Три дня спустя….

— Мы не прекратим, пока ты не сделаешь все правильно.

Сперва, я бросила взгляд на Эли, а уже потом на своих противников: Джек и Туба, двое юных, здоровых, огроменных парня Галла; у обоих хорошо развита мускулатура, и они по пояс обнажены.

— Я охренительно правильно все делаю, — выдавила я, сквозь стиснутые зубы.

Я наклонилась, опершись на колени, и тяжко вздохнула. Мы работали уже не первый час. Солнце нещадно палило, на небе не было ни единого облачка, чтобы хоть как-то уменьшить жар. Комары жужжали вокруг меня. Я раздраженно отмахнулась от них рукой, топнув ногой, смахнула намокшие от пота пряди с лица. Может, у меня ПМС. Я ощущала себя чертовски злой и… стервозной.

— Насколько правильно это вообще должно быть, Эли?

— Обезоружены, и без сознания.

— Ты больной псих, — пробормотала я себе под нос.

Он улыбнулся. Я громко выругалась на Румынском… вредная привычка, которая досталась мне после укуса тех Арковоских говнюков-стригоев.

— Ты, блин, издеваешься надо мной, Дюпре? — я пнула песок, бросив еще парочку отборнейших ругательств (как-нибудь нужно выяснить, что они означают, сейчас я только знала, что они очень нехорошие, и от этого сразу стало легче), затем направилась к кромке воды, уперев руки в бедра.

Соленая вода лизала босые ноги, мелкие ракушки и зернистый песок шуршали под ногами, царапая стопы. На мне были надеты шорты и черный лиф от купальника, чертовски темный для полудня, это уж наверняка. Материал впитывал в себя жаркие солнечные лучи, буквально поджаривая мои сиськи, словно бифштекс. Без преувеличений, задница была в огне. Я окунулась в воду с головой и вышла, вода стекала по голой коже. Могу поспорить, от меня даже пар шел.

— Так и будешь ныть всю оставшуюся часть дня или же сделаешь все как нужно? Они оба все еще вооружены, Райли. Тебе придется приложить куда больше усилий, чем просто пара прыжков, — сказал Эли, не заходя в воду и скрестив руки на голой груди. Причем у него был такой самодовольный взгляд, что мне захотелось окунуть его в воду. Темная бровь с серебряным колечком приподнялась. Он снова прочел мои мысли. — Серьезно? — хохотнул он. — Брось, По, ты же не думаешь, что тебе это по зубам.

Я развернулась и, бросившись, присела на корточки, резко ударив ногой по лодыжкам Эли, оставляя след из водяных брызг. Даже не глядя, я знала, что сделала его; я услышала всплеск и сдавленные ругательства, когда он упал. Я направилась к Джеку и Тубе, которые были просто ошеломлены тем, что я сделала с Эли. Выхватив клинок Джека, подпрыгнула, и, оттолкнувшись от его плеча босой ногой, сделала сальто над Тубой, прихватив и его меч тоже. Я приземлилась в умопомрачительной позе крадущегося дракона и все за пять секунд. Самодовольно вскинув голову и отбросив с лица намокшие волосы, я ощутила на себе пронзительный взгляд Эли. В течении нескольких секунд мы пристально смотрели друг на друга. Меня охватила гордость за свои боевые навыки. Боже, все прямо как… в Матрице. Еще никогда я не чувствовала себя так хорошо. Быть может, ДНК стригоев не так уж плоха.

— Еще раз, — сказал Эли, по-прежнему сидя в воде. — Ты их не завалила.

— Иди к черту, — с ухмылкой ответила я. — Я завалила тебя. Это считается за них двоих.

Джек и Туба рассмеялись.

Со скоростью света, я метнулась и ударила их по лодыжкам. Два здоровых крепких парня Галла рухнули на песок. По-прежнему сидя на корточках, я кинула их мечи. Каждый вонзился в песок в миллиметре от их промежностей. Оба издали звук, который напоминал сдувшуюся шину. Я встала, вытерла руки о задницу и, повернувшись к Эли, усмехнулась. Он поднялся, солнце засверкало на его обнаженной влажной коже, когда он вальяжной походкой направился ко мне. Он наклонился и подобрал ракушку, а я бросила взгляд на фамильный герб, вытатуированный у него между лопаток, прямо перед тем, как разразился настоящий ад. Мало того, что татуха была просто секси-шмекси, так все его братья хотели точно такую же. Я создала банду… вампирскую банду. Просто очешуеть.

Эли направился ко мне. Удивительно, но очки остались на нем, несмотря на то, что я сшибла его с ног. Мокрые пляжные шорты низко сидели на бедрах, открывая взору сексуальные линии мускулов на животе и боках, исчезая под резинкой; я подмечала каждую деталь, оценивая все. И он знал об этом. Длинными пальцами он смахнул влажные пряди волос с лица, упер руки в боки на манер плохого парня и воззрился на меня из-под очков. Я ждала, он же долго дожидаться не стал. Уголок его рта дернулся.

— Я впечатлен.

Я кивнула и сдвинула его очки на лоб. Меня разглядывали бледно-голубые глаза.

— Это тебя заводит, да? — спросила я.

— Чертовски верно, — ответил он низким соблазнительным голосом, предназначавшимся только для моих ушей. Он властно обхватил руками мои бедра и притянул к себе. — Но Джек и Туба простые смертные. Даже Эстель смогла бы с ними справиться, при правильной подготовке. Я хочу увидеть… — он покачал головой, — хочу знать, что ты сама сможешь выстоять против вампира или даже целой группы, если меня не будет рядом, Райли. — Его взгляд стал серьезным. — Теперь, с этого момента и впредь, ты тренируешься со мной, моими родителями, братьями и сестрами. — Он щелкнул меня по носу. — И, может быть, Зетти.

