Не могу отрицать, что меня бы устроил такой исход: лишить его имущества и запретить возвращаться. Чтобы он больше не мог мучить других девушек вроде меня. Но наша проблема простирается намного дальше, избавлением от одного мерзавца она не решится.

— Даже если ты это сделаешь, и Кенан навсегда исчезнет из нашей жизни, у меня всё равно нет будущего в Сильфосе. Ты же это понимаешь, да?

Он это знает, но не хочет признавать. Мне знакома эта его манера отводить взгляд и крепче сжимать меня в объятьях. Он снова прячет лицо в моих волосах, утыкаясь в шею и лаская мою кожу своим дыханием. Я вздрагиваю.

— Нам лучше поспать, — бормочет он в попытке разрядить обстановку.

Я ничего не отвечаю. Мы просто молча лежим, прижавшись друг к другу. Можно продолжать надеяться, что если мы продолжим в том же духе, третий мир каким-то образом появится сам собой.

После разговора я никак не могу заснуть. Артмаэль тоже много думал о нашем неизбежном расставании. Он, как и я, пытался найти решение, вот только у меня не было ни одного варианта. Возможно, решения не существует вовсе, и для нас есть только один вариант: разойтись по разным концам Маравильи. А то и всего мира.

Не знаю, сколько минут или часов проходит, когда я внезапно слышу чей-то плач.

Поначалу мне кажется, что это просто плод моего воображения. Но затем, когда я убеждаюсь, что звук реален, я приподнимаюсь осторожно, стараясь не разбудить принца. Может быть, Хасану снится кошмар? Но волшебник спит спокойно, наслаждаясь каким-то приятным сном.

— Линн?

Сонный голос Артмаэля отвлекает меня, но детский плач не прекращается, вынуждая меня подскочить на ноги. До меня доносится крик маленькой девочки. Сначала я не разбираю слов, но вскоре понимаю, что она зовёт маму.

Срываюсь с места и бегу в лес прежде, чем принц успевает спросить меня о чём-либо. Они что, серьёзно бросают детей в этом лесу? Неужели родители реально могут быть настолько глупы или настолько эгоистичны? Ночью здесь с ней может случиться что угодно. Ей нужна помощь.

Она напугана, потеряна. Совсем одна.

Я должна её найти.

Чем глубже в лес, тем отчётливее слышится плач. Я бегу на звук. Девочка зовёт маму душераздирающим криком, икая и всхлипывая. Кажется, она совсем ещё маленькая. И ей очень страшно. Меня охватывает тревога за неё.

— Где ты? — кричу я.

Малышка плачет с новой силой. Зовёт ещё громче. Возможно, она приняла меня за свою маму. Неважно. Пока я слышу её голос, я могу на него ориентироваться. Только так можно её найти.

Не знаю почему, но мне вспоминается тот день, когда я потеряла свою мать. Этот сорванный голос, эти отчаянные крики напоминают мне о том, как она умерла. Я была слишком маленькой и первые несколько дней не понимала, что её больше нет, а потому постоянно звала её и раз за разом спрашивала папу, почему она не приходит рассказать мне сказку перед сном. Пока однажды не осознала, что она никогда больше не придёт.

И тогда я заплакала ещё сильнее.

Как только я выхожу на поляну, плач внезапно смолкает. Здесь меня встречает небольшое озерце со сверкающей водой, в котором словно бы купаются сами звёзды. На самом краю сидит спиной ко мне маленькая девочка в красивом платьице, волосы которой заплетены в замысловатую косу. Не похоже, чтобы она была из бедной семьи. Зачем обеспеченным родителям бросать её здесь? Наверное, она просто потерялась.

Я медленно подхожу к ней. Не хочу напугать её, хотя она плачет уже не так отчаянно, как буквально минуту назад, а гораздо тише.

— Эй?

Мягко кладу руку ей на плечо.

Она поворачивается ко мне.

Застываю на месте.

Это же… я.

Девочка — точная копия меня в её возрасте — мгновенно поднимается и отчаянно обхватывает руками мои ноги. Я не могу пошевелиться. Этого не может быть. Это всё неправда.

Я, должно быть, сплю. Надо проснуться.

Но она снова бросается в слёзы, прижимаясь к моим ногам.

— Моя мама умерла… Умерла… Мама умерла… У меня с лица сходят все краски.

Меня будто ослепляет вспышкой, я теряю связь с реальностью, в голове крутятся непрошенные образы. Образы, которые я не ожидала увидеть с такой ясностью.

