— Почему я? — шёпотом спросила я.

— Потому что ты скажешь мне правду. Ты не будешь говорить мне какую-то чушь, потому что боишься меня.

— Я боюсь тебя, — эта фраза прозвучала так же тихо.

— Да, но не так, чтобы это имело значение, — его рот приподнялся в едва заметной улыбке. — Убедись, чтобы я сделал всё в лучшем виде, Кайа. Не дай мне облажаться.

Я была поражена. И это не то слово, которое я использовала часто. Или вообще использовала. Но это был именно такой момент. Я была поражена. Абсолютно. Полностью.

Он хотел, чтобы я присмотрела за ним? Он хотел, чтобы я руководила им?

Моей первой мыслью, и я не гордилась ей, было — почему я должна это делать? Что он сделал для меня такого, чем заслужил мою доброту? Но я быстро подавила и отогнала эту мысль.

Я не была ужасным человеком. Может быть, я и действовала по принципу "помоги себе сам", но я не кичилась этим и не хотела, чтобы это стало моей отличительной чертой. Конечно, я была готова помочь Уайетту и сделать всё, что было в моих силах, чтобы не дать этой кухне сдать свои позиции.

По крайней мере, пока у меня не появится своя собственная кухня.

Работа Уайетта отражалась и на мне. И если бы я не получила "Сариту", что было очень вероятно, мне, возможно, пришлось бы искать работу где-то в другом месте. И мне нужна была хорошая репутация, чтобы попасть на такую же хорошую кухню как в "Лилу".

К тому же, это могло быть мне на руку. Я уже решила переманить Уайетта на свою сторону и получить его рекомендацию, чего бы мне это не стоило. И это был первый шаг к моей цели.

Но мой рот опять рассинхронизировался с моим мозгом, и я выпалила:

— Почему ты не спишь?

Он потёр глаза кулаками, как если бы любое упоминание о сне заставляло его чувствовать себя уставшим.

— Я не знаю. У меня всегда были с этим проблемы. Но в последнее время стало ещё хуже.

Я хотела спросить, было ли это связано с его продвижением, но мне удалось прикусить язык. Глубоко вздохнув, я сказала:

— Можешь сегодня на меня рассчитывать. Я буду первая, кто скажет тебе, что ты облажался, — я улыбнулась, понадеявшись, что это добавит моим правдивым словам лёгкости.

Его губы зашевелились, приподнявшись в улыбке, но она не была широкой.

— Я знал, что могу рассчитывать на твои придирки.

Моя улыбка сделалась вымученной, так как его слова напомнили мне о наших натянутых отношениях.

— Только не забудь, что на этот раз ты сам попросил.

Он наклонился вперёд, поставив локти на стол, и вытянул шею в мою сторону.

— Не дай мне уволить тебя сегодня.

Я поставила руки на стол и скопировала его позу.

— Я бы на это посмотрела.

На этот раз его улыбка была настоящей. Она появилась в тот момент, как он посмотрел мне на грудь, которая случайным образом предстала перед его взором. Чёрт.

Его взгляд снова вернулся к моему лицу, и я задалась вопросом, собирался ли он вообще туда смотреть, или это был такой мужской рефлекс. Для начала мне, вероятно, просто не стоило совать свою грудь ему в лицо.

В любом случае, мне не могло не понравиться то, как покраснели его щёки, и то, как резко он перевёл свой взгляд мне на лицо.

— Не искушай меня, — пробормотал он.

Мне пришлось сжать губы, чтобы не улыбнуться, когда я заметила, как расширились его глаза от его собственных слов.

Я выпрямилась, чтобы избавить его от искушения. Но тут в меня вселился дьявол, мои веки опустились, я сделала медленный и кокетливый шаг назад.

— Не обещаю.

Не взглянув на него, я выбежала из офиса и скрылась в кухне. Мои щёки горели от смущения и моего неожиданного поведения. Что со мной случилось? И почему я флиртовала с Уайеттом?

Вера определённо была ведьмой.

Или это я так отчаянно нуждалась в человеческом общении.

У меня зачесались пальцы, чтобы отправить сообщение Нолану. Но это не было человеческим общением. Это была плохая привычка, от которой я уже избавилась. Не было никакого смысла в том, чтобы вскрывать эту рану.

— Эй, чего там хотел Уайетт? — спросила Диллон, когда я застегивала свой китель рядом с ней.

— Это по работе, — рассеянно пробормотала я. — Слушай, ты можешь меня с кем-нибудь свести.

Он отложила нож и медленно повернулась ко мне.

— Чего?

Её оценивающий взгляд, вызванный моим неожиданным вопросом, заставил мои щёки ярко вспыхнуть. Я тут же потянулась за фартуком, который находился в моей сумке, и заняла себя тем, что начала повязывать его вокруг талии.

— Я думаю, это было бы весело. Ты думаешь, это странно? Странно, что я прошу? Просто не обращай на меня внимания. Всё нормально. Я зарегистрируюсь на "Тиндере" или типа того.

— О, Господи, — засмеялась она. — Не регистрируйся на "Тиндере"! По крайней мере, пока, — её глаза сверкнули, и она потёрла руки. — Это будет очень весело!

О, нет. Что я наделала. Я показала не неё пальцем.

— Никаких психов.

Она поиграла бровями.

— Конечно.

— И никого из фуд-индустрии.

