Ночные звонки с телефона Константина. Угрозы. Надменный взор Риммы Чибисовой в колледже. История ее сына, которого лечил, но не смог спасти Нестеров. "Кажется, пазл складывается!".

- Ника, алло? - напомнил о себе Морской.

- Все нормально, Витя. Я жива и почти здорова.

- Может, лучше мне приехать, - резюмировал Виктор.

Ника хотела ответить, но тут раздался звучный голос врача "скорой помощи":

- А где потерпевшая? Я должен ее посмотреть.

- Потерпевшая! - зычно позвала участковая. - Подойдите, пожалуйста!

- Сегодня вечером я буду в Выборге, - непреклонно сказал Морской, - ситуацию в Краснопехотском можно и по дистанту некоторое время проконтролировать, а за тебя мне тревожно.

- ПОТЕРПЕВШАЯ!!!

"Может, это и хорошо, что Витя приедет, - подумала Вероника, пока ей обрабатывали поврежденные места. - Мне или Науму тягаться с Чибисовой сложно. Даже если я не ошиблась в своих подозрениях, она сухой из воды выйдет. А у Вити больше влияния, - она дернулась и зашипела, когда ей прижгли самую большую ссадину на плече. - Так... Раз со мной все в порядке, поеду-ка я в отделение, послушаю, что скажет этот любитель мотоциклов. Вот только потом надо будет подумать, во что переодеться, - Ника осмотрела свою испачканную травой и пылью блузку. - В таком виде по городу ходить нельзя".

***

У ректора медицинского колледжа оказалась квартира в доме дореволюционной постройки - высокие потолки, огромные окна и лепнина. Жил он неподалеку от набережной. "Хотя тут "подалеку" и не бывает, - думал Наум, входя в гостиную за хозяйкой, статной светловолосой женщиной скандинавского типа.

Ректор колледжа по телефону долго упирался и недоумевал, чего от него хочет петербургский адвокат Олеси Нестеровой, но Наум умел быть настойчивым и добился приглашения в апартаменты.

Молчаливая жена ректора подала им кофе и крендели, с легким финским акцентом пожелала приятного аппетита и удалилась.

- Ну, что я вам могу сказать, - тоскливо сказал дородный краснолицый хозяин квартиры, взяв из вазочки самый засахаренный кренделек, - я и сам в шоке. Мне пришло письмо с вложенным видеофайлом и примечанием, что человек, с которым Олеся гуляет в парке, недавно прибыл из Москвы, нарушил двухнедельный карантин, а несколько часов назад был госпитализирован с острой формой заболевания... Что я еще могу добавить? Я уже не раз рассказывал это медработникам и следователю и не могу сообщить ничего нового.

- А что вы скажете об отправителе письма? - поинтересовался Гершвин.

- Оно было отправлено с неизвестного адреса. Знаете, вместо названия почтового ящика - набор букв.

- Анонимка, значит. И вы придали ей такое значение? Если человек говорит правду, ему незачем шифроваться. В серьезных учреждениях анонимные послания даже не рассматриваются. Я даже не открываю подобные письма, - доверительно сообщил Наум, - компьютерные вирусы, знаете ли, так же плохи, как и человеческие, а в таком письме с абракадаброй вместо обратного адреса может оказаться что угодно; компьютер потом "лечить" замаешься.

- Наш антивирусник регулярно обновляется, - похвастал толстяк, - и письмо, похожее на послание от хакера или спамера, я бы тоже не открыл. Но здесь было обращение непосредственно ко мне и указание, что это касается моих сотрудников.

"Или мозги жиром заплыли, или тоже в доле, - констатировал Наум, - можно подумать, в письме с обращением по имени не могли прислать "шпиона" или вирус, с которым твой "Макафи" или "Нортон" не справится! А то ты сам этого не знаешь..."

Наум осмотрелся. Интересно, сколько зарабатывает руководитель колледжа в маленьком городке, если смог позволить себе такой классный евроремонт и мебель из карельской березы? В памяти мигом всплыли сумочка и босоножки Маргариты Сидоренко. На зарплату преподавателя такое не купишь...

- А что вы скажете об Олесе Нестеровой по-человечески? - спросил адвокат, придумывая, как перевести разговор на Римму Чибисову.

- По-человечески, - неспешно начал ректор, - она добрая, хорошая, бесконфликтная девушка. Но доверить ей преподавательскую должность было несколько преждевременно. Если бы не ее отец, которого знают и уважают в наших кругах, вряд ли Олесю взяли бы на кафедру. М-м-м... Ей еще не хватало зрелости, собранности. Весьма спонтанная и своенравная особа. Может, это прошло бы у нее с возрастом или так и осталось бы. Мне не раз жаловались на ее неорганизованность...

"Догадываюсь кто. Сидоренко буквально огнем плюется при одном упоминании имени Олеси. И конечно, верные подруги, подпевающие Марго!" - Наум про себя ухмыльнулся, вспомнив Маргариту с ее "тремя мушкетерами".

- А на что именно они жаловались? - поинтересовался он.

- Так, мелочи, - замялся ректор, - но из мелочей складывается общая картина. Не всегда подобающая педагогу одежда, опоздания на лекции, отступление от учебной программы, курение в неположенных местах. В перерыв могла убежать в магазин и опять-таки задержаться; забывала пропуск... Студенты тоже жаловались.

