Я старалась чем-то выровнять полоску кокса. Наконец наткнувшись на аптечку отца Сав, я удалила лезвие из старомодной бритвы и сделала линии.

Я вспомнила, что ее мама держала небольшую кучу бумаг для принтера в своем столе в спальне, и пошла прямо туда, скручивая бумагу в маленькую трубку.

Слезы не останавливались, и я знала, что не в состоянии фыркнуть сопливым носом.

Я пошла в туалет родителей Саванны и оторвала немного туалетной бумаги, высморкнулась, затем смыла его. Я сильно ударила по слезам на моих щеках и склонилась над дозой кокса в то же время, когда ворвался полицейский, ловя меня прямо перед актом второй раз за ночь.

— Что Вы делаете? Руки за голову, — услышала низкий голос мужчины. Я вяло оторвалась от своей незаконченной дозы и посмотрела в зеркало. В отражении со мной был молодой, довольно горячий полицейский. Черт. Я уронила скатанную бумагу для принтера, которая пахла лавандой, и лениво поместила руки за голову.

— Повернитесь, — сказал он, теребя манжеты.

Я повернулась к нему лицом, и его глаза расширились при виде меня. Он немного запнулся, подходя ко мне. Парень медленно опустил мою правую руку вниз, потом левую и сглотнул, как Брент ранее. Ясно.

— Как тебя зовут? — прошептала я, его лицо в нескольких дюймах от моего. Beats Antique’s Dope Crunk громко заиграло внизу. Неудивительно, что я не услышала, как они вошли.

— Это не Ваше дело, — сказал он, но колебание в его голосе говорило мне о том, что он хотел бы, чтобы это было моим делом.

— Я — Софи, — сказала я ему, когда он защелкнул наручник на моем запястье.

Прищурившись, он продолжал смотреть на меня, но его взгляд упал на мою грудь, а затем обратно.

— П-приятно познакомиться, Софи.

— Мне тоже приятно познакомиться с Вами... — я остановилась, ожидая его имени.

— Что ты делаешь? — он бросил взгляд через плечо, несомненно обеспокоенный тем, что офицеры могут присоединиться к нам.

— Ничего. Вот тебе крест. — Вынув свою свободную руку из его, я пересекла сердце, которое как оказалось было на грани раскола. Его взгляд упал вниз, и он начал тяжело дышать.

— Кейси, — сказал он мне.

— Кейси, — сказала я хрипло, проверяя его имя. Он боролся с вялой улыбкой, очевидно, ему понравилось то, как я произнесла его, и я улыбнулась.

— Д-дай мне свою руку, — сказал он.

Я сразу дала ему свободную руку. Он взял ее и соединил с другой.

— Теперь я вся связанная, Кейси, — прошептала я, поднимая руки, сжатые в кулаки, когда он закрыл глаза, двигаясь немного вперед.

— Иди со мной, — сказал он, потянув меня из-за стойки. Его глаза мельком взглянули на линии кокса, и он покачал головой. — Почему ты принимаешь это дерьмо?

— Потому что от него хорошо, — сказала я ему, поворачиваясь в его сторону и обольстительно пробегая языком вдоль верхних зубов.

— Совсем нет, — сказал он, — я посажу тебя за это.

— Как хочешь, — сказала я ему, пожав плечами. — Было бы хорошо, — я наклонилась вперед и напела ему на ухо.

— Уверен, — сказал он. Я могла видеть удивление на его лице от своего неожиданного и искреннего ответа и решила уцепиться за это.

— Держу пари, если бы ты приковал меня наручниками к бару, как раз за той дверью, я была бы тихой, как мышь, пока ты не вернешься за мной.

— Стоп, — Он задержал дыхание и только сейчас выдохнул.

— Сколько тебе, Кейси? — поинтересовалась я, наклоняясь к нему.

— Двад-двадцать два, — он заикался.

— Ха, мне как раз недавно исполнилось двадцать два, — я солгала.

Он посмотрел прямо в мои глаза и остановился.

— Неужели? — спросил он, скептичный, все же неосторожно наклонившись ко мне. Гримаса, которая была на его лице прежде, превратилась в небольшую усмешку. Скрепи сделку, Софи.

— Мммм, — Я сильно приблизилась к нему, моя грудь прижалась к его.

Я неуверенно поцеловала его шею, прекрасно понимая, что, если бы он захотел, он мог бы отправить меня за решетку.

Я просто не могла попасть в тюрьму. Снова. Я уже была там однажды, когда умер Джерик, и судья сказала мне, если я снова появлюсь в зале суда, то мне конец. Это стоило того, чтобы рискнуть.

— Господи, — пробормотал он.

Я просунула пальцы в петлю его ремня и притянула парня ближе к себе. Он отчаянно схватил мое лицо и поцеловал так, словно умирал. Какой дилетант, подумала я. Слава Богу, он был неразговорчив. Его руки схватили мое лицо — он был абсолютно лишен изящества. Если бы парень не был настолько сексуален, я не думаю, что смогла бы закончить эту игру.

— Офицер Фрателли! — мы услышали крик, и он прервал поцелуй. — Фрателли!

— Я-я здесь наверху, — сказал Кейси, взволнованный. Он поправился и вытер губы.

— Освободи меня, — попросила я почти в панике.

— Я не могу, — сказал он.

— Конечно, ты можешь, Кейси. Сделай это, и я вознагражу тебя.

Он застонал, но посмотрел на меня виновато.

