Глава 16:

«Клаудия, я как раз тебя ждала»

Клаудия

Дедушка пришел в себя.

Я приехала в больницу последней, потому что была в университете, когда мне сообщили, и автобус тоже не торопился. Не могу отрицать, что безумно рада узнать, что дедушка проснулся. Однако, я не успокоюсь, пока не увижу, что он в порядке своими собственными глазами.

Подходя к палате дедушки, к моему сюрпризу, вижу Ракель, сидящую у двери. У Ареса и правда серьезные намерения, раз он привел ее сюда, я рада. Но где все остальные?

Улыбаясь, я останавливаюсь перед ней.

- Привет.

- Привет.

Я даже не пытаюсь скрыть беспокойства в своем голосе.

- Как он?

- По всей видимости хорошо.

Я с облегчением выдыхаю.

- Как здорово. Я приехала, как только узнала.

В ее лице просматривается любопытство.

- Ты знаешь дедушку?

- Да, я всю свою жизнь жила в этом доме. Моя мама приходила ухаживать за ним множество раз, пока его… не поместили в дом престарелых. Это очень важный для меня человек.

- Могу представить. Какого это прожить всю жизнь с семейством Идальго?

Вопрос вызывает у меня легкий смех.

Если бы ты только знала, Ракель.

- Довольно интересно.

- Даже представить не могу. Готова поспорить, что один из них был твоим первым крашем.

Жар приливает к щекам, и я опускаю голову.

- Серьезно? Который? До тех пор, пока это не Арес, проблем у нас не возникнет.

Я приоткрываю рот, чтобы ответить, но тут мы слышим громкое цоканье каблуков, приближающихся к нам. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на источник звука.

Сеньора Идальго.

Какие люди соизволили прийти.

Она шагает в своих красных туфлях на тонком каблуке, ее белая юбка едва доходит до колен, а у блузки вульгарное декольте. Как можно приходить в больницу в таком виде? Это не вечеринка. У нее яркий макияж, волосы убраны в тугой хвост. Глаза сеньоры падают на Ракель.

- А ты кто такая? – Ёе глаза полны презрения, это все, на что она способна. Ракель не отвечает. – Я задала тебе вопрос.

Ракель прочищает горло.

- Меня зовут Ра-Ракель, – вежливо протягивает ей руку.

Ах, Ракель, ты не знаешь к какому типу людей относится эта женщина.

София Идальго бросает взгляд на ее руку, а затем на нее саму.

- Понятно, Ра-Ракель, – она насмехается над ней. – Что ты здесь делаешь?

Я встаю рядом с Ракель, чтобы заступиться и ответить.

- Она пришла с Аресом.

При упоминании Ареса София вскидывает бровь.

- Ты шутишь? Зачем бы Арес стал приводить такую девушку, как она?

Закатывает глаза.

- Почему бы вам у него не спросить? О, точно, коммуникация с сыновьями не самая ваша сильная сторона.

София поджимает губы.

- Не начинай со своей дерзостью, Клаудия. Меньше всего тебе нужно меня провоцировать.

- Тогда прекратите так на нее смотреть, вы даже ее не знаете.

- У меня нет на вас времени. Где мой муж?

В нетерпении, когда она уйдет, я указываю на дверь, и сеньора входит, оставляя нас вдвоем и забирая с собой свои гнилые флюиды.

Ракель побелела.

- Какая неприятная женщина.

Я скромной ей улыбаюсь.

- Ты даже не представляешь.

- Но ты, кажется, ее совсем не боишься.

- Я выросла в этом доме, думаю, у меня развилась отличная способность справляться с пугающими людьми.

- Я представляю, я просто думала, что раз она твоя начальница, ты…

- То я буду позволять ей меня запугивать и плохо со мной обращаться? – Заканчиваю за нее. – Она не моя начальница, сеньор Хуан начальник. И он всегда меня защищал от этой ведьмы, особенно после, – я останавливаюсь, - … думаю, я уже достаточно рассказала о своей жизни, расскажи о себе.

Мы садимся.

- Не особо есть что рассказывать, только то, что я попала под чары братьев Идальго.

- Это я вижу, но также вижу, что ты уже добилась того, чтобы этот дурак признался тебе в чувствах.

- Откуда ты знаешь?

- Ты ведь здесь, – искренне говорю. – Дедушка Идальго один из самых важных для них людей, тот факт, что ты здесь, о многом говорит.

- Я так много слышала об этом человеке, что хочется познакомиться с ним лично.

- Надеюсь, скоро познакомишься. Это прекрасный человек.

Мы еще немного болтаем, и я понимаю, почему Арес запал на эту девушку, она очень приятная и, Боже, ее так легко прочесть, по жестам можно четко увидеть все ее мысли. Она мне очень нравится.

Наконец, немного с ней пообщавшись, я вижу Ареса, выходящего из палаты. За ним выходят Артемис и Аполо. В тот момент, когда наши с Артемисом взгляды пересекаются, атмосфера становится неловкой. Он поджимает губы, разворачивается и удаляется по коридору.

Я смотрю на Аполо, но он всеми возможными способами избегает моего взгляда, лишь улыбается Ракель в качестве приветствия.

- Мы идем в кафе. Дедушка спрашивал тебя, Клаудия. Тебе нужно войти, когда выйдут родители, – сообщает Аполо, так и не взглянув на меня, и уходит за Артемисом.

Игра в молчанку, хм?

Ладно, братья Идальго, в это я тоже умею играть.

Арес тоже на меня не смотрит, берет Ракель за руку.

- Пойдем, ведьма.

Не знаю, почему чувствую необходимость извиниться. Возможно, из-за того, что нехотя стала причиной неприятной ситуации, и не смогла справиться с ней должным образом.