Я оглядела кухню, заметив, что все притворялись, будто не слушали нас. Сплетники. Они все. Плюс, я уже однажды входила в эту реку, так что — спасибо, не надо. После Нолана, я совершила несколько ошибок на этой кухне. И это был не тот опыт, который я хотела повторить.

— Я не хочу встречаться с поваром.

Закатив глаза, она продолжила крошить продукты.

— Я не совсем идиотка. Никто не хочет встречаться с поваром. Мы все эго-маньяки с ужасным рабочим графиком. Поэтому тебе надо встречаться с кем-то за пределами индустрии. Чтобы ты могла обмануть их.

Я моргнула.

— Ты это серьёзно?

Она подняла голову и, кажется, осознала, что выразилась не совсем так.

— Я не имею в виду в прямом смысле обманывать их. Но тебе, вероятно, какое-то время не стоит раскрывать все детали, связанные с твоей работой и амбициями. По моему опыту, когда они понимают, как много ты работаешь, а потом когда ты ещё говоришь, что хочешь повышения, чтобы работать ещё больше, они часто убегают, словно напуганные котята.

Я поняла, что сочувствую своей подруге. Она была классной, чёрт побери. Супер умной, супер талантливой и супер горячей. Она была настоящей девушкой мечты. И она была не тем человеком, которому надо было скрывать то, кем она была, и чего хотела от жизни, чтобы второе свидание состоялось.

Плюс, это была самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала. Моя карьера и мои амбиции сделали меня тем человеком, которым я сейчас была. Это была бы первая вещь, о которой я бы заговорила. Если кто-то хотел знать меня, ему надо было знать о том, чего я хочу от жизни. По крайней мере, отчасти.

И я знала, что то же самое относилось и к Диллон. Она вела себя так, как будто бы ей было всё равно, но на кухне она была акулой. Она не мирилась с дерьмом, она училась быстрее всех, и я знала, что она сделает всё возможное, чтобы по праву заработать одну из кухонь Эзры, и не потому что она была его сестрой.

Но это заставляло меня посмотреть на её ночные приключения с другой стороны. Я переживала из-за её отношения к сексу на одну ночь, потому что считала, что она стоит большего. Но может быть за этим стояло что-то другое. Может быть, ей было сложнее найти кого-то, чем я предполагала.

И это было для меня плохой новостью. Если роскошная и идеальная Диллон с трудом могла найти кого-то, я была обречена.

И это было совсем не весело.

— Ты хочешь сходить с кем-то на свидание, Кайа? Я схожу с тобой, детка, — крикнул Эндо с другого конца кухни.

Когда я обернулась, чтобы посмотреть на него, он делал чмокающие движения губами.

Я закатила глаза, но всё же засмеялась.

— Спасибо, Эндо. Но меня пугает Мария, поэтому я вежливо откажусь.

Сверкающие карие глаза Эндо сделались серьёзными.

— Всё правильно. Эта женщина точно локомотив. Я люблю её, но она, вероятно, разобьёт тебе машину бейсбольной битой.

— Ты видел её машину? — спросила Диллон Эндо. — Думаю, никто не заметит разницы.

Я толкнула её в плечо.

— Не все могут позволить себе Лексус, богачка.

Она сказала невозмутимым тоном:

— Конечно, не все могут себе это позволить.

Уайетт зашёл в кухню, и сразу же все шутки прекратились. Мы выпрямились, распрямили свои кителя, и перестали перекидываться репликами. Это было похоже на то, как если бы срабатывал какой-то переключатель, когда появлялся шеф-повар.

Даже если мы и не уважали Уайетта так же сильно, как мы уважали Киллиана, его статус делал нас послушными и заставлял нас вести себя наилучшим образом. Когда Уайетт заступил на эту должность, все мы засунули подальше наши возражения и оскорблённые чувства. Мы забыли о тех моментах, когда Уайетт лажал, и всех тех годах, что мы работали с ним бок о бок. Теперь он был шеф-поваром. А мы работали на него и угождали ему.

Он встал посреди кухни и хлопнул в ладоши. Мы собрались вокруг него, как мы делали это каждый день, и стали ждать его указаний.

Обычно я с трудом терпела его вдохновляющие речи и замечания. На этот раз он не стал вдаваться в подробности о том, что от нас сегодня требуется, но воспользовался возможностью и покритиковал нас за прошлый вечер. А это Уайетт мог делать очень жёстко.

Как и Киллиан. Но поскольку Киллиан был легендой, его почему-то было легче терпеть. Уайетт вызывал во мне все самые плохие чувства — наверное, поэтому мы так часто сталкивались. А ещё потому что он был дотошным и суровым. Рациональная часть меня говорила мне, что он всё ещё создаёт себе имя, и поэтому ему приходится всё это делать. Он всё ещё доказывал, что способен.

Но я редко слушала рациональную часть своего мозга. В основном, я говорила ей заткнуться, и выпускала наружу стерву.

Но сегодня всё было иначе. Уайетт стоял посредине, и я видела, каким он был уставшим, его должность начала брать своё. Его глаза были опухшими и красными. Его лицо казалось более худым и обеспокоенным. Его руки дрожали, чего я не замечала до того момента, пока он не признался в своей бессоннице и я не оглядела его более внимательно.

Моё сердце почувствовало к нему жалость. Я на самом деле раздражалась из-за того, как сильно он старался. Его попытки соответствовать Киллиану казались мне отвратительными и вымученными, особенно когда он свешивал на меня свои ошибки. Но, может быть, я была к нему несправедлива?