— Прости. Я не привык водить в комнату… друзей. Но ты прав. Эти вещи не имеют никакого отношения к моей нынешней жизни. Они принадлежат прежнему Аарону, который умер.

Они стояли лицом друг к другу несколько долгих, напряжённых мгновений. Когда Аарон больше ничего не сказал, Спенсер сел на кровать и взял свой ноутбук.

— Хочешь. Начать? — спросил он, и даже в этом медленном темпе Аарон услышал дрожь. Отчасти ему хотелось рассказать всё Спенсеру, все свои секреты, просто чтобы вылить этот яд. Вместо этого он просто кивнул.

Для начала Аарон открыл окошко чата на своём компьютере, оставив документ с условиями разработки закрытым. Ему больше хотелось поговорить со Спенсером, чем поработать над проектом. Его пальцы зависли над клавишами ноутбука, хоть и запястья легли на нижний край панели. Взглянув на Спенсера, который яростно печатал что-то на клавиатуре, Аарон позавидовал его сосредоточенности. Его внимание привлёк звуковой сигнал компьютера.

СПЕНСЕР: «Я бы хотел, чтобы ты прекратил так говорить. Ты не умер. Ты прямо здесь, передо мной, и я очень благодарен за это. Не многие люди смотрят сквозь мою глухоту и всё равно хотят быть моими друзьями. А ты захотел».

ААРОН: «Мне так не хватает практики в разговорах. Психотерапевты пытаются заставить меня говорить. Мама пытается заставить меня говорить. Когда я пробую, что-то внутри меня закрывается, и я не могу выдавить слова. Что касается мамы, думаю, это потому, что ей уже многое пришлось пережить из-за меня. Я не хочу добавлять ей что-то ещё. По поводу терапевтов, думаю, это потому, что им плевать на меня. Они не хотят мне помочь. Они просто хотят получить деньги и перейти к следующему проблемному психу. Посмотреть, как много людей смогут принять за день, прежде чем поехать домой в своём Лексусе и поиграть в гольф».

СПЕНСЕР: «Не все психотерапевты такие».

ААРОН: «Те, к которым я ходил, такие. Тебе приходилось ходить к психотерапевту?»

СПЕНСЕР: «Мне приходилось общаться с психологами. У меня были проблемы с поведением в школе. По большей части, я вёл себя как придурок, потому что достали издевательства. Видишь ли, администрация школы никогда не видела этой части. Они видели только то, как я лажаю. Я был так рад убраться из старшей школы».

ААРОН: «Последние два года старшей школы я учился на дому. После того, что произошло, я не мог находиться среди других людей, так что мама держала меня дома. Она разобралась во всём необходимом, чтобы я прошёл требования. Она покупала мне книги и видео. Садилась со мной каждый день и обсуждала каждую тему».

СПЕНСЕР: «Похоже, у тебя классная мама».

ААРОН: «Это точно. Не могу представить, как бы я рос без неё».

СПЕНСЕР: «У меня был отец и тётя Нелли. С детства мой отец был для меня всем. Мамой, папой, переводчиком — всем. Они с тётей Нелли учили со мной язык жестов. Они изучили всё возможное о языке жестов, чтобы помочь мне. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, как моему отцу было тяжело одному заботиться о недоношенном глухом ребёнке после того, как убили его жену».

ААРОН: «Что с ней случилось? Ты говорил, что её ограбили».

ААРОН: «Прости. Ты не обязан говорить об этом».

СПЕНСЕР: «Нет, всё в порядке. Она была медсестрой. Однажды вечером выходила из больницы, в которой работала, и на подземной парковке на неё напал парень. Он изнасиловал её, а затем выстрелил в неё и оставил умирать».

У Аарона внутри всё замерло, и он был благодарен, что Спенсер не мог услышать болезненный звук, который вырвался из его груди. В нём кричали адреналин и терзающие воспоминания, наполняя его тело страхом. Его руки дрожали на клавиатуре, и все разумные мысли исчезли, как вспышка молнии. Глубокая пульсация, которую он распознал как своё сердцебиение, эхом отдавалась в его голове, пока не осталось больше ничего.

Компьютер пискнул от очередного сообщения, но Аарон не мог заставить себя посмотреть. Шокированный до ужасающей тишины и практически не в себе от упоминания изнасилования, Аарон невидящим взглядом уставился на свой стол и пытался упросить приступ паники, крадущийся по его спине, подождать… просто подождать, пока не уйдёт Спенсер. Очередной длинный, глубокий вдох, и его отчаянное сердце замедлилось достаточно, чтобы он остался сидеть.

— Аарон, — голос Спенсера, ясный и сильный, просочился сквозь туман паники и боли. Аарон поднял голову, чтобы посмотреть на сообщение Спенсера на экране.

СПЕНСЕР: «Что я сказал? Пожалуйста, скажи мне, чтобы я больше этого не повторял. Я не хочу тебя расстраивать».

Аарон уставился на экран, его горло сжалось вокруг попавшего в ловушку вдоха. Никакая сила, на небесах или на земле, не могла заставить его вымолвить эти слова Спенсеру, даже в электронном виде. Он не мог говорить об этом — никогда — ни со Спенсером, ни с кем-либо ещё. Его родители знали; он видел стыд в глазах своей матери. Они нашли… ну, улики, когда привезли его в больницу. Она спросила его конкретно об этом всего раз и решила, что его реакция не стоит попыток заставить его рассказать об этом. После этого он ближе всего подобрался к тому, чтобы покончить с собой, и его мать больше никогда не станет так рисковать.

