Изменить стиль страницы

Из последних сил я отдаюсь на полную, чтобы ребенок вышел на этот раз. Я остаюсь без сил, воздуха и с небольшим головокружением, но все это отходит на задний план, когда я слышу плач своей малышки. Доктор Диас слегка обтирает ее и кладет в мои руки. Я не могу сдержать слез. Я никогда не влюблялась настолько мгновенно и глубоко.

Артемис с покрасневшими глазами склоняется к нам и гладит крохотную головку малышки с такой осторожностью, будто это что-то настолько ценное, что он боится прикасаться.

- Привет, привет, любовь моя, – шепчу ей между рыданиями. – Добро пожаловать в мир, Эра Идальго.

Артемис целует ее в лобик, а затем дарит кроткий поцелуй мне. Отстраняясь, он смотрит мне в глаза. В его взгляде столько эмоций и любви, что впервые я без колебаний могу произнести это.

- Я люблю тебя, Артемис.

Я больше не боюсь. Эта фраза, которую я слышала из его уст все эти месяцы, которую он шептал в мой живот, больше не связана с теми ублюдками. Теперь все, о чем я думаю, когда слышу эти слова - это о милом мальчике, с которым я выросла, и об этом прекрасном ребенке на моих руках.

Артемис улыбается.

- Я знаю, милая, – он говорит это не надменно, а так, будто он действительно знал все эти месяцы, как будто для него не было нужды, чтобы я произносила эти слова, потому что он знал, насколько это сложно для меня. – Я тоже тебя люблю, Клаудия.

На третий день нас выписали, и Эра стала центром внимания дома Идальго. Все спорят за право держать ее на руках, меняя памперсы и укладывать спать. Думаю, что стать первой девочкой в семье Идальго - это целое событие. Самое замечательное, что нам очень помогают, и мы с Артемисом иногда можем отдохнуть.

Эра – очень красивая девочка, у нее уже есть немного кофейных волосиков на маленькой головке. У нее милое личико и пока еще голубые глаза. Мне сказали, что цвет глаз ребенка может со временем измениться.

Я не ожидала, что они у нее будут такого цвета. Полагаю, что это она унаследовала от кого-то из других поколений. По словам мамы, у моего отца были голубые глаза, так же как у матери Артемиса и у Ареса, и, конечно же, Арес не упустил возможности поиздеваться над Артемисом по поводу истинного отцовства.

- Прости, брат, – Арес произносит драматично. – Я пытался противостоять этому, но у Клаудии такая решимость, она…

Артемис дат ему подзатыльник.

- Имей уважение, Арес.

Арес широко нам улыбается.

- Как всегда такой серьезный, – Арес трясет головой и склоняется над кроваткой, чтобы взять Эру на руки. – И снова привет, красотуля. Кто тут станет сердцеедкой как ее дядя? Кто?

Аполо закатывает глаза.

- Почему бы тебе не сказать, что она будет умной или что-то вроде того? Сердцеедкой как ее дядя? Серьезно?

Артемис вздыхает и садится на кровать рядом со мной. Мне все еще немного больно.

- Тебе что-нибудь нужно? – трясу головой.

Мы сидим и наблюдаем, как все борются за внимание Эры.

***

4 июля…

В первый раз за последние месяцы мы с Артемисом остались наедине.

Эра осталась дома со своими бабушкой и дедушкой, которые более, чем рады посидеть с ней. Думаю, что это первое четвертое июля, которое мы с ним проводим вдвоем с того дня, когда мы были еще подростками, когда мне пришлось отвергнуть его из-за сеньоры Софии.

Мы приехали на красивый немноголюдный пляж в нескольких часах езды от дома. Сидим на песке, в темном небе прекрасная луна, которая отражается в море. Рядом с пляжем есть набережная, на которой виднеются люди. Ветер сдувает мои волосы назад, и я бросаю взгляд на мужчину рядом с собой.

- Здесь чудесно, – говорю ему честно и кладу голову на его плечо, понимая, что он дрожит. Я выпрямляюсь. – Ты замерз?

Артемис качает головой.

- Нет.

Я свожу брови.

- Ты дрожишь.

Он не смотрит на меня, и указывает на набережную. Внезапно, оттуда начинают запускать фейерверки, котрые взрываются над морем тысячами цветов. От удивления я открываю рот, потому что это невероятно впечатляюще. Я поднимаюсь и подхожу ближе к воде, чтобы насладиться видом. Конечно же, Артемис должен был подготовить что-то подобное. Я чувствую, как он следует за мной.

- Очень красиво, – поворачиваюсь к нему. – Я в восторге, это… - Я умолкаю, видя, как он на песке становится передо мной на одно колено.

Я прикрываю рот от недоумения, потому что такого я вообще не ожидала.

- Клаудия, – начинает он, – я не очень хорош со словами, но сегодня под светом этих фейерверков, я очень сильно постараюсь. Я вырос с тобой, ты была моим другом, опорой и моей первой любовью.

В голову приходят моменты, когда он в детстве показывал мне язык во время споров.

- Мы преодолели много всего вместе, – продолжат он.

Я помню, как он каждый раз помогал мне, когда я ходила во сне и с моим страхом темноты. Как я промывала ранки на его костяшках, когда он ввязывался в драки, как он защищал меня, когда ко мне приставали в школе. Помню спокойствие его кофейных глаз, в то время как он говорил: я создаю пространство для тебя.

