Не успевает Бенджи постучать, как дверь распахивается и на пороге появляется его старший брат. Одетый в мягкую футболку в стиле олдскульных рейвов и потертые выцветшие обрезанные джинсы, Джем смотрит на нас с Бенджи удивленным взглядом. Он не то, чтобы шокирован, но близок к этому.

— Алфи! Не ожидал, что ты придешь. — Он обнимает меня и крепко сжимает в объятьях, которые длятся намного дольше, чем я того ожидал. У меня ком встает в горле. — Я скучал, дружище и так рад тебя видеть!

— Я тоже по тебе скучал, — бормочу я и пугаюсь от того, насколько слова правдивы.

Мы не общались целый год, хотя когда-то были лучшими друзьями. Становится невыносимо больно осознавать, что именно я в этом виноват. Я отстраняюсь, чувствуя, как внутри все переворачивается.

— Как дела? Выглядишь довольным.

— У меня день рождения, как, по-твоему, я должен выглядеть?

Джем любил свои дни рождения. На один из них наша шумная компания взяла напрокат фургон, и мы поехали на побережье. Хотели устроить пляжную вечеринку, развести костер, на каком-нибудь безлюдном участке и танцевать вокруг, как это делают в фильмах. Но порывистый прибрежный ветер Англии свел на нет все наши попытки разжечь огонь. А потом и вовсе пошел дождь. Мы быстро продрогли и всю ночь провели в фургоне, ежась от холода. Джем до сих пор уверял нас, что отлично провел время.

— Кажется, я выпил твой подарок. Прости.

Я трясу полупустой бутылкой и делаю шаг назад, чтобы опереться на дверной косяк, но натыкаюсь на Бенджи. Смело облокачиваюсь и, судя по тому, как его теплое тело прижимается к моей спине, он совсем не против. Джем смеется, но потом пристально смотрит на меня.

— Ты в порядке?

— Да, — говорю я, с трудом выдавливая из себя улыбку. — Да, просто… эм, захотелось напиться…

«Твоим подарком». Отличное оправдание. Просто великолепное. Неудивительно, что «Visual» отклонил мой сценарий. У меня довольно странные представления о дружбе.

Джем, в свойственной ему манере, озадаченно хмурится, но принимает подобное объяснение. Вероятно, он понимает, что все не так просто, но решает не давить. Это не в его характере. Черт, как же я скучаю по приятным людям и непринужденному общению.

Думаю, что с Бенджи в каком-то смысле чувствую то же самое, плюс нечто совершенно другое. Может потому, что я присматривал за ним в школе? Для своего возраста он был невысоким и очень застенчивым. Бенджи часто испытывал трудности с учебой из-за дислексии, и поэтому некоторые дети обижали его, считая легкой мишенью. Мы с Джемом решили доказать, что это не так. Но, как и все родные братья и сестры, иногда Бенджи раздражал моего друга и мне нравилось быть своего рода понимающим связующим звеном между ними. Я любил, когда они обращались ко мне за помощью.

А может быть, мы с Бенджи были близки лишь потому, что он младший брат Джема.

От этих мыслей я чувствую себя отвратительно. Это ведь самообман, к тому же не слишком правдоподобный. Но он все равно работает, потому что я слишком пьян, чтобы признать правду.

Я чувствую, как позади меня Бенджи ныряет в карман своего пальто. Отстраняюсь чтобы ухватиться за дверной косяк и не мешать ему. Движением фокусника он достает прямоугольный газетный сверток и притягивает меня обратно к себе. У меня нет сил сопротивляться так что я устало опускаю голову на его плечо. И если мне придется всю ночь вот так прижиматься к Бенджи, я тоже не буду жаловаться,

Взяв пакет, Джем морщит нос и усмехается, затем подозрительно встряхивает его и подносит к лицу, чтобы понюхать.

— Блин, с тех пор как ты начал ремонтировать эту проклятую машину, у тебя все шмотки пахнут машинным маслом.

Мое недовольное лицо выражает несогласие, потому что Бенджи пахнет как необработанная древесина и прачечная в их доме… и, возможно, совсем немного, машинным маслом. Кстати, что плохого в машинном масле? Он всегда хотел ремонтировать машины.

Удивленно распахнутые глаза придают их лицам почти идентичные выражения, что странно, учитывая, как они не похожи друг на друга. У Джема немного угловатое лицо и короткие густые волосы. Внешность Бенджи более броская. Все внимание притягивают его поразительно голубые миндалевидные глаза, и этот широкий рот, будто созданный для поцелуев. Ух ты, что за мысли?

Они все еще таращатся на меня.

— Что?

Джем с Бенджи обмениваются взглядами:

— Вот черт, Алфи, я и забыл, что ты так делаешь, когда пьян… Прачечная в нашем доме? — усмехается Джем. Бенджи тоже улыбается, от чего в уголках его глаз появляются милые морщинки. — Помню, мы играли в прятки, и ты там уснул. Тогда твоя мама чуть не вызвала полицию.

— Там было тепло и приятно пахло. А что я сделал-то?

Но Джем только качает головой. Перед тем как снова обнять меня, он что-то говорит своему брату. Дальше все происходит словно в тумане. Я прихожу в себя в огромной современной кухне, а рядом стоит Бенджи.