ААРОН: «Я не могу».

ААРОН: «Я не могу говорить об этом».

ААРОН: «Пожалуйста».

Прежде чем Спенсер смог ответить, его мать заглянула в спальню. Что-то в выражении лица Аарона заставило её сделать паузу, и она долгое мгновение смотрела на него, а затем взглянула на Спенсера.

— Мальчики, ужин готов, — тихо сказала она, при этом намеренно глядя на Спенсера, чтобы он понял. Аарон закрыл свой ноутбук, и Спенсер сделал то же самое. Когда мать Аарона ушла, они оба сидели молча, не уверенные, что сказать друг другу в неловкой тишине. Посмотрев на лицо Спенсера, Аарон увидел жалость, которую так сильно ненавидел.

***

У Спенсера в груди всё болело. Снова просмотрев переписку, чтобы посмотреть, что мог сказать, чтобы расстроить Аарона, он увидел, что одно слово выделяется среди других — изнасилование. Его отец был прав. Отложив в сторону самочувствие Аарона, только это слово вызвало бы такую резкую реакцию на историю о смерти его матери. Боже, его тошнило.

Аарон встал со своего кресла и пошёл к двери спальни, будто шёл на свой последний ужин. Спенсеру так сильно хотелось обнять своего друга и забрать каждую частичку его боли. Глубина этой боли оставалась в его глазах, в этих бездонных голубых глазах, которые ничего не скрывали от мира. Не такой красноречивый, как отец, и не такой чуткий, как тётя, Спенсер ничего не сказал, когда Аарон обнял сам себя своими хрупкими руками.

Он спустился за Аароном вниз, в открытую столовую, расположенную между кухней и семейной комнатой. Два мальчика сидели на диване с краю от обеденного стала и играли в гоночную видеоигру с крохотными персонажами основных цветов. Держа рули в руках как оружие, они врезались друг в друга на особо крутых поворотах. Их улыбки и беззвучный смех вызывали у Спенсера зависть.

Он повернулся посмотреть, как Аарон помогает своей матери выставить на островок в центре кухни тарелки с котлетами для бургеров, упаковки булочек, миски картошки-фри и множество других блюд. С тарелками на тумбочке напротив, это напоминало мини-буфет. Спенсер увидел, как мать Аарона позвала на ужин двух других мальчиков, когда в комнату вошёл их отец, который выглядел как повзрослевший Аарон.

— Ты, должно быть, Спенсер. Аарон так много рассказывал нам о тебе, — произнёс он, протянув руку. Спенсер неуверенно пожал её и тяжело сглотнул, прежде чем ответить. От знакомства со столькими новыми людьми за раз ему было не по себе.

— Очень. Приятно. С. Вами. Познакомиться, — повторил Спенсер, как и в случае с матерью Аарона, выдавая минимум, который заставляла его произносить тётя. Он завис в неловкой тишине у стола, пока семья суетилась в открытом пространстве. Отец Аарона пошёл за другими сыновьями, которые, несмотря на инструкции матери, продолжали играть. Спенсер всю свою жизнь провёл только с отцом. Никогда не занимался спортом, не играл в группе и особо не заводил друзей, так что с детства у них в доме было спокойно и тихо. Спенсер никогда не знал хулиганств и хаоса, вызванного тремя парнями и двумя активными родителями. Ему было интересно, каково это.

Руки Спенсера коснулась чья-то ладонь, и он вырвался из своих мыслей.

— Держи, милый, просто накладывай еду и садись рядом с Аароном, — сказала миссис Даунинг, протягивая Спенсеру тарелку. Взглянув в сторону, он увидел, что Аарон занял место на дальней стороне стола, с наполовину полной тарелкой. Желудок Спенсера резко заурчал, и парень на мгновение задумался, услышала ли это мать Аарона. В доме Спенсера такие пикники устраивались только на семейные сборища и для коллег отца. У них даже не было гриля. Спенсер взял тарелку с островка, практически переполненного едой, и начал накладывать блюда.

— Приятно видеть мальчика со здоровым аппетитом, — сказала мать Аарона, похлопав Спенсера по руке, чтобы привлечь его внимание. По тому, как она смотрела на своего сына, Спенсер мог понять, что этот комментарий больше направлен на Аарона. Аарон поднял взгляд, услышав эти слова, но ничего не сказал. В его глазах всё ещё оставалась боль после их разговора, и это разрывало Спенсера. Осторожно неся тарелку в обеих руках, Спенсер сел рядом с Аароном на дальней стороне стола.

— В холодильнике есть напитки. Бери всё, что захочешь, — сказал Аарон, на мгновение поднимая взгляд от тарелки, чтобы Спенсер видел его губы. Из другой комнаты пришли братья и отец Аарона, и Спенсер протиснулся мимо них, чтобы взять из холодильника газировку. Парень пониже локтем ударил в рёбра парня повыше и сказал что-то, что Спенсер не смог уловить, но старший парень с извиняющейся улыбкой отошёл с его пути. При виде братских отношений между ними, у Спенсера болело сердце за Аарона, который в одиночестве сидел за столом.