Что еще более шокирующе, от ее удара пошла кровь. Кровь Гэвина. Капелька зависла на его нижней губе, которая была разорвана зубами при соприкосновении. Она никогда не думала, что он способен истекать кровью.

Очевидно, он мог.

Ярость безудержно вспыхнула на его лице, как молния, преследуемая другой эмоцией, которую Вэл не могла прочесть. Своего рода знание, такое же зловещее, как гром, предшествующий буре, хотя она даже не могла предположить, что он думал, что знает о ней.

Она снова ударила его, пытаясь проскочить мимо. Он схватил ее за запястья, почти выдернув ее руки из суставов, когда закинул их ей за голову.

Вэл никогда не думала, что можно захлебнуться воздухом, но теперь она поверила. О, да.

Рукой, которая не держала ее, он прикоснулся двумя пальцами к губе. Подушечки его пальцев были вымазаны красным, окрашивая завитки кожи. Он на мгновение уставился на кровь, затем посмотрел на нее прищуренными глазами. Вэл отпрянула, увидев, как напряглась его рука, думая, что он собирается ударить ее, и когда она ахнула, он размазал кровь со своих пальцев по ее губам.

Она чувствовала его вкус, его кровь. Вкус напомнил ей о старых, грязных монетах, которые она когда-то в детстве клала в рот. Медный, густой, грязный.

— Это было очень неразумно.

Его зубы сомкнулись на ее пульсирующей жилке. Она почувствовала, как его язык скользнул по ее коже, а затем он прикусил ее. Не настолько, чтобы разорвать, но достаточно, чтобы заставить извиваться. Достаточно, чтобы заставить задуматься, не было ли несколько капель крови, возможно, наименьшей из ее забот.

— Правила изменились.

Его слова прозвучали приглушенно, но она поняла их достаточно ясно.

— За неповиновение предусмотрены наказания. Раньше были другие, кто взял на себя вину за твою... — Он подул на ее влажную кожу и отстранился, чтобы рассмотреть ее. — Порывистость.

Она прислонилась спиной к стене.

— Нечего сказать? Никаких смелых слов? Нет... остроумного ответа? — Казалось, он только сейчас заметил, как побледнело ее лицо. — О, я понимаю. Я тебя пугаю?

Что за вопрос? Конечно он пугал ее.

— В чем дело, Валериэн? Ты думаешь, я не смогу заставить себя пометить твою прекрасную кожу? Я возьму свой нож, чтобы убить тебя, если решу. Я вырежу свое имя на твоей груди, чтобы каждый удар твоего сердца напоминал тебе, что ты моя... и только моя. Потому что кровь связывает, и потому что я предпочел бы видеть тебя уничтоженной, чем свободной или во владении другого, поэтому предлагаю не испытывать меня, или ты будешь страдать так, как не страдало ни одно земное существо. — Он ударил ее спиной о стену. — Или когда-нибудь будет. Но это предложение, и ты вольна пренебречь им на свой страх и риск. Но ты ответишь на мой вопрос.

Желчь, скопившаяся у нее в горле, мешала говорить.

— Какой вопрос? Я... не помню.

Он притянул ее лицо ближе шарфом.

— Я спросил, пугаю ли я тебя.

— Да, — проговорила она слабым голосом.

— Да, что?

— Да, ты пугаешь меня, — она вздрогнула. Он отпустил ее руки.

— Ч-что ты делаешь?

На его лице появилась эта улыбка. Та, что она научилась бояться, потому что это была улыбка, которой он одаривал Вэл сначала, когда пытался ее схватить, а затем снова, когда пытался убить.

Когда он разбил ей сердце, а потом и разум.

— Ты собираешься убить меня?

Он похлопал ее по подбородку.

— Беги.

На этот раз он преградил путь к двери.

«Всегда на пять шагов впереди», — подумала она, в прямом и переносном смысле.

Она направилась в ванную, в которой, как она помнила, был замок, и он бросился за ней, его шаги повторяли ее шаги, когда он преследовал ее. Его глаза были полны решимости.

Вэл нырнула за диван, пытаясь удержать его между ними, когда у нее перехватило дыхание.

— Устала?

Она закричала, когда почувствовала, как он ударил ее по руке.

— Не прикасайся ко мне! — прошипела она. Шипение, перешедшее в визг, когда он перепрыгнул через спинку дивана, заставив его опрокинуться с громким стуком.

— О нет, — сказал он, забавляясь, когда Вэл взглянула на дверь. — Это тебе не поможет.

Теперь он был ближе, его поза намеренно мешала.

Вэл сделала ложный выпад вправо — он двинулся влево, блокируя другой выход. Она огляделась с диким отчаянием, и заметила шахматную доску. Да. Она схватила ее и швырнула в него как раз в тот момент, когда он был почти рядом с ней. Вместо того, чтобы схватить ее, он прикрыл лицо предплечьем, и фигуры упали на пол со звуком, похожим на дождь, который все еще шел снаружи.

— Какой дикой ты стала.

Вэл подняла тумбочку, слегка кряхтя от ее веса, но он схватил ее за ножки, прежде чем она смогла швырнуть в него и это тоже.

Она сильно толкнула его, ударив ножками тумбочки ему в грудь и заставив сделать шаг назад. На его губах появилась неохотная улыбка, но она быстро исчезла.

Вэл крепче ухватилась за деревянные края, когда он начал отбирать у нее тумбочку. Однако ее ладони были скользкими от пота и крови в тех местах, где острые края порезали ее, а он был довольно сильным. Она вонзила пятки в ковер, чтобы удержаться, все ее тело напряглось.