— Когда выберешься, найди меня, — сказал он тихо, поскольку другой офицер вошел в комнату.

— Я проверил остальные комнаты наверху, — сказал Кейси, как будто он не целовал меня только что. — Здесь только она.

— Прекрасно, — сказал старший офицер. Я думала, что он собирался уходить, но вместо этого зашел и исследовал ванную. — Что, черт возьми, это такое? — спросил он Кейси.

— Что? — спросил парень.

— Это, — сказал старший офицер, показывая на дозу кокса.

— Э-э, да, она пыталась принять дозу, когда я нашел ее, — сказал Кейси своему начальнику.

Черт.

— Я запакую это, — сказал мужчина и махнул Кейси.

— Мне жаль, — сказал Кейси, когда мы вышли из комнаты. — Я должен был сказать ему. Он узнал бы, что я врал.

— Все хорошо, Кейси, — сказала я сладко. Я поцеловала его в губы, потом игриво прикусила его губу. — Это была бы лучшая поездка в твоей жизни, — прошептала я.

Его глаза расширились.

— Подожди, что? Мы все еще сможем увидеть друг друга, — В голосе Кейси слышались нотки отчаяния.

— Конечно сможем, — опять солгала я.

— Я не собирался говорить ему о наркотиках, — сказал он снова, его голос дрожал. — Я планировал предъявить только за вечеринку. Ты бы получила мелкий штраф.

— Я знаю, сладкий, — сказала ему, — но ты все же испортил дело.

Кейси вел меня вниз по вьющейся лестнице, и казалось будто время остановилось. Все мои друзья в наручниках смотрели на меня, пока я спускалась.

Я очаровательно улыбнулась им, и они почти сжались в моем присутствии. Я принесла кокаин, и моя улыбка дала им знать, что, если бы они сдали меня, они бы все пошли ко дну со мной. Если они завизжат как свиньи, я испорчу их жизни. В моем мире есть тонкая грань между другом и врагом.

Кейси посадил меня на заднее сиденье полицейской машины и пристегнул.

— Скажи мне, — тихо сказала я ему в ухо, — в чем именно меня обвиняют?

— Сержант, вероятно, обвинит тебя в употреблении наркотиков, но, если это твое первое нарушение, ты сможешь легко отделаться.

— А если нет?

— Что, нет? — спросил он, оглядываясь через плечо.

— Если это не первое мое нарушение.

— Черт. Если это не так, то я ничего не могу сделать для тебя.

— Ну, тогда я тоже не могу ничего для тебя сделать, — произнесла я холодно, весь пыл моего обольщения испарился, будто опустили в ведро с холодной водой или нажали на выключатель. Рот Кейси расширился, и, возможно, он понял, что им воспользовались. Я отвернулась от него, сделав свой ход.

Кейси сел на переднее сиденье, и я видела через зеркало заднего вида, что его лицо стало красным от унижения и очевидного разочарования в себе из-за того, что он поддался на мою игру. Он вставил ключ в замок зажигания и повез меня в участок.

Меня вызвали, привлекли к суду и обыскали. Я насмехалась над женщинами, которые должны были обыскать меня прежде, чем посадить в камеру. Быть раздетой какой-то женщиной не было тем, что я планировала на вечер. Они смотрели на меня свысока, зная в чем я обвинялась, будто они были чем-то лучше меня.

— Мое белье, вероятно, стоит больше, чем весь Ваш гардероб, — сказала я маленькой коренастой женщине, которая смотрела на меня с презрением.

Она смогла только покачать головой.

— Ну, это прекрасно подойдет к Вашему новому гардеробу, — сказала темноволосая, вручая мне ярко-оранжевый комбинезон.

Это заставило обеих женщин засмеяться. Я залезла в отвратительный комбинезон, и они повели меня в камеру.

В камере меня всю начало трясти. Хотя я привыкла к этой части. Я нюхала кокс только на выходных. В отличие от большинства других моих знакомых, у меня было достаточно самообладания, чтобы заниматься этим только на выходных. Этого было как раз достаточно, чтобы заглушить те паршивые недели, когда мои отец и мать забывали про меня.

Странно, но мои родители были единственными из тех, кого я знала, кто женился и все еще состоял в браке. Конечно, моя мама была на пятнадцать лет моложе отца, я уверена, что именно это и помогло сохраниться их браку, и еще тот факт, что она обладала потрясающей фигурой.

Если бы вы сфотографировали ее до и после, то не смогли бы увидеть разницу, и она действительно подарила бы вам эти невероятные гены. Это было почти единственной вещью, которую моя мать потрудилась передать мне.

Родители были так поглощены собой, что вряд ли они вспоминали обо мне. Я родилась только по одной-единственной причине. Это, как ожидали мои родители, создало впечатление семьи.

Моя мама была «домохозяйкой», и я использую этот термин в самом широком смысле. Отец был основателем и генеральным директором конгломерата электроники, а именно компьютеров и программного обеспечения. Его компания была основана в Силиконовой долине, но когда он женился на моей матери-золотоискательнице, она настояла на Лос-Анджелесе, так что ему пришлось летать туда на самолете компании, когда это было необходимо.

Можно было с уверенностью сказать, что один, если не два или три, продукта, выпускаемых моим отцом, были в каждом американском доме. Каждый месяц я получала пять тысяч долларов в качестве карманных денег, если мои оценки в школе были в порядке, и это примерно приравнивалось к тому, сколько благодарностей я получала от родителей.