Я назвал слово, которое должно было вызвать хотя бы тревожный взгляд. Но он помедлил с ответом – и мне этого было достаточно.

– Вы про ту сумасшедшую затею? – спросил Дробышев. – Мало ли на что дает деньги фонд Красти! Ведь это он финансировал строительство маяков для инопланетян. Неужели вы, взрослый человек, принимаете «Янус» всерьез? Это в лучшем случае – полигон для научных экспериментов в области электромагнитного излучения, если его вообще когда-нибудь достроят.

– Эти эксперименты были намечены в самом начале сороковых годов прошлого века, – сказал я. – От них отказались после самого первого, который кончился катастрофой. Теперь человек по фамилии Дусик своим умом дошел примерно до того же, до чего докопался после катастрофы господин Эйнштейн. Или не своим – возможны варианты. Если на сей раз и комплекс достроят до конца, и эксперименты пройдут удачно, открывается возможность перемещения во времени. Надеюсь, я вас не очень удивил?

Он пожал плечами.

– Если так – по-моему, больше смысла в этих ваших маршрутах. Во всяком случае, маршруты дешевле. Но я не совсем понимаю, почему вы обратились в наше ведомство. Путешествия во времени – не наша, так сказать, епархия. Я могу направить вас к человеку, который в этом разбирается лучше меня.

– Речь идет о путешествии во времени, которое против своей воли совершили ваши коллеги в камуфле и с полным боекомплектом.

– Почему вы решили, что это обязательно мои коллеги? – Дробышев позволил себе усмехнуться.

– Я не имею доступа к секретной информации, – сказал я. – Вы можете легко проверить – и никогда не имел. Только к общедоступным публикациям. Но я – аналитик. Я – историк, понимаете? А история – это как идти по болоту. Видишь несколько кочек – и по их расположению догадывайся, где топко, где сухо. Это как сплавляться по реке. Дна не видишь, подводных камней и мелей не видишь, но вот легонькая рябь – и по ней ты точно скажешь, где мель. Мне не нужно было секретной информации – доступной вполне хватило. Хватило знать, что на экспедицию было совершено нападение, чтобы догадаться, откуда тут ноги растут. Хотите знать, что я понял?

– Любопытно, – холодно произнес он.

– Думаю, что не удивлю вас, если скажу, что проект «Янус» под угрозой срыва. И этот срыв запланирован. Тот, кто с самого начала держал руку на пульсе, сделал ставку на самое надежное, что только может быть в мире, – на жажду наших господ предпринимателей обвести партнера вокруг пальца, прокрутить деньги, для того не предназначенные, затерять их в бумагах и вообще прикарманить. Если завтра объявят конец света, сегодня они еще будут прокручивать свои миллионы…

– На том стоят, – подтвердил, усмехнувшись, Дробышев.

– Когда я увидел, что вы вмешались в это дело…

– Я?…

– Ваши коллеги, простите. Многое стало на свои места. Фонд Красти готов прекратить финансирование, потому что эксперты наконец-то доказали нелепость проекта. Сказки для моей младшей внучки! Просто независимая экспертиза, которую заказал фонд, была более чем зависимой. Проект «Янус» не безнадежен. Он опасен – но не безнадежен! Но ваше ведомство ограничено в средствах. Вы не можете вложить в проект столько, сколько могут буржуи. Вам было проще позволить довести его до той стадии, когда основные средства вложены, и дис-кре-ди-ти-ро-вать!

– Интересная версия. Я бы еще только хотел понять, для чего нам – нам! – машина времени. Переиграть первую мировую разве?…

Я позволил себе проигнорировать это замечание.

– А потом, когда фонд попытается вернуть хоть часть вложенных средств, начать игру. Настанет день, когда все стороны пойдут на мировую, чтобы хоть какие-то деньги вернулись. И тогда недостроенный объект будет куплен подставными фирмами за символическую сумму и работы на нем возобновятся. Но уже в обстановке настоящей и глубочайшей секретности.