Гэвин в последний раз сильно дернул. Они оба отшатнулись друг от друга, и она потеряла равновесие и упала на ковер. У него осталась тумбочка, которую он отшвырнул к стене. Дерево раскололось. Она почувствовала, как от удара задрожал пол. В штукатурке появилась вмятина размером с обеденную тарелку, на которой были крошки белой краски и гипсокартона, осыпавшиеся на ковер, как сахарная пудра.

Она пнула ногой ковер, когда он целеустремленно зашагал туда, где она упала. Но, как в кошмарном сне, воздух был слишком густым, и она двигалась слишком медленно. Она начала ползти. Гэвин подхватил ее, одной рукой обняв за талию, а другой обхватив за ягодицы, и поднял с той же силой, с какой швырнул тумбочку.

Он тяжело дышал, от напряжения и чего-то еще. Что-то, что заставило ее удвоить борьбу. Вэл отбивалась от него всеми конечностями и когтистыми пальцами.

Он бросил ее на кровать, и ее плечи подогнулись под его весом, когда он скользнул вперед, чтобы оседлать ее сзади. Ее лицо было зарыто в одеяло. Она не могла приподнять туловище, чтобы снять давление с груди. Она не могла дышать.

Он схватился за рубашку и потянул. Раздался рвущийся звук. Несколько пуговиц оторвались и закатились под кровать. Вэл ахнула, втянула воздух и ударила ногой. Она соприкоснулась с чем-то слишком твердым, чтобы быть матрасом, и слишком податливым, чтобы быть столбиком кровати. Его спина, подумала она. Она пинала его изо всех сил, вкладывая месть в каждый удар. Толстая кожаная куртка смягчила большую часть удара, но это тоже не могло быть приятно.

Гэвин соскользнул с нее, развернув так, что она упала, растянувшись, ему на колени. Ее фланелевая рубашка едва держалась на одной единственной пуговице.

Его губы прижались к ее губам, когда он расстегнул пуговицу, стянув чашечки ее лифчика. Достал из кожаной куртки веточку жасмина и подразнил ее соски звездообразными цветами.

— Жасмин, для желания. — Он закрыл глаза и медленно выдохнул. — Какой ты прекрасный образец.

Образец. Что-то запертое в банке, где-то в шкафу или приколото для вскрытия.

Когда она почувствовала его руки на себе — вот так, заявляющие на нее права, как на кусок мяса, что-то внутри нее оборвалось. Вэл вцепилась пальцами в цепочку у него на шее и потянула — сильно. Его хватка на ней непроизвольно усилилась, когда он задохнулся от удушения. Да, она уже пробовала это раньше. Но на этот раз она не хотела причинять ему боль, она хотела его убить. Она сцепила пальцы в цепочке, не оставляя слабины. Металл жестоко впился в его кожу. Он начал сопротивляться.

Вэл оскалила зубы в беззвучном шипении, довольная, что может причинить ему такую боль. Радовало, что она вообще способна причинить ему боль. Но потом она поняла, что он не просто боролся; он катался взад и вперед, набирая скорость, и как только она поняла это, он набрал достаточно силы, чтобы подмять ее под себя.

С прерывистым вздохом он расстегнул защелку на цепочке и с тяжелым лязгом отбросил ее в сторону. Над красными отметинами, оставленными металлом цепочки символов бесконечности, бледнел розовый шрам, который она слишком хорошо помнила. Он провел по нему пальцами.

— Я получу твою кровь за то, что ты ударила меня.

Она вонзилась в него пальцами, скользнув рукой под его расстегнутую рубашку и прочертив дорожку царапин через его правое плечо до самого левого соска. Капли крови выступили из разорванной кожи. Он схватил ее за руку, а она другой попыталась попасть ему в глаза, и когда он закрыл лицо, она запустила пальцы в его спутанные волосы на груди и дернула так яростно, как только могла.

Он вырвал из себя ее когти и, сделав это, отпустил ее другое запястье. Она толкнула его в раненое плечо, и он выхватил ее руку из воздуха, прежде чем она смогла снова ударить его этой рукой. Давление было мучительным, и она жалобно вскрикнула, когда он довольно сильно укусил ее в плечо.

— Ты хочешь драться со мной? Это то, чего ты хочешь?

— Н-нет.

— Твое тело говорит мне об обратном. Опусти глаза. Обнажи свое горло. Покажи, что ты понимаешь. Да, очень хорошо, — одобрительно сказал он, когда она повернула голову. Она отодвигалась только потому, что думала, что он намеревался поцеловать ее.

Вэл захныкала, когда он приблизил свою руку к ее лицу, но только для того, чтобы заправить еще один цветок за ухо.

— Тигровые лилии означают ненависть.

Он приподнялся, чтобы закончить расстегивать рубашку. Вэл поджала колени и ударила. Раздался громкий глухой стук. Вэл не потрудилась проверить, в сознании он или нет. Она вскочила с кровати и направилась к двери...

Только для того, чтобы быть сбитой с ног.

Во второй раз за этот день она ударилась об пол так сильно, что у нее затрещал череп. А затем ее шарф туго обмотался вокруг горла, заставляя ее отступить, чтобы ослабить давление, и когда она двинулась, чтобы осмотреть повреждения, Вэл обнаружила, что ее запястья тоже связаны, завязаны за спиной концами мягкой эластичной шерсти.