Говоривший поднял голову вверх, то ли обращая дальнейшую речь в высшие сферы, то ли просто желая завыть от раздирающей душу тоски и полного непонимания ситуации:

— Праотец милосердный, да разве ж такое возможно?! Воткнул, значится, нож в спину Дорки в самый разгар решающего сражения!

Собравшиеся на площади гномы не могли поверить услышанному, настолько чудовищной казалась им сама мысль о предательстве одного из главных лидеров сей злосчастной войны. Недавние драчуны обменивались друг с другом ошеломлёнными взглядами. Толпа притихла, переваривая страшную новость. Что ж, надо признать, такого поворота не ожидал и сам Скалозуб.

«Так вот о чём хотел поведать тогда мне толстяк… Воистину, ненависть затмила мне взор! Каким-то образом Пастырю удалось обратить правую руку тирана против него самого. Невероятно!»

Не успел у черни пройти первый шок, как на площадь ворвался запыхавшийся тип, вероятно, один из посыльных:

— Тама… там… — грудь гонца возбужденно вздымалась. Бедняга никак не мог отдышаться, чтобы связно произнести пару слов. — На Верхних воротах… Они все мертвы!!! — голос гнома сорвался на визг: — Всё пространство усеяно трупами! Горстка выживших, какая нахрен победа?! Тот урод, он наврал нам с три короба! А-а-а-а-ах! — разведчик плюхнулся на колени и, ничуть не стесняясь, зарыдал на глазах у собравшихся.

И без того сутуленные плечи опечаленных бедняков опустились совсем ниже плинтуса. На глазах взрослых мужей наворачивались горькие слёзы. Продолжать заниматься самообманом и дальше они уже не могли.

— Теперь нам точно конец, — прошептал выступавший до этого гном, выразив мнение окружающих.

«Ну что ж, вот и пришёл мой черёд. Праотец видит, не такой судьбы я хотел, но разве есть у меня какой-нибудь выбор?» — отстранённо решил про себя Скалозуб, готовясь взвалить на себя ношу ответственности за заблудшее стадо. Получить власть над слабыми духом. В своих или общественных интересах? В тот миг, он не ведал ответа на данный вопрос.

— Братья! Нет. Дети мои, пускай не телом, но сущностью своею духовной! Напрасно горюете и отчаиваетесь… — начал свою воодушевлённую речь новый пророк.

 

Хог бежал со всех ног к дому Фомлина, а потому не мог ни слышать ставшую со временем легендарной проповедь Безбородого, ни видеть, как на лицах обездоленных гномов вновь начинает светиться надежда. Не дано ему было стать свидетелем того, как узник вновь обретает свободу, выходя из несправедливого заключения в прежнем обличии, но в совершенно иной ипостаси — истинного Вождя угнетённых.

Непосредственное участие Хог принял в событиях другого рода. Менее общеизвестных, но гораздо более драматичных.