- Мне жаль.

Арес смотрит на меня.

- Это была не твоя вина, – я знаю, что он говорит это искренне, Арес никогда не врет. – Ты никогда не будешь виновата в том, что он импульсивен, Клаудия.

Я знаю, что он имеет в виду Артемиса. Из трех братьев он всегда был самым нестабильным и импульсивным.

Я провожаю их взглядом. Из палаты выходит сеньор Идальго вместе с Софией, которая даже не пытается скрыть свое недовольное лицо. Хотела бы я сказать, что нахальство этой женщины меня удивляет, но нет, после всех этих лет, я знаю, чего ожидать от Софии Идальго.

Хуан указывает мне на дверь.

- Он спрашивал о тебе с того момента, как пришел в себя.

В его голосе звучат нотки ревности. Серьезно? Не думаю, что он имеет право испытывать ревность к любви своего отца после того, как позволил поместить его в дом престарелых. Хуан мило мне улыбается и удаляется вместе со своей женой.

Я вхожу и застаю дедушку в больничной койке. Мое сердце сжимается, и я бегу его обнять.

- Старый упрямец! – слезы текут по моему лицу. Он легонько похлопывает меня по спине.

- Я в порядке, в порядке.

Я отстраняюсь, мои губы дрожат от желания разреветься. Я обхватываю его лицо и целую в лоб.

- Я тебя очень люблю.

Он кладет свои руки на мои, и мы смотрим друг другу в глаза. К моему удивлению, я вижу, как они блестят от слез. Он никогда не был из тех, кому легко давалось проявить слабость.

- Я тоже сильно тебя люблю, дочка.

Дочка…

Он, кажется, прочел удивление на моем лице.

- Что? Ты гораздо больше для меня ребенок, чем все эти стервятники, которые называют себя моими детьми. Если бы не ты и Аполо, я бы умер от одиночества в этом приюте, – он гладит меня по лицу. – Спасибо, дочка.

- Старичок… - мой голос срывается.

- Как насчет называть меня дедушкой, потому что папой было бы странно, да? Или это слишком? Знаю, что тебе неловко, ты уже большая и…

Я кладу руку на сердце.

- Это огромная честь называть тебя дедушкой.

Он улыбается мне, его морщинки проявляются сильнее.

Я болтаю с ним до тех пор, пока не настает время последнего автобуса. Дедушка вернется домой на время восстановления, и я безумно этому счастлива, так как смогу заботиться о нем и не волноваться о том, что ему одиноко в этом приюте. Я прощаюсь с ним, заключая его в крепкие объятия и выхожу из палаты.

Снаружи я встречаю Софию Идальго. Сеньор Хуан не вернулся? Она какое-то время рассматривает меня с ног до головы.

- Ты выросла довольно хорошенькой, Клаудия, – комментирует, но ей не удается скрыть от меня подвох в своем голосе. – Тебе следует использовать свои данные, чтобы добиться желаемого и двигаться дальше. Ты всю жизнь хочешь проработать служанкой?

Фальшивая улыбка появляется на моих губах.

- Спасибо, но я никогда не стану такой подлой как вы.

Она смеется.

- Правда? А я-то думала, что ты уже принялась за старика Идальго, чтобы ухватить кусочек пожирнее и все такое.

Руки сжимаются в кулак.

- Вы по себе судите, да? Не все мы такие как вы, слава Богу.

- Как я? Или как твоя мать? – Она делает шаг ко мне. – Или ты забыла, как она торговала своим телом за несколько граммов дешевого кайфа? Мне всегда было интересно, пыталась ли она и тебя продать, ну знаешь, – звон моей пощечины эхом отдается от стен коридора.

Я произношу сквозь зубы.

- Можете говорить обо мне все, что вам угодно, но никогда больше не смейте трогать мою мать.

- Кем ты себя возомнила, чтобы поднимать на меня руку? – Она шипит на меня, замахиваясь, чтобы ударить, но я перехватываю ее руку в воздухе.

Отбрасываю ее, говоря.

- Теперь я ухожу, сеньора.

Ее полные гнева глаза бросают на меня последний взгляд, и я ухожу прежде, чем ей удается мне ответить. Я едва успеваю на последний автобус. Весь путь домой мои глаза уставлены в окно. Я рада, что мне удалось достичь того, что я не боюсь этой женщины. Я уже не та девочка, которой была пять лет назад. Воспоминание все еще обжигает:

Когда я вернулась в дом Идальго после дополнительного занятия по чтению, увидела зажженный камин, что необычно в разгар лета. Я уже собиралась пройти дальше в свою комнату, когда заметила сеньору Идальго, сидящую перед камином.

- О, добрый вечер, я вас не заметила, сеньора – я пыталась минимизировать контакт с ней.

- Клаудия, я как раз тебя ждала, – сказала она с не самой естественной улыбкой, – присаживайся, – она указала на кресло перед собой.

Я послушно села лицом к ней. Уже собиралась спросить, что она хотела, как увидела маленький дневник на ее коленях: мой дневник.

- Знаешь, я не ожидала найти это в твоей комнате, просто зашла из любопытства, а он лежал там на ночном столике, открытый, – потрясла головой. – Для пятнадцати лет ты все еще остаешься глупенькой.

Я нервно сглатываю.

- Вам не следует трогать чужие вещи.

- Это мой дом, могу трогать все, что захочу, – я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но она продолжила. – Ты, похоже забываешь, Клаудия, что это мой дом. Мы приютили тебя и твою мать, не обращая внимания, – натягивает гримасу отвращения, - … на все то, чем твоя мать занималась на улице.