– До чего только не додумается человек, начитавшись популярных журналов, – с сожалением о моем зря потраченном времени сказал он. – Борис Петрович, вы все очень хорошо рассчитали, вы только одного не учли – моему ведомству, как вы изволили выразиться, проект «Янус» действительно ни к чему. Даже если речь идет о путешествиях во времени – это типично коммерческая идея, чтобы окупить строительство и получить прибыль. Утраченные шедевры какого-нибудь Тициана вернуть, сокровища с пиратских бригантин… А мое ведомство, если угодно, живет сегодняшним днем. И, согласитесь, выкупить недостроенные корпуса, довести всю эту технику до рабочего состояния – тоже денег нужно. А у нас есть, я бы сказал, более первоочередные задачи, чем ловля динозавров. Вы же сами видите, что в мире творится…

– Вижу. Вот теперь у нас и начнется настоящий разговор, – ответил я. – О международном положении.

Андрей Васильевич пристально посмотрел на меня. Уж что-что, а настоящий разговор ему был совершенно не нужен. И нетрудно догадаться, почему. О таких физиономиях, как у него, раньше говорили: «Оно и по роже видно, что карьерист». Карьеру в «его ведомстве» делают, руководя людьми, а не углубляясь в тонкости научных проблем. Разговор по существу дела, со всякими физическими формулами, был прерогативой кого-то из подчиненных.

Но справляться со мной выпало ему – и не вызывать же специалиста на подмогу.

Вдруг в его глазах засветилось настоящее, неподдельное сочувствие.

– Борис Петрович, а нужен ли вам этот разговор?

Я чуть не зааплодировал.

– Борис Петрович, а понимаете ли вы, что до сих пор мы обсуждали турусы на колесах и произносили совершенно невинные вещи? – вот что спросил он на самом деле. – После такой милой беседы мы можем расстаться по-хорошему. А вот если выяснится, что вы чересчур углубились в проблему…

– Знаете, Андрей Васильевич, я ради него, собственно, сюда и пришел. Ну, если вы не возражаете…

Он промолчал.

– Вы наводили обо мне справки и поняли, что я сую нос во всякую ахинею. Это – да, есть такой грех. Кроме зеленых человечков я как-то заинтересовался экспериментом с эсминцем «Элдридж». Если вы и сейчас сделаете незнакомый цвет лица, то я начну рассказывать вам историю так называемого филадельфийского эксперимента с самого начала.

– Не надо. Этот эксперимент был проведен Альбертом Эйнштейном в сорок третьем году. Цель – эффект невидимости, которого надеялись достичь, создав вокруг эсминца кокон из электромагнитного поля. Эксперимент оказался неудачным и к этой теме Эйнштейн не возвращался. И даже сжег свои рукописи. Пример ответственности ученого перед обществом.

Очевидно, его ведомство не раз приводило этот пример всяким заблудшим на путях научного прогресса.

– Да, с невидимостью они там пролетели, зато в другом смысле эксперимент был очень удачным. «Элдридж» переместился во времени и вернулся обратно.

– В пространстве, Борис Петрович, если только это не было коллективной галлюцинацией.

– Он исчез с экранов радаров. Вы пробовали загипнотизировать радар? И как вы объясните то, что «Элдридж» вдруг появился за три сотни километров от Филадельфии, возле Норфолка?

– Борис Петрович, пока неизвестно, что именно появилось в Норфолке. «Элдридж» там видели, но руками не трогали.

Я кивнул – мой противник проболтался, и это подтвердило мои предположения. Зачем бы ему подробно изучать историю с «Элдриджем», если он не держит под контролем проект «Янус»?

– Допустим. Но перед исчезновением эсминец как бы скрылся в зеленом тумане.

– Ну и что?

– И туман, и то, что это случилось практически в воде, – для меня веские доводы в пользу перемещения во времени. Очень многие странные явления, похожие на хронопроколы, каким-то образом связаны с водой. Может быть, вода с ее плотностью и прочими параметрами – более подходящая среда для… Но не будем спорить о гипотезах. В эксперименте использовались гигантские магнитные генераторы, которые по-русски можно назвать размагничиватели. Они работали на резонансных частотах. И еще много всякой непонятной техники. В результате экипаж вернувшегося «Элдриджа» просто обезумел. Матросы, у которых осталось что-то вроде памяти, рассказали, что там творилось. Несколько человек просто застыли в ступоре, выпали из жизни – отсюда термин «выпадание»…