Последние слова Ваньянь Сюй процедил сквозь зубы, но чуткое ухо Цзы Лю сумело уловить в них отголоски затаенной нежности. Едва заметные, они деликатно намекали на зарождающиеся в душе императора теплые чувства. Девушка пристально вгляделась в лицо Ваньянь Сюя, который не сводил с пленника глаз — с такой трепетной надеждой он мог бы созерцать первые побеги травы, что по весне пробиваются сквозь холодное белое покрывало. Не удержавшись, она глубоко вздохнула и с тревогой подумала: «Если в сердце Его Величества поселится искреннее чувство к этому пленнику, им обоим оно может принести как безграничное счастье, так и невыносимую боль».

Цзы Нун недобрые предчувствия не беспокоили; просияв, она помчалась выполнять приказания Ваньянь Сюя. Император подозвал Цзы Лю и велел ей позаботиться о ранах Су И. Лишь после этого, поборов свои колебания, она отважилась задать вопрос:

— Хозяин, вы намерены подвергнуть генерала Су еще более изощренным пыткам, чтобы заставить его признать поражение?

Ваньянь Сюй негромко усмехнулся:

— Его пытать — только время зря тратить. Мы нашли куда более действенное средство. Отныне в тюрьме ему делать нечего.

Тут к императору обратилась Цзы Нань:

— Хозяин, недавно госпожа Инь горько плакала в своих покоях — кажется, юный наследник учинил очередную проказу. Ее светлость госпожа Инь нижайше молит Ваше Императорское Величество о снисхождении и признаёт, что не справляется с воспитанием наследного принца. Она вынуждена просить Ваше Императорское Величество возложить заботу о Его Императорском Высочестве на другую наложницу.

— Понимаю, — кивнул Ваньянь Сюй. — Мать наследника, Наша супруга, умерла молодой. Мы были слишком заняты делами государства и пренебрегали воспитанием Нашего Шу. Вот и результат. Боюсь, у него холодное и черствое сердце, к тому же он не по годам хитер и коварен, где уж бедняжке Инь с ним тягаться! Пошли за ним, пусть поужинает сегодня вместе с Нами.

Цзы Нань так и подмывало возразить, что хитрости и коварства наследник набрался от самого императора — мальчик с ранних лет ходил за ним как приклеенный, стараясь подражать ему во всем. Но, конечно же, девушка никогда бы не дерзнула высказать эти соображения вслух. Она прекрасно знала, что принц Ваньянь Шу больше всего любил проводить время с отцом; по сути дела, во дворце только тогда и воцарялись мир и покой.

После того, как Цзы Нань отправилась передать слугам приказ императора, Ваньянь Сюй обратился к Цзы Лю:

— Получены свежие доклады от Юй Цана? Какая обстановка на полях сражений? Император Ци бездарен, и ни один из его министров воинскими талантами тоже не блещет. Полагаться на то, что их защитит естественная водная преграда, река Янцзы, — просто верх глупости. Думаю, Юй Цану с его возможностями не составит особого труда одержать окончательную победу.

Лицо Цзы Лю просветлело, и она радостно воскликнула:

— Хозяин не ошибся в своих предположениях! Гонцы как раз доставили весть: армия генерала Юй Цана переправилась через Янцзы и вошла в Цзяннань. Гонцы добирались сюда несколько дней, так что трусливые генералы Ци, должно быть, уже сложили оружие. Хозяин, помнится, сказал, что завоевание равнин Чжунъюань — дело его жизни. Теперь это лишь вопрос времени. Императора Ци и его придворных ждут плен и казнь, так что скоро великая цель хозяина будет достигнута.

Не успела девушка договорить, как послышался слабый стон. Увлеченные беседой, они не заметили, как генерал Су пришел в себя. Он с трудом приподнялся, опираясь на руку, склонился над полом, и его обильно вырвало свежей кровью.

15.

От неожиданности Ваньянь Сюй и Цзы Лю резко вздрогнули.

Император старался сдержать гнев и молча, не отрываясь, глядел на пленника. Цзы Лю поспешно наклонилась к Су И, внимательно осмотрела его и засыпала вопросами:

— Как себя чувствует генерал Су? У вас еще осталась кровь во рту? Лучше полностью от нее избавиться…

Су И, казалось, вопросов даже не слышал. Внезапно он схватил девушку за руку и, пристально глядя ей в глаза, дрожащим голосом произнес:

— Ты… то, что ты сказала… это правда? Неужели это правда?

Ни Ваньянь Сюй, ни Цзы Лю еще не видели генерала таким. Все дни своего плена он сохранял выдержку и спокойствие. Внешне Су И оставался невозмутимым, как скованная льдом озерная гладь, а внутри скрывалась несгибаемая решимость и стальная воля. Никогда прежде самообладание не изменяло ему, никогда прежде он не казался таким беззащитным.

Перебрав в уме последние события, Цзы Лю догадалась, что пленник, должно быть, услышал их разговор с императором. Искренний патриот, он посвятил жизнь служению родной стране и, узнав новости, вероятно, пришел в такой ужас, как если бы небо рухнуло на землю или земля разверзлась у него под ногами.

Сердце девушки сочувственно сжалось, язык не поворачивался повторить роковые слова. Су И мертвой хваткой вцепился в ее руку, словно она была последней соломинкой, которая чудом способна подарить утопающему надежду на спасение. Губы его твердили вновь и вновь:

— Это… правда? Неужели… это правда?

