, и я схожу с ума.

— Я скучал по тебе, — рычу я, поглаживая ее складки, нащупывая клитор и обводя кончиками пальцев. Она такая отзывчивая, в ответ на мои прикосновения ее бедра двигаются.

— По мне? — шепчет она. — Или по своему котенку?

Это лишний раз доказывает, что я ничего не понимаю. Щипаю клитор, заставляя ее охнуть, затем закидываю ее бедро на свое и шлепаю по нежной плоти между ног.

— Ты этого хочешь? Хочешь начать Рождество с небольшого праздничного кинка, да?

— Да, пожалуйста. — Она стонет и извивается в моих руках, когда мой член оказывается у нее между ног. — О, Макс. Да.

Первое прикосновение головки члена к ее влажной киске вызывает в мозгу короткое замыкание. Он хочет войти. Я хочу войти. Только кончик, всего на секунду.

Черт возьми, вот как мы оказались в этой ситуации, не так ли? Смеясь про себя, обхватываю эрекцию и проталкиваю головку сквозь складки.

— Что? — спрашивает она, слово обрывается, когда я начинаю толкаться в нее.

— Не обращай внимания, котенок, — рычу я. — Просто знай, это именно то место, где я хочу быть, — я покачиваю бедрами, трахая ее неглубокими, дразнящими, легкими движениями, которые кажутся мне раем.

Но Вайолет хочет большего, и, несмотря на ее первоначальную покорную мольбу о том, чтобы ее взяли, сегодня утром она ужасно командует.

— Сильнее, — протестует она, покачивая бедрами.

И когда не получает немедленного, более глубокого контакта, которого хочет, моя маленькая шалунья отодвигается от меня — и встает на четвереньки.

— Пожалуйста, Макс, — шепчет она, отбрасывая длинные темные волосы через плечо и прижимаясь щекой к матрасу. Она виляет задницей в воздухе, и я могу просто умереть и попасть в рай.

— Пожалуйста... что? — спрашиваю я, пристраиваясь к ней сзади.

— Трахни меня. Ты мне нужен.

Она такая красивая, такая чертовски сексуальная, и на этот раз я не сдерживаюсь. На этот раз врезаюсь в нее, отдавая все, что у меня есть.

Она выгибаете спину, и я сминаю ее ягодицы обеими руками. Большой палец левой руки водит по чувствительной коже вокруг заднего прохода. Розового и нежного. Нужно засунуть туда пробку, достаточно большую, чтобы я чувствовал ее, пока буду трахать. Если мы вернемся к нашим обычным отношениям, то таков план на завтра.

Я вывожу нежные круги, стимулируя ее дырочку, и она дрожит. Я чувствую эту дрожь членом, когда она сжимается вокруг меня.

— Тебе нравится, котенок?

— М-м-м. Да.

— В один прекрасный день я овладею этой задницей.

— Ох... — выдыхает она.

— Не сегодня. Мы должны подготовить тебя к этому. Не хочу, чтобы было больно. Хочу, чтобы тебе было очень хорошо, когда я буду тебя растягивать. Когда впервые трахну своим большим, толстым членом твою тугую маленькую попку.

Теперь ее трясет, и ее дырочка тоже сжимается. Слегка надавливаю, проталкиваясь в нее кончиком большого пальца. Иисусе. Какая тугая. Чертовски жарко смотреть, как большой палец исчезает внутри нее. Я мог бы трахнуть ее пальцем или двумя, она бы их взяла, но, черт возьми, я уже близко, как и она, и в любую секунду она меня опередит и…

С криком она взрывается, и я следую за ней, вколачивая член в ее киску, мою сладкую маленькую киску. Мою. Она, черт побери, моя, и я скучал по ней, и скучал по Вайолет.

Проклятье. Вот уж действительно, счастливого гребаного Рождества. Я падаю на нее сверху, ухмыляясь, как дурак.

*****

После очень долгого, очень любвеобильного душа, мы, наконец, спускаемся вниз и вместе готовим завтрак. Она постоянно прикасается ко мне рукой или бедром, прислоняется, когда мы готовим бисквиты, кофе и особые сосиски, которые она обнаружила на рынке и пришла от них в полный восторг. Ради бога, в них черника и кленовый сироп, но они делают ее счастливой, а учитывая странные причуды беременных, эти сосиски еще вполне нормальны.

Кроме того, попробовав их, должен признать, они довольно вкусные.