Делаю еще один большой глоток водки и ставлю бутылку на блестящую рабочую поверхность у раковины. С широко раскрытыми от удивления глазами я осматриваюсь вокруг. В больших темных окнах, словно звезды, сверкают сказочные огоньки, и на мгновение я замираю. В дальнем конце комнаты замечаю стеклянные двери, ведущие в сад, откуда дует приятный вечерний бриз. Там, в темноте, вспыхивает случайный огонек от сигареты, я решаю, что дождь, должно быть, уже закончился.

Я начинаю кружиться, не до конца осознавая, что кухня заполняется людьми. Вокруг становится слишком шумно.

— Вау, это место…

Бенджи следует за мной по пятам, защищая своим мощным телом от пихающихся людей.

— Да. Джем арендует его по дешевке у одного из университетских профессоров, с которым работает над своей докторской диссертацией. Мама говорит, что он как кот, всегда и везде найдет для себя выгоду.

Я смеюсь, потому что у их мамы на все есть аналогия с животными. В случае Джема это семейство кошачьих. Хотя я сомневаюсь, что ей сойдет с рук сравнение Бенджи с чем-то маленьким и пушистым.

— Это прекрасно. Ему, должно быть, нравится жить здесь. — Я перестаю вращаться и хватаюсь за голову, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь среди размытых пятен света. — А ты где живешь?

— По-прежнему с родителями.

«Думаю, что должен был быть в курсе». И почему я этого не знал? «Потому что последние двенадцать месяцев ты был равнодушным говнюком», — услужливо подсказывает тоненький голосок в моей голове.

К тому же Бенджи не писал об этом в своем Instagram или на сайте, где он выкладывал разработанное им программное обеспечение для обучения детей с особенностями.

Не хочу, чтобы он узнал, что я тайно слежу за ним в сети, поэтому говорю:

— Я живу в однокомнатной квартире, окна которой выходят на метро.

Каждый раз проезжающий мимо поезд сотрясает мою кровать. И происходит это каждые три минуты до двух часов ночи. «Visual» обещали поднять мне зарплату спустя шесть месяцев после заключения контракта, но так этого и не сделали. Наверное, это был первый тревожный звоночек. Но тогда, я будто ослеп и вообще нихрена не видел дальше собственного носа.

Блин, с этой водкой явно что-то не так. Я не хочу думать о подобных вещах и недовольно кошусь на бутылку, стоящую на столе, почти не осознавая, что уже направляюсь в ее сторону. Но тут, откуда ни возьмись, появляется Бенджи и сует мне в руку стакан.

— Попробуй. Это маракуйя.

Перед маракуйей сложно устоять, но все равно я угрюмо спрашиваю:

— Тут есть алкоголь?

Бенджи пожимает плечами. Он никогда не умел врать. Я беру стакан, закрываю глаза и делаю глоток. С удовольствием смакую напиток, который после водки кажется нектаром богов. Я могу пить это всю ночь. Но не буду. Сегодня водка одновременно мое наказание и освобождение.

— Помнишь, как ты сломал лодыжку, когда мы в сарае катались с тюков сена, как с горки? — говорит Бенджи. Я моргаю, пытаясь сфокусироваться на его лице. — И ты разрешил позвать твою маму только после того, как прохромал полмили до игрового парка в деревне, потому что…

— …она бы во мне разочаровалась. — Мама была бы очень расстроена тем, что я пошел в сарай после того, как мне ясно дали понять, что этого делать нельзя. — И ты помнишь такое? Тебе ведь было… — я прищурился, — семь?

Он краснеет и смотрит вниз.

— И к чему это все? — быстро продолжаю я, потому что его румянец возбуждает во мне что-то, о чем я не хочу сейчас думать.

Он снова пожимает плечами:

— Я просто знаю, что ты строг к себе, и иногда, перед тем как принять от кого-либо помощь, долго сопротивляешься.

Бенджи пристально смотрит на меня и в этот момент я отчетливо понимаю, чем именно он отличается от Джема. С Бенджи легко болтать. Он не пытается оказывать давление, и я просто могу быть рядом с ним самим собой. Раньше я убеждал себя, что мне с ним так легко, потому что он был помладше и смотрел на меня с восхищением, но теперь мне кажется, что дело не только в этом. Мы будто заключили некий негласный договор.

— Позволь мне еще какое-то время использовать водку, как прикрытие, — шепчу я.

— Только не переборщи, ок? — Он сжимает мое плечо. — Эй, помнишь тот трек, что вы с Джемом постоянно заказывали в «Gravity»?

Бенджи исчезает, не дождавшись моего ответа. А может, он и ждал, и это просто я ничего не сказал. Я медленно моргаю, чувствуя блаженное опьянение. Это немного дезориентирует, но я рад, что меня мягкими волнами накрывает спасительное забытье. Просто хочу все забыть. И не знать, что помнил.

Вдруг передо мной снова появляется Бенджи. Вокруг нас стоит гул десятков голосов, воздух наполняется знакомым бешеным ритмом.

— Пойдем. Со мной можно ни о чем не думать, — он протягивает мне свою большую загрубевшую ладонь.

«Черт, неужели такое вообще возможно», думаю я, и мне плевать, даже если я сказал это вслух.