"Надо будет проверить, не учился ли у Олеси кто-нибудь из детей или родственников Сидоренко и Ко. Они могли жаловаться на Нестерову по наушению родственниц! Могли и других студентов подуськать "дружить против преподши".

- А как давно начались жалобы на Нестерову? - задал следующий вопрос он, гадая: не лучше ли в лоб спросить ректора о язвительной "королеве Марго" и визите Чибисовой.

- С первых дней, - без запинки выпалил начальник колледжа.

- Инициатором была Маргарита Петровна Сидоренко? - вальяжно откинулся на спинку кресла Гершвин. - Не так ли?

Ректор грузно поднялся с кресла и прошелся по гостиной. Остановившись у серванта, на полке которого блестел бело-синий чайный сервиз, он ответил:

- Маргарита Петровна работает у нас уже 15 лет и зарекомендовала себя, как хороший работник, крепкий профессионал, - он покосился на дверь. - И в скандальные истории она ни разу не попадала. Коллектив не подставляла...

"Эээ, - заметил его взгляд Наум, - что -то ты, говоря о Маргарите, на дверь посматриваешь? Не хочешь, чтобы жена услышала? Ей по каким-то причинам неприятно упоминание о замечательной и профессиональной Марго? Есть основания?"

Адвокат уже решил раскрутить эту тему: стервозная бабенка долго и изобретательно изводит молодую коллегу, пользуясь "крышей" в лице начальника. С которым ее явно связывает не только совместная работа. А он был либо настолько глуп, что не замечал у себя под носом ситуацию в коллективе, или прикидывался Незнайкой на Луне, или знал и поощрял. Или предпочитал не связываться с четырьмя фуриями, которые и ему могли надолго испортить аппетит. Или рассчитывал с их помощью выжить с работы Олесю, которую не хотел брать на ставку.

- Никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в порядке, установленном настоящим Кодексом, - почти дословно процитировал уголовно-процессуальный кодекс Гершвин, - и принцип презумпции невиновности еще никто не отменял. А вы Олесю уже и обвинили, и осудили. Бежите впереди паровоза?

- Но на видео была она, - доказывал директор, - встречалась с человеком, прибывшим из Москвы, которого на следующий день госпитализировали в крайне тяжелом состоянии. А у нее в крови нашли антитела, как у переболевших. И после этой прогулки в колледже стали болеть люди. Вот куда завела Олесю безалаберность и убеждение в том, что строгость законов нивелируется необязательностью их исполнения, - назидательно поднял палец-сардельку он.

Распалившись, толстяк махнул рукой и едва не сшиб с серванта фарфоровую кошечку с котятами. Едва успев поймать фигурку, он продолжал звучным голосом человека, привыкшего выступать перед публикой:

- Я понимаю, Наум Моисеевич, что это ваша работа - обелять своего клиента: хоть убийцу, хоть педофила, хоть маньяка, хоть террориста. Но надо посмотреть правде в глаза: Олеся пошла на встречу с носителем вируса и подвергла опасности весь коллектив, а может, даже и весь город. Обычно за это трудно привлечь к ответственности, потому, что обвинение трудно доказать, но Олесе ОЧЕНЬ не повезло, и ей придется отвечать за свое преступное легкомыслие...

Наум громко и выразительно усмехнулся:

- А что? - таким же хорошо поставленным голосом спросил он, - Значит, с людьми из Москвы и других "красных зон", потенциальными носителями вируса можно общаться только вам? Вы уверены, что, например, мадам Чибисова, тоже из Первопрестольной, стопроцентно не является вирусоносителем? Хотя, я тоже так думаю, - не удержался адвокат, - зараза к заразе не липнет...

Он торжествующе посмотрел на ректора: "Ну, что? Я тебя озадачил? Будь готов, я и на суде задам тебе этот вопрос и, если запнешься, я тебя моментально под лавку загоню, Гаргантюа хренов!"

Ректор явно не ожидал этого вопроса.

- Я не мог отказать Чибисовой во встрече, - не сразу сказал он, - она - один из наших спонсоров, очень поддерживает колледж и областную медицину... Да и мы при встрече соблюдали правила: маски, санитайзеры, держали дистанцию.

- А о чем вы говорили в тот день? - снова блеснул своей осведомленностью Наум. - Это было, когда вашего сотрудника, Павла, увезла с работы "Скорая помощь". Есть свидетели, которые видели, как столичная гостья уходила от вас.

- Это к вашему делу не относится, - отрезал толстяк.

Прощаясь с ним, Наум небрежно бросил:

- Вы уже сейчас начинайте репетировать ответы на проблемные вопросы в суде. Я ведь все подходы знаю и уклониться от ответов вам не дам. Вот моя визитка. Позвоните, если надумаете поговорить раньше.

- Простите, а кто нанял вас к Нестеровой? Насколько я знаю, ваши услуги стоят дорого и преподавателю без ученой степени не по карману. Наум еле сдержался от желания врезать собеседнику. Жиробас из кожи вон лезет, стараясь "опустить" его ниже плинтуса. "Мол, и террористов я защищаю за деньги, и алчный без меры... Ладно, еще сочтемся! На суде ты у меня поговоришь!"