Морико пыталась сосредоточиться, пыталась найти внутреннее убежище, где она могла бы заглушить боль. В перерывах между ударами она вспоминала истории, которые слышала о монахах, которые могли выдержать невероятную боль, не теряя лица. Но настоятель был мастером своего дела, а у Морико не было опыта, на который можно было бы опираться. Он не давал ей достаточно времени между ударами, чтобы сосредоточиться. Они приходили один за другим и сливались в одно непрерывное адское мучение.

Время стало бесконечным, и она изо всех сил пыталась вспомнить, когда ее жизнь не была наполнена болью и страданиями. Она уже ничего не ощущала, даже не осознала, что ее наказание закончилось. Ударов больше не было, только нескончаемое мучение дыхания. Через миг к ней вернулся слух, и она поняла, что настоятель разговаривал с собравшимися монахами.

— …нарушение правил нашего ордена. Сегодня я принес свой меч, символ воинов, от которых мы произошли. Мы — мужчины и женщины со священным заданием защищать мир, в котором живем, ото всех угроз. Если мы не едины, мир падет. Если мы не признаем порчу даже в наших рядах, Три Королевства сгорят.

Настоятель сделал паузу для эффекта.

— Мы признаем в мече предельный парадокс. Это защитник жизни, но он несет смерть. Как великие воины в старину, мы живем в этом парадоксе каждый день, пытаемся понять его. Сегодня меч решает судьбу той, кто нарушила наши заповеди.

Морико очнулась вовремя и почувствовала приближение клинка. Время замедлилось, как и раньше, но ей было нечего делать. Она не могла отреагировать. Она была связана крепко и не хотела жить. Она почувствовала его приближение, бесчувственное и безразличное. Когда он вошел в нее, она даже не смогла отличить его от других уровней агонии, которые она уже испытывала. Но когда она посмотрела вниз и увидела острие лезвия, торчащее из ее туловища, ее кровь сверкала в вечернем солнечном свете, она не могла больше терпеть. Во второй и последний раз за день все перед глазами Морико потемнело, и она охотно ушла в холодные, успокаивающие объятия тьмы.