— Какой в этом смысл? — фыркнул я, расхаживая по комнате. Как всегда, мне нужно было быть более сильным, хотя я чувствовал себя таким же несчастным. — Почему ты вообще пропускаешь занятия, если не собираешься проводить время со мной? Это не логично.

Джейми не ответил. Он лежал завернутым в одеяло несчастным коконом и разбивал мне сердце.

— Джейми, это не конец света. Подвинься.

Он едва пошевелился, поэтому я подтолкнул его и лег рядом, обхватив рукой закутанную фигуру.

— Я могу приехать к тебе снова, — сказал я. — Или ты можешь навестить меня. В Гарварде, слышишь? Я начну носить свитера с V-образным вырезом и куртки с нашивками.

Джейми издал тихий неясный звук.

— Ты сможешь снять все это с меня, — тихо добавил я. Возможно, это было мелочно с моей стороны, но я надеялся заняться с ним сексом еще раз. Я прижался своими бедрами к его.

— Может, хватит? — Он откатился в сторону и закрыл лицо руками.

— Ладно. — Я отступил. Не понимал, чего он хочет. Кроме того, я не умел утешать людей. С Джейми я не чувствовал себя так неловко, как с другими, но мне все равно никогда не удавалось говорить или делать правильные вещи. — Тогда я поем. Остывает.

Я сел на пол один.

— А что ты заказал? — пробормотал он.

— Картофельные оладьи. Четыре булочки с беконом и яйцом.

Слегка шмыгнув носом и пошуршав, он сел в постели, и я протянул ему бутерброд. Он ел, опустив покрасневшие глаза, медленно жуя и глотая.

— Меня просто убивает, когда ты это делаешь, — сказал я. — Ты не мог бы перестать? Есть ли хоть какой-нибудь способ?

— Я ничего не могу с собой поделать.

— Не можешь? Думаю, мне так же плохо, как и тебе, но ты не наблюдаешь меня в позе эмбриона.

— Да, никогда не видел тебя таким. — Он протянул руку, и я дал ему оладью. — Я никогда не видел, чтобы ты проявлял эмоции.

— Ну, знаю, тебе было бы еще хуже, если бы я рыдал рядом с тобой. И поэтому справляюсь иначе.

— И как же ты справляешься?

— Не знаю, — ответил я. — Просто справляюсь с этим. Просто живу и справляюсь.

Я смотрел, как он ест и пытается «справиться», и мое недовольство сменилось жалостью. Джейми отличался от меня, и я любил его за это. А вовсе не за то, что он отражал черты меня самого. Любил его нежность, мягкость и эмоциональность, эстетическую чувственность, его тело и разум.

— Как я могу тебе помочь?

Я взял его за руку.

— Будь честным со мной. Скажи мне, что мы не увидимся целый год. Год...

— Я этого не знаю. Я мог бы приехать на зимние каникулы.

— У меня, вероятно, будет сосед по комнате.

— Значит, забронирую номер в отеле.

— И как скоро это начнет казаться странным, что ты… — Он жестом указал на меня. — Что ты весь вот такой и одинок, и при этом навещаешь какого-то парня два или три раза в год?

Я думал об этом раньше, хотя и нечасто. Возможно, Джейми прав. Суть его аргумента, по-видимому, заключалась в том, что я избегал реальности, а, может, и правда избегал.

— Я буду разбираться с этим, когда это произойдет, — ответил я.

— Не думаю, что ты даже сможешь приехать сюда на зимних каникулах, не вызывая подозрений. Возможно, если бы ты хотя бы увлекался лыжами и тому подобным, но ведь это не так.

— Хорошо, тогда следующим летом. — Я смял обертки от сэндвичей в комок. — Доволен?

— Нам придется ходить на свидания с девушками, — категорично заявил он, — или мы должны прекратить наши отношения. Если будем одиноки и продолжим встречаться, это станет очевидным. Братья уже дразнят меня по поводу кулинарии и живописи. Люди не глупы.

— Как скажешь.

Я вымыл руки и открыл свой ноутбук. Не собирался тратить наши последние несколько часов этого лета, споря о будущем. Я отсоединил наушники и запустил «Идентификацию Борна».

Через некоторое время Джейми присоединился, спрыгнув с кровати на пол рядом со мной. Если он намеревался опустить мое настроение до уровня своего, то ему это удалось. Конечно, он никогда не делал этого специально. Я сжал его руку.

— Давай просто сделаем вот так, — я кивнул на экран ноутбука. — Станем агентами с секретными данными, поддельными паспортами и прочим. Исчезнем.

— И куда мы отправимся?

— В Южную Америку. Я так много думал о тебе, когда находился там. В джунглях, в мата (Прим. пер.: mata – лес (португ.), ты чувствуешь себя... оторванным от всего фальшивого. Это так по-настоящему. Никто не найдет нас. Мы могли бы разводить лошадей или давать уроки английского. В сезон дождей каждый день бывает шторм. От этого спадает жара. Будет ощущаться как здесь сейчас, все время. И вокруг нет никого, кто бы мог нас подслушать.

Джейми мрачно смотрел на экран.

— Прекрасная мечта.

Когда наш последний час превратился в несколько минут, такси приехало, а я собрал свои вещи, Джейми снова заплакал. Я обнял его и поцеловал.

— Все хорошо, — шептал я, поглаживая его шелковистые волосы. — Ну ладно тебе. Все хорошо.

— Увидимся следующим летом, — пробормотал он.

— Этой зимой, — возразил я. — Не выдержу целый год.

— Может быть, да. Зимой...

— Точно.

Я поцеловал его в лоб и, зажмурившись, отвернулся; мои глаза пекло.

В итоге, мы оба ошиблись. Мы не увиделись ни зимой, ни весной, ни даже следующим летом.

Мы не видели друг друга девять лет.