Следующими стали носки, прежде чем он повернулся боком на диване и вытянул ноги на всю длину. Прижавшись своей потрёпанной спиной к ручке дивана, Бен прижимал Макса к груди и гладил мягкую шерсть пса. Его маленький друг выглядел как старая швабра, потускневшая от возраста и использования. К центру его тело сияло белизной, но серость оседала по краям, придавая ему практически грязный внешний вид, несмотря на частые ванны. Это не имело значения; Джуд и Бен оба любили этого малыша, без оговорок.

— Эй, приятель, сегодня всё было очень плохо, — вздохнул Бен и прижался губами к голове собаки в кратком поцелуе. Макс уткнулся носом в грудь Бена, устроившись для длительного отдыха. Бен положил голову на заднюю подушку дивана и продолжал набираться комфорта, поглаживая густую шерсть пса. не важно, что по его спине стекал холодный пот, или что в его заднице всё ещё оставалась сперма; Бен обнял Макса и закрыл глаза. За последний год, что они жили с этой собакой, он рассказал Максу все своего секреты до единого.

В тихой гостиной, Бен заметил, что Джуд купил ещё одну лампу для столика рядом с диваном, на котором он сейчас сидел. Джуд был хорош в этом, в покупке вещей для их дома. Бену было наплевать. Простой синий узор на их потрёпанной мебели подходил к комнате только потому, что эту мебель выбирал Джуд. Хороший плоский телевизор висел над камином на противоположной стене от окон, размером от пола до потолка и с видом на маленькую веранду. Квартира была слишком маленькой для обеденного стола, так что они обычно ели за барной стойкой, которая была удобной и чистой, и принадлежала им.

— Ты в порядке?

Голос напугал его так сильно, что он чуть не уронил Макса, когда резко сел на диване. Джуд стоял за стойкой и смотрел на него. Первым делом Бен заметил, что Джуд постригся. Выбеленные на солнце золотистые локоны заканчивались над его глазами спереди, а остальное было искусно уложено, до платиновых кончиков. Гладко выбритый, загорелый и с голым торсом, он выглядел хорошо. Гладкие мышцы формировали его фигуру пловца, и на мгновение Бен опустил взгляд по дорожке волос от пупка к низко висящим джинсам. «Боже, как бы мне хотелось погрузиться в Джуда и просто забыться... но мы с Джудом не такие друзья. У нас была всего одна та ночь, потому что я всё испортил».

— Чёрт тебя побери, ты чуть не довёл меня до инфаркта. А что такое? — спросил Бен и сосредоточился на мягкой шерсти Макса, которая проскальзывала через его пальцы. Поначалу, Бен гладил пса по голове, осторожно растирая пальцами мягкие, пушистые уши. Затем он погладил под сделанным на заказ ошейником, который Джуд купил Максу на прошлое Рождество. Бен провёл рукой вдоль спины и бока Макса, изо всех сил стараясь не встречаться с задумчивым взглядом глаз Джуда, цвет которых напоминал цементированную сталь.

— Ну, ты только что сказал Макси, что у тебя был плохой день, и перед тем, как ты отсюда сбежал, подмывшись, в свой выходной день, ты выглядел так, будто кто-то переехал твоего... кота, — сказал Джуд. Казалось, будто он опомнился, прежде чем успел сказать «пса», потому что мысль о том, чтобы что-то произошло с Максом, съедала их обоих. По груди Джуда скатилась капля пота, и Бен проследил за ней взглядом вдоль грудных мышц. Затем до Бена дошло, что Джуд заметил, как он подмывался.

— На прошлой неделе я познакомился в клубе с парнем и ездил трахать его, — он возненавидел эту ложь, как только произнёс, но не мог забрать слова обратно. Джуд не мог узнать о Кейдже, потому что тогда попробует отговорить его. Бену нужна была эта боль, чтобы справиться со всей остальной болью. Физическую вытерпеть было легче, чем свою потерю.

Она мертва.

— Если собираешься врать, хотя бы делай это хорошо. Если бы ты ездил трахать какого-то случайного парня, то не подмывался бы. Это он трахал тебя, — Джуд нахмурился и подошёл к дивану, где Бен лежал неподвижно, чувствуя отчаянную боль всем своим телом. Рука Джуда осторожно коснулась его головы, а затем прочертила маленькие круги на его коже. Бену хотелось бы остаться в этом моменте навсегда, но его руки дрожали на Максе, пока отчаяние всё больше и больше топило его. Оно заполняло грудь Бена, лишая его воздуха, пока лёгкие не начинали болеть. Или, может быть, болело его сердце. Бен не заслуживал доброты или нежных рук, особенно от Святого Джуда.

— Что у тебя на спине? — спросил Джуд, теплота его нежности внезапно потухла, как оставленная под дождём свеча. Бен ударился коленом об стол, когда резко дёрнулся вперёд, прочь от пальцев Джуда, которые начинали опускаться вниз по его майке.

