— Я еще никогда не хотел никого так сильно, — прошептал он у моих губ, прежде чем испробовать их на вкус. — Я ждал тебя всю свою жизнь, даже на секунду я не мог представить, что буду так счастлив. — Он поцеловал меня, его полные губы обхватили мои, наши языки переплелись. Его руки обхватили мои ягодицы, впиваясь пальцами в плоть, и я ахнула, когда он поднял меня.

Я обвила его ногами, из-за воды наши тела стали скользкими, и я скользнула по его животу, пока его твердая плоть одним жестким толчком не ворвалась внутрь, заполняя меня полностью. Его руки сжались на моих ягодицах, прижимая меня к себе и предотвращая всяческие мысли о побеге, тогда он снова поцеловал меня. Жестко. Требовательно. Ошеломляюще. Я снова едва не кончила.

Без лишних слов, Эли направился обратно к берегу. Он уложил меня на стеганное одеяло, что расстелил ранее на песке и медленно начал меня целовать, занимаясь со мной любовью. Мне удалось увидеть его, когда снова сверкнула молния, на секунду или две. Зато я ощущала его, внутри себя, вокруг меня, и я знала, что Эли лучший любовник из всех, что у меня были и когда-либо будут. Он дотянулся до потаенного, сокрытого в глубине меня чувства, которое я боялась озвучить. Я вцепилась в него, когда мы одновременно кончили в практически безлунной сентябрьской ночи на песчаном берегу острова Галла. Когда наши движения замедлились, руки Эли погладили мое тело, затем лицо, и он прижался ко мне, касаясь губами уха.

— Ты моя навеки, chérie, — произнес он, его акцент был сильнее, чем обычно. — Я хочу лишь тебя.

Прежде чем я смогла что-либо ответить, его губы накрыли мои, успокаивая и медленно дегустируя их на вкус. Костяшками пальцев, он провел по моей щеке, губам, затем обвился вокруг меня руками и ногами, крепко обнимая меня. Я поняла, что Эли все-таки набрался мужества озвучить мне свои чувства, а вот я — нет. Но я ощущала их сильнее всего на свете. Однажды, надеюсь, я смогу сказать ему. Прильнув к его груди, я обняла его и закрыла глаза. Он снова поцеловал меня, шепча на ухо мне что-то по-французски… я понятия не имела, что это означало. Надеюсь, он прочел мои мысли, и все невысказанные слова были для него понятны. Наконец, усталость заявила о себе.

Признаюсь, любимая… мне больно знать, что внутри тебя другой. Меня волнует, что ты, как тебе кажется, любишь его, но я пообещал, что однажды ты станешь моей, а не его. Внутри тебя окажусь уже я, и ты будешь умолять меня не останавливаться; и даже после ты захочешь еще. Тебе не скрыться… ты предназначена для меня. Ему разрешается быть внутри тебя… пока он трахает тебя… зато я живу внутри тебя. Наша кровь смешана, и никакая вонючая магия не сможет изменить этого. Мы едины, и я обещаю, что приду за тобой. До тех пор, я буду утешать себя мыслями о тебе: как я буду касаться тебя, как наши губы сольются в поцелуе. Скоро, любимая. Очень скоро…

Отбросив одеяло, я ахнула. Оглядевшись, я поняла, что была одна. Туманный свет наполнил палатку, солнце еще не взошло, но снаружи было уже довольно светло. Где-то недалеко зашумел прилив, и я сделала глубокий вдох. Господь Всемогущий. Еще один сон. Еще одно послание. От Викториана. Он был близко. Я чувствовала его.

— Эли? — позвала я, подползая на четвереньках ко входу в палатку.

Человек, который, как я порой забывала, был вампиром, сгорбившись сидел на берегу, наблюдая, как поднимается солнце, приветствуя своим светом случайные раковины. Слегка загорелая кожа на мускулистой спине блестела в тусклом утреннем свете, между лопатками виднелась черная татуировка — герб Дюпре. Он был голый, как римлянин. Обернувшись, он помахал мне рукой.

— Эй, ты, иди сюда, — сказал он и усмехнулся.

Преодолевая страх перед Викторианом, я, тоже голая, вышла из палатки и присоединилась к нему у самой кромки воды. И когда он взял меня на руки, в мыслях вспыхнул тот, другой. Он не испоганит мне все это. Я попросту ему не позволю. Я умру, но удостоверюсь в этом.