Цзы Лю бросила взгляд на императора, но в его глазах сверкала холодная сталь, и всем своим видом он выказывал полнейшее равнодушие. Вдруг его рука метнулась вперед, схватила запястье пленника и с силой оторвала его от Цзы Лю.

— Правда это или нет, — ледяным тоном заявил он, — Мы не намерены повторять дважды.

Су И с вызовом смотрел ему прямо в глаза, словно волк, готовый в последней схватке дорого продать свою жизнь. Но мало-помалу вызов сменился тоскливой безнадежностью. Су И опустил голову, пытаясь взять себя в руки — но тщетно: послышались сдавленные рыдания. Прежнюю радость из сердца Цзы Лю вытеснила внезапная боль. «Родная страна гибнет, люди терпят лишения… — думала она. — Какой жестокий удар судьбы! Надеюсь, он справится и сумеет отвлечься от горьких мыслей».

Ваньянь Сюй шагнул вперед, схватил пленника за подбородок и заорал ему в лицо:

— О чем тут слезы лить? Бездарный правитель, пустое место, что он сделал для простого народа? Только навлек на страну неисчислимые бедствия! Даже твое поражение в битве — разве не его рук дело? Ты обязан ему пленом и пытками — и при этом способен на такую скорбь?

Цзы Лю только головой покачала: в устах императора эти справедливые слова совсем не звучали утешением.

Су И вскинул взгляд на Ваньянь Сюя. Слезы о неизбежной гибели родной страны больше не стояли в глазах пленника.

— Я оплакиваю судьбу Великой Ци, ее воспетую в легендах историю, — холодно ответил он. — Тебе что за дело до моих слез?

Цзы Лю вздохнула украдкой и подумала: «Ну и ну! Неужели эти двое упрямцев так и будут без конца сталкиваться лбами?»

Она уже собиралась покинуть покои императора, когда увидела Цзы Нун с подносом в руках — та принесла ужин — и Цзы Нань, которая привела маленького наследника. Бросив взгляд через плечо, Цзы Лю поняла, что ровным счетом ничего не изменилось: заклятые враги метали друг в друга полные ненависти взгляды, и ни один не собирался отступать.

***

Поражение империи Ци стало для Су И сокрушительным ударом. Казалось, в груди зияла огромная дыра, а кровь его сердца обратилась в слезы. Ваньянь Сюй между тем ежедневно упражнялся в красноречии, щедро изливая на душевные раны пленника потоки холодной иронии и едкого сарказма. Временами Су И подходил вплотную к опасной грани, почти готовый махнуть на всё рукой и смириться, как в тот день, в купальне, когда император силой принудил его к непристойным ласкам. Но, по счастливому капризу судьбы, Ваньянь Сюй остерегался проявлять чрезмерную жестокость и подталкивать Су И за эту грань: измученный физически и морально, бледный, с потухшим взором, пленник одним только видом внушал нешуточные опасения за свою жизнь. Пусть Ваньянь Сюй хлестал его безжалостными словами, но по приказу императора на столе у Су И всегда были в достатке рыба и мясо, а для укрепления здоровья его неустанно пичкали всевозможными эликсирами.

Конечно, Су И с легкостью раскрыл коварные замыслы Ваньянь Сюя: тот только и ждал, когда пленник поправится, чтобы вдоволь натешиться с ним, не сдерживая похотливых желаний. Поначалу генерал твердо вознамерился уморить себя голодом, но Ваньянь Сюй не погнушался снова прибегнуть к шантажу, угрожая расправой его соотечественникам и солдатам. Су И не решился испытать на прочность угрозы императора.

Подобные стычки повторялись вновь и вновь, каждый раз повергая Су И в бездну уныния. Так продолжалось больше месяца, и, хотя душа пленника по-прежнему томилась и страдала, предательское тело медленно, но верно шло на поправку.

Ваньянь Сюй торжествовал — и вовсе не потому, что проникся к Су И нежными чувствами. Одаренный блестящим умом, рожденный наследником могущественного правителя, он с раннего детства привык не отступать, пока не добьется своего. И до сих пор ему неизменно сопутствовал успех. Единственным досадным исключением стал Су И, поэтому Ваньянь Сюй был готов на всё, лишь бы сравнять счет и поставить упрямца в нужную ему, императору, позу. С каждым днем в его глазах всё ярче разгорались хищные огоньки похоти; Су И, напротив, тревожился всё сильнее и ни на миг не ослаблял бдительность. В глубине души он понимал, что сидеть сложа руки в ожидании неизбежного, — заведомо тупиковый путь, но он уже голову сломал, пытаясь придумать, как пробудить в душе императора настолько глубокое отвращение, чтобы от игривых мыслей не осталось и следа. Он готов был безропотно вернуться в узилище, даже если бы пришлось испытать на себе самые чудовищные пытки, изобретенные самыми жестокими палачами этого мира.

В тот день погода выдалась теплая и солнечная, и Ваньянь Сюй заставил пленника выйти и подышать свежим воздухом. Су И присел в кресло во внутреннем дворике. Холодная северная страна Цзинь Ляо не могла похвастать изобилием ярких цветов. Вечнозеленые сосны тянулись к небесам, низкорослые кустарники жались к земле, и здешний сад был не в силах соперничать изяществом и красотой с садами Великой Ци. Сердце Су И тоскливо сжалось, из груди вырвался тяжкий вздох, и пленник подумал: «Пусть на этих деревьях никогда не распустятся яркие ароматные бутоны, зато они обладают силой и жизнестойкостью, которых так не хватает изнеженным, хрупким цветам, взлелеянным южным солнцем».