Моя мама. Она была женщиной простой, весёлой, всегда улыбающейся. Папа её обожает. То есть, обожал. Нет, обожает — он сейчас здесь, обнимает меня и целует в щёку. Я словно бы проживаю всё это заново, хотя это происходит только в моей голове, но я не вижу ничего, кроме этих воспоминаний. Она рассказывает мне сказку. Говорит, что любит меня. Целует папу, который нежно её обнимает. Мы провожаем его в одно из его путешествий. Как вдруг мама падает. Я не понимаю, что произошло. Кричу. Она вся в поту. Бледная. Я не прекращаю кричать, но она мне не отвечает. Прибегает папа, хватает её на руки. Говорит мне, чтобы я вернулась в свою комнату. Я слушаюсь. Больше я её не видела. Папа плакал. Я плакала. Всё спрашивала, где она, где она. Мамочка, где ты? Куда ты пропала? Возвращайся, расскажи мне сказку. Папа по тебе очень скучает. Это папа всегда уезжал в дальние страны, а не ты. Ты оставалась дома. Ты заботилась обо мне. А теперь тебя нет, а папа постоянно плачет. Почему? Папа говорит, что ты не вернёшься, но я же знаю, что это неправда. Вот только это правда. Ты не вернёшься. Никогда не вернёшься. Встряхиваюсь, возвращаясь в реальность. Лес. Поляна. Озеро.

Девочка передо мной.

Распахиваю глаза. Девочка подросла. Я отступаю назад, но она крепко держит меня за руку. Платье на ней изменилось, и сама её фигура тоже. Я узнаю её. Волосы стали намного длиннее, теперь они заплетены в две косы. Она бледная и смотрит на меня глазами-блюдцами.

Десять лет.

Начало конца. — Нет, — шепчу я.

Пытаюсь отстраниться от неё, но она не отпускает. Её глаза — мои глаза — бесконечно грустные. На лице мольба. Она просит меня о помощи. Я хочу ей помочь. Нет. Нет, это какая-то ловушка. Всё плохо. Всё ужасно.

Да что же здесь происходит? — Я просто хочу быть счастлива, — жалобно произносит девочка, которой когда-то была я. Снова начинает плакать. — Хочу нормальную жизнь.

Знаю. Я хорошо это знаю, потому что сама хотела. Я тоже этого хотела… — Но папа умер… Папа тоже умер… Снова вспышка. Тупая боль. На этот раз я падаю на колени. Нет.

Оставь меня в покое. Прекрати. Не хочу этого видеть. Не хочу!

Но вижу.

Папа протягивает мне руку. Он болен. Серьёзно болен. Всё его лицо в гнойниках, улыбка пропала. Я беру его ладонь. Он плачет. Я плачу. Прошу его не оставлять меня. Говорю, что он не может бросить меня, как это сделала мама. Не может. Просто не может. Но он отвечает, что я должна быть сильной. Очень сильной. Я обещаю ему не сдаваться. Что добьюсь успеха, как он, что стану выдающейся женщиной, как мама. Киваю. Слёзы попадают в рот. Мне хочется умереть. Не понимаю, почему я выздоровела, а он нет. Это нечестно. Несправедливо. Папа, вернись ко мне. Мне нужен мой папа. Верните мне папу! Но папа не вернётся. Я остаюсь одна. Совершенно одна. Пытаюсь быть сильной, как он просил, но никто не воспринимает всерьёз девчонку на рынке. Они смеются надо мной. У меня отнимают то немногое, что осталось. Я продаю то немногое, что удалось сберечь. Меня лишают дома. Выбрасывают на улицу. — Хватит!

Тяжело дыша, я возвращаюсь в реальность. Начинаю плакать по-настоящему. Мокрые щёки мёрзнут от ночного ветра. Девочка всё ещё стоит передо мной, касается моих щёк. Мне хочется отпрянуть, но не могу. Я парализована. Я просто смотрю на девочку, которой была когда-то. Её лицо покрывается грязью. Платье превращается в лохмотья. Она сильно исхудала. Побледнела. Волосы грязные и растрёпанные.

Она не перестаёт плакать, и этот звук режет мне уши.

Я продолжаю рыдать вместе с ней.

— Я голодная, Линн, — жалуется она надломленным голосом. Она обнимает меня и бормочет мне в ухо: — Мне просто хочется кушать. Хочется немножечко счастья. Хочется жить нормально.

Боль становится всё сильнее. Снова возвращаюсь в прошлое.