Прижав руки к твердым мускулам груди Эли, я толкнула его.

— Если ты хоть на секунду подумал, что я способна обезоружить и ударить твоих милейших старичков — родителей, то ты сошел с ума, — сказала я. — Братьев, сестер, нет проблем. Зетти? Да, на все сто. За ним все равно должок. Тебя? В любой день недели. Но твоих родителей? Ни за что.

Эли провел по моей щеке костяшками пальцев.

— Еще как ударишь, chérie. Это я тебе обещаю. Ты готова. И завтра мы возвращаемся на Остров. — Он усмехнулся, и стал похож больше на обычного сексуального парня с пляжа, чем на двухсотлетнего стригоя-вампира, способного легким движением руки сломать чей-то позвоночник пополам. — Я хорошенько заплачу за зрелище, когда ты в лицо назовешь моих родителей старичками. Нео.

Не удержавшись, я дерзко улыбнулась при упоминании своих новых способностей аля-Матрица. Я понятия не имела, что буду с ними делать, но одно я знала наверняка. Мы с Сетом и нашими суперспособностями не сможем вечно оставаться на Острове. У меня работа. Сету нужно было заканчивать школу. Нам нужно было возвращаться к нашим жизням… и чем скорее, по моему мнению, тем лучше, даже если это означало надрать старую привлекательную вампирско-стигойскую задницу Дюпре.

Несколько дней спустя…

Странно вспоминать все то, что произошло за последний месяц; как сильно я изменилась. Страннее всего то, как я смирилась с этим. Я не фанат перемен. Я привыкаю к чему-либо раз и навсегда, мне нравится прикипать к чему-то. Не то чтобы на этот раз у меня был выбор. Я была чертовски рада выбраться с Бонавентуры той ночью вот так, как есть, нежели обрести ту новую жизнь. Серьезно. Оба Аркоса всадили в мою плоть свои клыки, отравили своим ядом мою кровь, и все же я до сих пор жива. Эли спас меня; он убил Валериана и почти Викторина.

Проповедник сказал Эли, что еще минута, и я бы умерла от потери крови или же обратилась в стригоя; мне бы не хотелось ни того, ни другого. Крики тех невинных ребят, на которых напали в ночной тиши, до сих пор звучат в моей голове. Вспыхивают видения: изломанные тела, кровь, звук ломающихся костей… как бы мне хотелось забыть все это нахрен: звуки, людей. Но я не могу. И не думаю что смогу когда-нибудь. Все эти вопли останутся в моей голове до самой моей смерти. И теперь это случится ой как не скоро. Многое из того, что произошло после Бонавенрутры до сих как в тумане. Как раз после того, как те двое укусили меня, и я пролежала в кладбищенской грязи.

Как только меня отвезли на Остров (как раз в тот момент, когда я ненадолго пришла в себя), у меня начался приступ бреда из-за яда стригоев, и большую часть времени, по заверениям Эстель, я была похожа на бледнолицую девчонку с безумными глазами. Мои кавказские корни она решительно отмела в сторону. Эли рассказал мне, что я стала очень бледной, в буквальном смысле, матово-бледной. Странно бледной. Бледной, как в Ночи Живых Мертвецов. Цитируя Зетти с неповторимым непальским акцентов: Ты была страшной сумасшедшей белой сукой.

Впрочем, я всем им верю.

Старина Зетти, будучи большим, опасным тибетцем, был очень суеверен, когда они только приехали сюда; он с удовольствием таскал мешками кладбищенскую землю и ломал кости черным кошкам, которых отдавала ему Эстель. Одну он даже носил на кожаном шнурке на своей толстенной шее. Полагаю, у него уже были мысли обсыпать чем-то подобным и меня, чтобы обезопаситься. Он уже делал так однажды, когда я на него напала. Эстель пригрозила, что не даст ему больше кладбищенской земли, если он будет расходовать ее почем зря. Я до сих пор со смехом вспоминаю об этом. Впрочем, я его не виню. Я и сама была напугана до смерти.

От воды повеяло легким бризом, который запутался в пологе палатки, а после коснулся моего обнаженного тела. Я повернулась и посмотрела, как различные оттенки серого и черного надвигаются на маленький островок, крепкие руки Эли прижали меня к себе. Я знала, что он не спит: притворяется, ради меня, полагаю. Временами, я лежала без сна, в голове беспорядочно блуждали разные мысли, и Эли попросту позволял мне это. Никакого вмешательства или воздействия; просто позволял мне думать о разном: как изменились наши с братом жизни; не перебивая. Он просто был рядом, на случай, если в нем возникнет необходимость, или я испугаюсь, и вынуждена признать, к этому быстро привыкаешь.

После смерти Мамы, рядом всегда был Проповедник и Эстель, но я никогда не впускала в свое сердце мужчину, и я, черт подери, никогда не полагалась на чье-либо утешение. Не могу сказать наверняка, что позволю это и Эли; но это определенно заслуживает внимания. Чтобы раскрыть перед кем-то свое сердце и… душу, в буквальном смысле, сперва, нужно все серьезно обдумать. Проблема была в том, что в последнее время слишком многое нужно было обдумать и мой мозг буквально был перегружен, и, честно говоря, меня несколько пугала перспектива связать свою жизнь с человеком, который скорее всего переживет меня. Конечно, с моими новообретенными способностями я проживу гораздо дольше. Но большой уверенности в этом у меня не было.