Глава 22

— ЧТО ... — НАЧИНАЕТ ОН, НО ЗАТЕМ ВКЛЮЧАЕТ СВЕТ, и его глаза останавливаются на мне. Он на мгновение выглядит смущенным. Затем, к моему ужасу, он заметно расслабляется, и злая усмешка расплывается на его лице.

— Кто это бросает коварные взгляды в мою сторону? — смеет я он, а я опускаюсь на край его массивной кровати и хмурюсь.

— Не та эпоха, — парирую я. — Ты забыл тему своего собственного дня рождения?

Он закрывает за собой дверь.

— Я забыл свое имя, когда увидел, что ты принесла мне дары языка, сисек и гноя ...

— Боже, ты хуже всех, — перебиваю я, несмотря на то, что внутри у меня все сжимается, а в животе порхают бабочки.

— Возможно, но тогда это ты крадешься по моей спальне. Почему ты здесь?

Ну и черт с ним. Как мне выйти из этой ситуации, не выглядя преследователем?

— Мэллори. Ответь мне. Что ты здесь делаешь?

Я колеблюсь еще мгновение, затем издаю сокрушенный вздох.

— Отлично. Я подслушивала, ясно? Я не хотела столкнуться с Лорел и Розалиндой, поэтому я пришла сюда, чтобы спрятаться, а потом я слушала их разговор, потому что они говорили обо мне. Счастлив? Я здесь не ради тебя.

Я встаю с кровати и собираюсь пройти мимо него, чтобы уйти, но он хватает меня за руку и разворачивает, прижимая к двери.

— Что ты здесь делаешь, — подчеркивает он, — на моей вечеринке? Насколько я помню, ты отклонила мое приглашение.

Его руки на моей талии, удерживают меня на месте, и я, затаив дыхание, смотрю на него снизу вверх.

— Я ... я пришла с Лони, — тихо признаюсь я. — Ее подруга позвонила и попросила подвезти, а потом Лиам пригласил меня войти, потому что хотел поговорить.

Те же черты лица, которые только что дразнили меня, застывают.

— Я понимаю. Итак, ты пришла с Лиамом.

Я качаю головой.

— Нет. Я пришла с Лони. Я столкнулась с Лиамом ...

Он хлопает одной рукой по двери рядом с моей головой, обрывая мои слова, но я не вздрагиваю. Меня поражает, как часто мы оказывались в таком положении. Я, прижатая к двери. Он, заманивающий меня в ловушку. Это что стало обыденным?

— Ты собираешься поздравить меня с днем рождения? — рычит он, меняя тему.

Я вздыхаю.

— С днем рождения. Теперь я могу идти?

— Где мой подарок?

Рука, все еще лежащая на моей талии, находит низ моей рубашки и поднимает ее, чтобы погладить кожу там.

— Ты никогда не говорил мне, чего хочешь.

Дорогой Иисус, я флиртую с ним. Кажется, я ничего не могу с собой поделать, но его прикосновения делает меня глупой. Его прикосновения всегда делают меня глупой.

Он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Я хочу тебя, Мэллори. Голой и мокрой, кричащей мое имя, когда ты кончаешь на моем члене.

С моих губ срывается вздох. Его тепло и запах ошеломляют меня. От него пахнет виски и травкой, но есть еще тот восхитительный запах, который присущ только ему, и от которого у меня слюнки текут.

Однако осознание того, что он не трезв, действует на мое либидо, как ведро холодной воды.

— Ты под кайфом, — отвечаю я, отталкивая его. — Каждый раз, когда ты делаешь это со мной, ты под кайфом.

Он не занимался со мной сексом трезвым с осени.

Я закрываю глаза и прислоняюсь головой к двери, бормоча: — Я такая идиотка.

Я пытаюсь повернуться и оттолкнуть его плечом, чтобы открыть дверь, но он прижимает руку к моей груди, чтобы удержать меня на месте. Он смотрит на меня сверху вниз и выглядит таким ... усталым.

Таким усталым, что у меня болит грудь.

— Это ... это помогает мне немного поспать, — признается он низким рокотом.

Я делаю паузу. Я помню, что он страдает бессонницей. Это единственный недостаток во всем остальном совершенном боге, которым он является, но это помогает мне понять, что он человек.

— Ты...ты иногда спал, — говорю я тихим голосом, — когда был со мной.

Он кивает и прижимается своим лбом к моему.

— Ты права. Я действительно спал, когда был с тобой. Еще одна причина ненавидеть тебя.

Я могу сказать, что он лжет. Он все еще пытается держать меня на расстоянии, хотя все в нем, то, как его глаза закрылись, как будто он наслаждается мной, то, как он прижимается ко мне, как будто ничего не может с собой поделать, кричит о том, что он отчаянно хочет держать меня рядом.

Желание утешить его переполняет меня, и, не раздумывая, я приподнимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его рту. Он напрягается, и я думаю, что застала его врасплох. Я обхватываю его лицо ладонями и провожу языком по линии его плотно сжатых губ. Еще через несколько мгновений из-за настойчивость, он смягчается рядом со мной. Он запускает пальцы в мои волосы и быстро завладевает поцелуем.

Его другая рука скользит вверх по моей рубашке и ласкает мою кожу, и я становлюсь влажной между бедер. Именно так. Ему больше почти не нужно прикасаться ко мне, и я становлюсь нежной к нему.

Он отрывает свой рот от моего, чтобы прорычать: — Напиши тому, с кем ты пришла, и скажи им, что ты не уйдешь с ними.