- Наш путь не был простым, и было много препятствий, но мы вместе уже чуть больше года, и теперь у нас есть наша замечательная Эра – говорит эмоционально – у меня нет ни малейшего сомнения, что именно с тобой я хочу провести остаток своей жизни. С женщиной, с которой я хочу создать семью. Для меня, всегда была только ты.

Крупные слезы стекают по моим щекам.

- Так что этот Айсберг, Супер-кот и мужчина, который влюблен в тебя до мозга костей, задает тебе вопрос сегодня, четвертого июля: Ты выйдешь за меня замуж?

Он поднимает руку, в которой лежит коробочка с кольцом. Я отрываю руку от своего рта и улыбаюсь сквозь слезы.

- Да, конечно же, да.

Я склоняюсь к нему и обнимаю. Фейерверки продолжают взрываться в ночном небе, освещая нас. Когда я отстраняюсь, он надевает кольцо мне на палец и целует меня.

Это поцелуй, наполненный эмоциями, любовью, обещаниями. Артемис останавливается и прижимается ко мне лбом, глядя прямо в глаза.

- Ты не отказываешь мне в этот раз, хм? – Шутит он.

Я глажу его по лицу, касаясь щетины, и страстно целую в качестве ответа.

Эпилог:

10 лет спустя…

Клаудия

Мои тесные очки скрывают меня от беспощадного солнца пляжей Южной Каролины. Мне нравится ощущать тепло на своей коже. Шум пребывающих к берегу волн так расслабляет. Я лежу на песке и загораю. Мне нужен был этот отпуск.

Управление собственной рекламной компанией и фондами, которые я открыла с помощью Артемиса меня выматывает, и совсем не оставляет свободного времени. Однако, я всегда стараюсь проводить достаточно времени со своей семьей, особенно с детьми и мужем. А летние каникулы – это святое.

- Мама! – Аид, мой младший сын, бежит ко мне с руками в песке, полными ракушек. Его влажные рыжие волосы облепили маленькое личико, на солнечном свету его медовые глаза выглядят такими ясными, и на щеках проявляются веснушки. – В это раз я нашел целую кучу.

Его старшая сестра идет позади него со сложенными на груди руками и раздраженным выражением лица. Иногда я чувствую, что она ведет себя, как маленькая тетя. Я опираюсь на локти, чтобы приподняться и улыбаюсь.

- Вау, как много, – ему нравится коллекционировать предметы из мест, которые мы посещаем. В его комнате полно разных вещей из стран, в которые мы ездили. – Тебе нужно выбрать наиболее красивые для твоей коллекции.

- Как будто бы в его комнате итак уже не полно всяких вещей, – вставляет его сестра, и я смотрю на нее.

- Эра…

- Ну правда, мама, дверь уже даже полностью открыть нельзя.

- Ты преувеличиваешь.

- Я спросил, какие ей нравятся, мама, и она опять вредная, – обвиняет Аид.

На кого он похож?

- Кого ты назвал вредной?

И так начинается перепалка. Я успокаиваю их, и у нас происходит наша обычная беседа на тему толерантности между братьями и сестрами. Эра вздыхает.

- Прости, вулкан, – она называет Аида так из-за цвета волос.

- Все нормально, – отвечает он, но его надутые губки так милы, что могли бы убедить кого угодно, даже его сестру с плохим настроением.

Эра склоняется и дружелюбно трепет его волосы.

- Ладно, я помогу тебе выбрать лучшие, – говорит она.

- Лучшие? – Надутые губы сходят с лица, и его наполняет радость.

Аид - красавчик, они оба красивые. Мои малыши, мои детки. Я смотрю, как они возвращаются к берегу, встречая по пути своего отца.

Мой муж только что вышел из воды. Годы ему очень идут. Как ему удается становиться все красивее? Это не нормально. Он продолжает заниматься спортом каждое утро. Вода стекает по мышцам его груди и твердого пресса, таким же, как и на руках. Эта щетина, которая мне очень нравится, все еще украшает его волевой подбородок. Он трясет головой, чтобы немного подсушить волосы, а затем проводит по ним рукой, и я прикусываю верхнюю губу. Думаю, что мне нужно пройтись языком по этому торсу, когда дети заснут.

Артемис подходит, целует меня и садится рядом.

- Твое выражение, когда ты смотришь на меня, думая о всяких пошлостях, очевидно, Клаудия.

Я улыбаюсь.

- А ты на что-то жалуешься?

- Вообще ни на что, – он приближается к моему уху. – На самом деле, я думал, что когда дети уснут…

Наш мозг, как обычно, думает об одном и том же.

Со всеми нашими обязанностями, его компанией, моей, детьми и фондами, иногда мы проводим долгое время без интима, и мы даже не осознаем это, пока не начинаем липнуть друг к другу, полные желания. Полагаю, что это взрослая жизнь.

- Уже поздно, надо возвращаться в отель и собираться, чтобы пойти на фейерверки, – говорит Артемис, гладя мою обнаженную спину.

У меня раздельный купальник и меня не волнует, что видно шрам от кесарева сечения с Аидом, так как я не могла его родить сама, как было с Эрой. Или шрам от аппендицита, так же как и растяжки после беременности. Я благодарна своей маме за то, что она научила меня любить себя такой, какая я есть.

Пусть земля будет пухом для моей прекрасной старушки. Она ушла пару лет назад. Прожила гораздо дольше, чем ожидали врачи, и думаю, что у нее появилось много сил, когда родилась Эра, а затем Аид. Ее внуки стали для нее силой и желанием жить до последнего. Меня утешает то, что она смогла насладиться последними годами со своими внуками и была очень счастлива.