— Что с Кременьканом и Трясуном? — перебила Бригитта — Я слышала от отца, Кременькан уже пару недель никуда не выходит и никого в своё имение не пускает. Куда запропастился Трясун, во всём Оплоте как будто вообще не знает никто! Рыжеруб ничего не упоминал? Его племянник всё-таки как-никак.

Скалозуб досадливо поморщился. О чём только думает это безумец Кремень? После собрания, когда он заявил о своих попытках отправить экспедиции за Врата, его никто, похоже, не видывал. Честно говоря, Скалозубу не очень-то и хотелось интересоваться делами «Великого экспедитора», а уж тем паче разыскивать идиота. От Велера, главного кладовщика Короля, до него дошли слухи о томящихся в казематах отчаянных психах, пытавшихся прорваться наружу из города. Рано или поздно королевские дознаватели, или мучители, можете называть как угодно, выведут тех на чистую воду, и тогда Кременькану несдобровать. Дураку понятно — от него стоит держаться подальше. К несчастью, Бригитта, строго чтившая свадебные традиции, по крайней мере их внешнюю часть, настаивала на приглашении.

Поведать ей о тайном собрании, даже несмотря на всё доверие между суженными, Скалозуб принципиально не мог. Все участники встреч клялись руками и бородой, что тайное так и останется тайной. Из всех Среброделов об этих собраниях знал только он сам и, конечно, отец. А тот явно не одобрил бы третьего.

— Скалозубик, если на свадьбу соберутся не все главы Домов, это будет считаться дурным знаком и грубым неуважением. Что станут говорить о нас за спиной?! Не знаю, куда запропастился Трясун, чтоб ему провалиться, если он не объявится, но Кременькан на сочетании обязан присутствовать!

От миловидности Бригитты не осталось ни следа. Нахмурив бровки и сердито сжимая кулачки, она выжидающе смотрела на Скалозуба. Само воплощённое нетерпение.

— Ладно, ладно! — не выдержал он. — Завтра… Нет. Сегодня же вечером я лично схожу к этому умалишенному негодяю! Пущай только попробует не впустить меня в свою глухую дыру! Ворота разнесу, охрану скручу, пещеру обрушу…

Бригитта снова польщённо заулыбалась. Скалозуб и рад был бы перевести всё в шутку и отмахнуться от этой затеи, но отказать возлюбленной, как обычно, не смог. Доев, впрочем, уже без особого аппетита, он стал собираться в дорогу.

 

Приторочив к поясу увесистую дубинку, Скалозуб с тоской посмотрел на висевшие на стене боевой топор и доспехи. Нынешняя ситуация такова, что выходить на улицу без полного боевого облачения небезопасно.

Эх, если бы только не очередной приказ справедливого, доброго Короля, который «в курсе всей ситуации в целом».

«Порядок должна обеспечивать исключительно стража Оплота. Носить стальное оружие другим гражданам категорически воспрещается независимо от их социального, финансового и иного положения. Нарушителю сего постановления положена кара в виде отсечения всех пальцев на правой руке по вторую фалангу включительно».

Очень любезно, не правда ли? Учитывая, что встретить патруль стражей дальше Королевской пещеры теперь большая удача.

Если можно назвать удачей унизительный обыск. Такое впечатление, что стражи охраняют не законнорождённых от черни, а чернь от членов Домов!

Хотя возможно, так оно на самом деле и есть. В конце концов, основную часть королевских солдат составляют как раз те самые бывшие бедняки…

Ну что ж, дубина стальным оружием не считается, но череп, случись что, пробить вполне себе может. И то хорошо.

Конечно, не следовало отправляться в поместье Кременькана без сопровождения одного-двух ребят, но как назло из-за свадебных приготовлений Скалозуб уже отослал большинство мужчин с разными поручениями. Оставить же родовое имение и Бригитту совсем без охраны было решительно невозможно. Ещё раз расчесав бороду, проверив содержимое карманов и убедившись в прочности дубинки на поясе, Скалозуб тяжело вздохнул и отправился в гости к умалишённому лидеру тайных встреч.

 

Полупустые улицы были скудно освещены бледным светом, исходившим от светляков-сталактитов. Уличных факелов никто не разжигал уже очень давно. Это было слишком накладно даже в лучшие времена. Да и зрение у гномов было отлично приспособлено для сумрака огромных пещер.

Судя по валявшемуся то тут, то там мусору, в чистоте тоже никто особенно не нуждался. И это в Пещере ремёсел! Вотчине всех Домов, ужившихся некогда вместе в Оплоте. Страшно представить, что творится в Квартале черни. Скалозуб твёрдо решил по возвращении отрядить кого-нибудь из своих лоботрясов хоть немного прибрать окрестные улицы, дабы не было стыдно перед гостями.

Имение Кременькана находилось на другом конце пещеры, путь предстоял не столь уж и близкий. Пусть Пещера ремёсел и самая маленькая из трёх, составлявших Оплот, но часик, на своих двоих, предстояло протопать как минимум.

Озираясь по сторонам, Скалозуб со всей возможной бдительностью проходил мимо поместий и мастерских. К сожалению, зачастую бывших поместий и мастерских. Востребованность гномских изделий упала, многие Дома разорились, а те что остались были на грани банкротства. Не стоило сбрасывать со счетов и общее вырождение. Однообразное питание, кровосмешение… у многих так и не появлялось потомства.