Я брожу по улицам. Этот человек выглядит богатым. Я могу его обмануть. Могу обокрасть. Я так и делаю, но только порываюсь сбежать, как он вскрикивает и хватает меня. Бьёт. Наказывает. Сегодня у меня не будет ни малейшего шанса поесть. Становится холодно. Очень холодно. Идёт дождь, и я промокаю насквозь. Мне приходится прятаться под телегой, чтобы хоть немного поспать. Я очень, очень сильно хочу есть. Я так давно уже не ела. Мне нужна помощь. Но никто мне не поможет. Ворую на рынке. Хочу умереть. Но почему-то до сих пор жива. Каждый день я выживаю. Я устала от этого. Хочу, чтобы обо мне позаботились. Но никто этого не сделает. Я вспоминаю об отце. Он не вернётся. Вспоминаю о матери. Она давно уже меня покинула. Мёртвая крыса. Больше есть нечего. Но на сегодня должно хватить. Снова реальность. Меня тошнит. Девочка всё также передо мной. Она стала ещё чуть старше: немного выше ростом, волосы длиннее, под грязной одеждой проглядываются женственные изгибы. Она наклоняет голову, гладя меня по лицу. У меня неосознанно вырывается мольба. Я не хочу вновь видеть это прошлое, не хочу проживать его заново. Я хочу забыть его, просто забыть. Пожалуйста, позволь мне забыть.

— Этот человек… — шепчет она спустя несколько мгновений, на её лице расплывается улыбка. В ней лучик надежды посреди омута отчаяния. — Он мне поможет. Он обещал, что сделает меня счастливой.

Кенан.

— Нет!

Не знаю, пытаюсь ли остановить этим криком происходящее или просто обратиться к девочке, что исчезает у меня на глазах. Как будто это что-то изменит. Как будто сейчас я смогу изменить прошлое.

Прошлое, которое снова затягивает меня.

Этот мужчина выглядит очень благородно. Дворянин, наверное. У него приятная улыбка. Он протягивает руку мне, маленькой девочке, прячущейся за аркадой. Говорит, что я очень красивая и что такой симпатичной девочке не место на улице. Спрашивает, голодна ли я, и я киваю. Спрашивает, замёрзла ли я, и я киваю. Спрашивает, хочу ли я работу, и я киваю. Он говорит мне, что вытащит из гряди и нищеты. Что у него есть место для меня. И я ему верю. Беру его за руку. Он уводит меня за собой, а я послушно иду, ослеплённая счастьем. Это мой шанс. Никакого больше голода, страха, темноты, побоев и краж. Он заводит меня в какое-то здание. Я вижу кругом обнажённые тела. Мужчин, обнимающих женщин. Женщин, целующих друг друга. Не понимаю. Оглядываюсь вокруг. Я уже видела парочки, занимающиеся сексом в тёмных переулках, но не понимала, что именно они делают. Почему я здесь? Я вижу людей в странных позах, слышу всякие стоны. Мне становится неловко, но я ничего не говорю. Просто следую за своим новым знакомым, не отрывая глаз от пола. Не хочу этого видеть. Не хочу этого слышать. Мы заходим в одну из комнат. Остаёмся наедине. Я спрашиваю, чем мне предстоит заниматься. Он отвечает, что я буду работать здесь. Я не понимаю. А затем внезапно понимаю. Я пытаюсь сбежать. Вырваться из его хватки, но он крепко меня держит. Я кричу, но он швыряет меня на кровать. После чего он нависает надо мной и забирает мой первый поцелуй. Я снова кричу. Вырываюсь. Всё тщетно. Он раздевает меня. Я плачу. Он хватает меня за руки, чтобы я не могла его ударить. Он касается меня. Пальцами. Губами. Всем телом. Когда я его кусаю, он ударяет меня, когда я снова начинаю кричать, он ударяет меня ещё раз. У меня кружится голова. Я чувствую слабость. Он ломает меня. Я истекаю кровью. Он забирает у меня всё. Я рыдаю, как безумная, у меня больше ничего не осталось. Не могу пошевелиться. Всё тело болит. Глаза горят от слёз. Ноги будто бы перестали быть моими. Я стала грязнее, чем когда-либо. Он высыпает на меня несколько монет. — Лучше не кричи так с другими. Снова реальность. Боль. Воспоминания, которые я похоронила глубоко внутри, безжалостно терзают меня. Я больше никогда не стану чистой. Я рыдаю с таким надрывом, с таким отчаянием, что не могу выдавить ни слова. Лежу на земле, свернувшись клубочком и схватившись за волосы. Не хочу никого видеть. Не хочу, чтобы ко мне прикасались. Я грязная. Грязная. Грязная… — Пусть это прекратится, пожалуйста, — умоляет девочка. Она продолжает плакать. На её четырнадцатилетнем теле нет никакой одежды, только синяки и царапины. — Сделай так, чтобы это закончилось.