Я колеблюсь, мой разум проясняется теперь, когда он перестал целовать меня. Это точно такая же ситуация, в которой я постоянно нахожусь, и каждый раз я говорю, что это в последний раз. Каждый раз он просто снова причиняет мне боль, но я всегда приползаю к нему.

И в этом-то и проблема, не так ли? Я продолжаю позволять ему делать со мной такие вещи.

Я смотрю на него, не в силах вымолвить ни слова, мои мысли бешено колотятся. Но потом он так нежно гладит меня по щеке, что это ошеломляет меня.

— Я не причиню тебе вреда, — мягко обещает он. — Только не снова.

— Но...но твоя вечеринка...

Его дом полон людей, которые ненавидят меня и хотят видеть, как я страдаю. Как я могу сделать себя уязвимой в таком месте, как это?

— Я тоже не позволю никому на вечеринке причинить тебе вред, — настаивает он. — Кроме того, я не хочу делить тебя с этими ублюдками.

Как ни странно, я ему верю, но я все еще стою в ступоре.

Он издает разочарованный возглас и просовывает руку в карман моих брюк, чтобы самому достать мой телефон.

— Что ты делаешь?

Я протестую, когда он начинает печатать текст. Я пытаюсь выхватить его обратно, но он держит его вне моей досягаемости. Как только он нажимает отправить, он начинает возвращать его, но затем выражение его лица темнеет от чего-то на экране.

Когда он сует телефон обратно мне в руку, я опускаю глаза, чтобы посмотреть, что его так разозлило. Есть новый сообщение с неизвестного номера с вопросом, буду ли я в своей комнате позже.

Чертов Призрак. От него ничего не было в течение нескольких недель, и когда он наконец обращается ко мне, я оказываюсь загнанной в угол неуклюжей кирпичной стеной ревности и собственничества.

— Перед кем еще ты раздвигаешь ноги, Эллис? — шипит он. — Перед этим бандитским куском дерьма?

— Мы уже обсуждали это, Сэйнт. Я цепляюсь пальцами в его рубашку спереди. — Но если бы это было так? Что ты собираешься с этим делать?

Когда его рука обхватывает мое горло, мои глаза закрываются, и я прерывисто вздыхаю. Его пальцы сжимаются, и он наклоняется губами к моему уху.

— Я буду трахать тебя так долго, так медленно, что ты забудешь все о нем и о ком-либо еще, кого ты когда-либо представляла.

Он обхватывает меня между ног свободной рукой.

— Сэйнт…

Он отрывает меня поцелуем, но он не грубый и не требовательный, как обычно. Он не торопится, исследуя мои губы своими собственными, а мой рот своим языком. Дело не в том, чтобы доминировать или наказывать меня. Он уговаривает меня. Убаюкивает меня. Я ничего не могу сделать, кроме как развалиться на куски ради него.

Он снова вырывает у меня телефон из рук и бросает его на пол, затем хватает меня за талию и тянет к своей кровати. Когда мы двигаемся, он стягивает мою рубашку через голову и тоже бросает ее на пол. Следующими идут мои брюки, а затем он быстро справляется с моим нижним бельем и лифчиком, прежде чем уложить меня на кровать.

Стоя прямо, он смотрит на меня сверху вниз с такой интенсивностью, что я чувствую себя более открытой для него в этот момент, чем в любой другой момент наших полу-отношений. Я краснею и с трудом сдерживаюсь, чтобы не прикрыться руками.

— Прекрати, — наконец бормочу я. — Ты заставляешь меня нервничать.

Мои слова, кажется, выводят его из оцепенения.

— Извини, — ворчит он. — Ты просто… Ты не знаешь, насколько ты сексуальна, не так ли?

Похоже, он действительно огорчен этим фактом, как будто только сейчас тоже это осознает. Я не знаю, как ответить. Он ведет себя не так, как обычно, и это выбивает меня из колеи, даже когда мое сердце трепещет от его слов.

Я наблюдаю, моя грудь вздымается, как он снимает свою собственную одежду. Как только он раздевается, он заползает на кровать, чтобы устроиться на коленях между моих ног. Он гладит мои бедра, раздвигая их. Его прикосновение такое легкое, что меня бросает в дрожь.

Он медленно скользит одной рукой вниз к моей киске и гладит пальцами между моих складок. Мои бедра дергаются, но он кладет свободную руку на мой таз и удерживает ее, дразня меня, пока я не извиваюсь под его ладонью. Его член твердый и пульсирует, но он не прикасается к нему и не прижимает его ко мне.

— Мне нравится, какой влажной ты становишься для меня, — шепчет он, просовывая палец внутрь меня, и начинает качаться в томном темпе.

Мой взгляд возвращается к его члену.

— Сэйнт … Я тоже хочу прикоснуться к тебе.

Его взгляд загорается. Убрав палец, он хватает меня за бедра и поворачивает так, чтобы я лежала горизонтально к нему. Фистингуя свой член, он дразнит мои губы головкой.

— Откройся, детка, — настаивает он.

Я широко раскрываю рот и начинаю сосать его. Его рука снова скользит между моих ног, и он снова засовывает свой палец. Я издаю стоны все ещё держа его член ртом, и его бедра дергаются. Мы доставляем друг другу удовольствие вот так в течение долгих минут, пока я больше не могу этого выносить. Мне нужно больше, чем его палец, и мне все равно, придется ли мне умолять об этом.

— Сэйнт... — Выдыхаю я, выпуская его эрекцию из своих губ.

— Ты жадная, маленькая мазохистка, — говорит он с ухмылкой. — Ты хочешь, чтобы я вошел внутрь?