Перед одним из полуразрушенных зданий Скалозуб невольно притормозил. Когда-то здесь размещалась Школа гномских искусств и ремёсел. Детские воспоминания о времени, проведённом за учебными станками и партами, наполнили его светлой грустью. Где теперь будут учиться их с Бригиттой детишки? Кто станет их обучать? Чему? Как?

Скалозуб сожалел, что отказал когда-то в приюте оставшемуся без работы и крова после закрытия Школы Хиггинсу, учившему его создавать изысканные украшения и работать не столько молотом и руками, сколько своей головой. Несмотря на потрясающее мастерство и талант, не молодой уже в ту пору учитель был не без грешка. Любил выпить лишнего, покутить с гномками и подраться. После бурных ночей частенько засыпал прямо на занятиях в Школе, чем и заслужил своё прозвище «Полуспящий». Оставшись без ничего, тот умолял Скалозуба сделать его хотя бы простым слугой или охранником, но ему пришлось пусть вежливо, но решительно отказать.

Полуспящий стал к тому времени слишком стар, частенько оправдывал себя Скалозуб, разве смог бы он выполнять необходимые поручения? Да ещё и эти его неуёмные страсти. Не позволять же хрычу портить служанок, устраивать дебоши и таскать из кладовки всё что крепче обычной воды?! Так-то оно так, вот только всё равно хреновенько на душе, больно любил он пройдоху с золотыми руками и добрым сердцем.

Вообще, Скалозуб нередко ловил себя на мысли, что поступает как-то неправильно, нехорошо, некрасиво по отношению к другим гномам. Он всегда относился к окружающим так, словно те были лишь средством для достижения его целей. Сопереживание и прочие «сопли» волновали ушлого гнома в последнюю очередь. Заработать, приумножить и сэкономить. Для совести оправдания найдутся потом.

Хотя, насколько он помнил, у Среброделов всегда был достаток, каждая проведённая с выгодой сделка, недоплаченный кому-нибудь грош, доставляли Скалозубу изрядное удовольствие. Благодаря его усилиям Дом Среброделов постепенно стал одним из самым богатых в Оплоте. Отец Скалозуба с одной стороны страшно гордился им, а с другой печалился, видя одиночество сына. В вечной погоне за прибылью, тот начисто лишился друзей.

«Если у тебя не будет нужных знакомств, ты рано или поздно попадешь впросак, несмотря на все накопленные богатства», — любил говаривать мудрый гном.

С благоволения отца Скалозуб стал ходить на тайные собрания глав Домов, хотя формально был ещё только наследником. И именно заботливый папа договорился о свадьбе, несмотря на яростное, поначалу, сопротивление юного дурака. Теперь Скалозуб был чрезвычайно благодарен ему. Знакомство с Бригиттой буквально вдохнуло в него новую жизнь, желание стать лучше, добрее и… сделать свой Дом ещё более богатым и значимым. Да, возможно, он и правда, неисправим.

Поддавшись ностальгии, Скалозуб не заметил подковылявшего к нему попрошайку.

— Смилуйтесь, добрый гном! Праотца ради! Подайте грошик на грибокартошечку! Да не поседеет никогда твоя борода, не соскочит молот с наковальни судьбы вашей! Очень прошу…

Оборванный старичок потянулся трясущимися руками к Скалозубу, словно желая повиснуть у него на плече. Тот мгновенно отпрянул и выхватил из-за пояса дубинку. Глубоко душевного настроения будто и не было секунду назад.

— Пошёл прочь, драный выродок! Не смей прикасаться своими грязными руками ко мне! Совсем всякий страх чернь уже потеряла! Кто вас вообще пускает сюда?

На глазах старика выступили слезы. На мгновение Скалозубу стало неловко за то, что он ведёт себя так грубо с несчастным, но он отмахнулся от нелепой мысли. Это просто очередной дармоед, пьяница, нищеброд, вот и всё.

— Чтоб я тебя тут больше не видел! «Накормлю» вот этой дубиной так, что жевать будет нечем! Во-о-он!!!

Развернувшись, Скалозуб пошёл дальше. Его всего аж трясло. Сначала Бригитта вынудила тащиться в такую дальнюю даль. Потом дурные воспоминания, измышления. Так теперь ещё оборванец решил поплакаться на плече, словно он его мамочка! Ну ничего. Ничего. Будет что рассказать Бригитте, пусть пожалеет его, пусть вознаградит своей лаской.

Знать бы ещё куда подевался чёртов Трясун. Вот уж точно подходящее имечко! Когда тот нервничал, так забавно тряслась его борода… Не сказать, что Скалозуб особо дружески и тепло относился к этому гному из вконец обнищавшего Дома, но тот вроде приходился Бригитте то ли каким-то родственником, то ли другом детства. Она, неожиданно для Скалозуба, очень тяжело восприняла известие об исчезновении гнома. Хотя его ненаглядная и пыталась это скрывать, он прекрасно видел её сильное беспокойство. Какое-то время их отношения были холодными и словно натянутыми. В конце концов, Бригитта всё-таки успокоилась, и совместная жизнь вошла в прежнее русло.