Позавтракав, она тянет меня в гостиную открывать подарки. На следующее Рождество нашему ребенку будет шесть месяцев, и нам понадобится рождественская елка. Возможно. Полугодовалым детям, вероятно, плевать на елки, но не Вайолет. Я удивился, что она уже в этом году не потребовала купить какое-нибудь дурацкое дерево как в мультике про Чарли Брауна. Вместо этого она была счастлива просто повесить несколько фонариков и красно-зеленую гирлянду из наручников.

— Больше никто этого не увидит, — сказала она. — И мне нравится.

Мне тоже нравится. И я люблю ее. Я еще не сказал этого вслух, но это постоянно вертится у меня на языке. Не знаю, что меня удерживает.

Единственное дополнительное украшение в доме — веточка омелы, подвешенная в арке, и я останавливаю ее там.

— Омела, — шепчу я, наклоняясь и захватывая ее рот.

Она открывается для меня, губы сладкие и мягкие.

— Вайолет, — говорю я, обхватывая ладонью ее щеку. Слегка провожу большим пальцем по ее нижней губе, выискивая на ее лице знак, что сейчас самое подходящее время сказать это.

Она улыбается, но этого недостаточно.

«Не будет никакого знака, идиот. Любовь — это гребаный риск, прыгай, мать твою». Знаю, это правильное решение, но мне страшно.

— В чем дело? — спрашивает она.

Я делаю глубокий вдох.

— Я люблю тебя.

Ее глаза загораются, вот и все, ни капельки не страшно. Она усмехается.

— Я тоже тебя люблю.

— Счастливого Рождества, — добавляю я, снова целуя. — Счастливого Рождества, любовь моя.

Теперь я мог бы привыкнуть к этому ласковому обращению.

— Определенно. — С блеском в глазах, она тянет меня к подаркам.

Выбрать ей подарки было непросто. Я не хотел покупать ей еще одежды, обуви и нижнего белья, хотя все это хорошо. Но теперь они связаны для меня со сценами, и до сегодняшнего утра я не был уверен, что между нами в этом плане.

Следовало бы просто спросить ее, хотя не думаю, что до конца жизни забуду этот рождественский трах, так что, возможно, это тоже хороший способ.

Подарки для меня лежат на кофейном столике уже два дня. Кто-то мог бы счесть это за искушение. Я же просто нашел в этом замечательный источник информации для своих вчерашних покупок в канун Рождества в последнюю минуту. Она подарила мне три подарка: один маленький, один средний, один большой. Средний очень похож на книгу. Не уверен в двух других, но логика подсказывает, что остальные могут быть соизмеримы по стоимости.

С другой стороны, сегодня утром я уже признал себя дураком, так что, возможно, понятия не имею, что там.

Как бы то ни было, я последовал ее примеру, купил ей три подарка: маленький, средний и большой.

— Как хочешь это сделать? — Я сажусь на пол рядом с кофейным столиком и раздвигаю ноги. Она садится передо мной, и я обнимаю ее. – Одновременно или хочешь сначала открыть свой?

Она смеется.

— Нет и нет. Ты открываешь первым.

— Мне этот план не нравится, — протестую я. Мне не терпится, чтобы она сейчас же открыла свои подарки.

— Какой суровый. — Она улыбается и протягивает мне средний, где, я почти уверен, книга.

Я разрываю глянцевую бумагу, и на самом деле это три книги.

Три книги Доктора Сьюза (прим.: Доктор Сьюз — американский детский писатель).

Я смеюсь и открываю обложку первой книги «Это только начало!». Внутри надпись, сделанная ее рукой.

Макс,

Я почти купила тебе другую книгу о путешествиях, но, учитывая, как скоро изменится наша жизнь, эта показалась мне наиболее подходящей. Давай научим малыша любить приключения так же сильно, как мы любим их.

С любовью, Вайолет

Рождество 2016 года

Перекладываю книги в одну руку, чтобы другой обхватить ее шею сзади, притягивая к себе для поцелуя.

— Спасибо, — шепчу я. Это намного больше, чем книга, но хорошее место для начала.

— Продолжай читать, — шепчет она мне в губы, и я ее отпускаю.

Следующая — «Как Гринч Рождество украл!».

Макс,

Добро пожаловать в Ктоград.

С любовью, Вайолет

Рождество 2016 года

Я с трудом сглатываю. Я не читал эту книгу много лет, но уверен, что знаю ее значение. Несмотря ни на что, Вайолет позаботится о том, чтобы я отпраздновал Рождество. Что это счастливый и приятный день.

Я прочищаю горло.

— Вау. Это…

— Слишком глупо?

— Нет. Прекрасно.

— Еще одна, — говорит она с легкой улыбкой, указывая на последнюю книгу.