— Ничего, это ничего.

— Этот парень сделал тебе больно? Он... он тебя изнасиловал?

Разум Бена полностью отключился на слове «изнасиловал». Он не мог впустить крик в свою голову, не перед Джудом. Пожалуйста, не перед Джудом.

«Я должен уйти».

Резко поднявшись, Бен усадил Макса на диван и прошёл мимо Джуда в коридор, почувствовав при этом согревающий жар его тела. Бен больше ничего не сказал и не чувствовал, что Джуд пошёл за ним, когда он прошёл мимо их маленькой кухни и зашёл в ванную. Ему нужен был чёртов душ. Если Джуд приблизится достаточно, то сможет учуять на нём запах Кейджа. По большому счёту, Джуду должно было быть всё равно, с кем трахается Бен, но Бен видел, что это не так. Так продолжалось уже какое-то время, возможно, с той ночи, и дружба Джуда значила для Бена всё. Он не станет рисковать ею.

Пропотевшая майка Бена и испачканные спермой боксеры отправились в корзину для грязного белья, вместе с его любимой парой джинсов. Скоро ему придётся устраивать стирку, но сейчас он мог думать только о красоте горячей воды, стекающей по его телу и смывающей грехи дня. Бог знал, грехов в его жизни было достаточно.

«Я всё порчу».

От обжигающего жара воды на раненной плоти Бен шипел вслух. Его спина горела, будто он заснул на солнце. Больше всего Бену хотелось отвернуться от боли, но он не мог. Он заслуживал этого. Это помогало ему помнить. От этого его сердце переставало болеть хотя бы на секунду или около того, пока он привыкал к боли. Бен опешил от голоса Джуда за шумом воды, и гель для душа выскользнул из его онемевших пальцев, падая на дно ванны.

— Пожалуйста, расскажи мне, что происходит, Бен. Если он сделал тебе больно, нам нужно идти в полицию.

Бен ничего не говорил, пока его разум искал ответ, который не раскроет всех трещин в его здравомыслии.

— Пожалуйста, мы дружим уже несколько лет. Почему ты не можешь поговорить со мной?

Унитаз скрипнул, и Бен предположил, что Джуд сел на него для разговора по душам, которого хотел. Бен наклонился и поднял упавшую бутылку, прежде чем налить немного мыла в ладонь. Боже, ему нужно было смыть сперму и пот со своей кожи, прежде чем он сможет справиться с Джудом. Закрыв глаза, он подставил голову под воду, пока водил мыльными руками по своей груди. Тишина тяжестью висела вместе с паром, пока Бен мыл своё тело с натренированной тщательностью. Мыло и вода напоминали рай, хотя от жжения перехватывало дыхание, когда Бен провёл руками по голове, и мыло потекло по его спине.

— Ты серьёзно не будешь говорить со мной? Не думай, что мы закончили, Бен. Я могу подождать, — сказал Джуд, и прежде чем Бен успел ответить хоть слово, дверь ванной хлопнула, и от потока воздуха шевельнулась занавеска душа. Вода обжигала спину Бена, пока он быстро смывал мыло. Он хотел накинуть одежду и поговорить с Джудом — попытаться сгладить ситуацию, пока всё не вышло из-под контроля. Он мог думать только о тех неделях после того, как они оказались в одной кровати, когда они обходили друг друга на цыпочках. Желудок Бена связался в узел, пока он думал о том, что может пройти через это снова.

Джуд переживал за него; Бен видел это по глазам друга каждый раз, когда депрессия становилась слишком сильной. В такие времена Бен срывался на всех, отстранялся, уходил в себя, и иногда просто лежал в кровати день или два, пока не брал ситуацию под контроль. Джуд приносил ему еду, отвечал на звонки и в целом держал людей подальше, пока Бен не находил способ снова функционировать. Бен и просить не мог о лучшем друге и отказывался думать о том, что потеряет его по собственной глупости.

Полотенце царапало рубцы, пока Бен вытирался и закручивал полотенце вокруг своей талии. Повернувшись к раковине, чтобы почистить зубы, Бен был рад, что пар на зеркале закрывал его отражение. В тот момент он не мог смотреть на себя или на вину в своих глазах. Лучше было не искать в его лице правду.

«Ему лучше без меня».

Джуда не было в коридоре, когда Бен открыл дверь ванной, и он почувствовал облегчение. Он вздрогнул, когда влажная кожа покрылась мурашками от потока прохладного воздуха из квартирного кондиционера. Пол скрипел под ногами, пока Бен как вор крался в свою спальню, чтобы одеться. Он не хотел, чтобы Джуд видел раны на его спине. Он не хотел отвечать на эти вопросы. Понадобилось всего несколько минут, чтобы надеть бельё, шорты и майку, но Бен какое-то время сидел на кровати, чтобы собраться с мыслями. Он отчаянно искал правдоподобный ответ на вопрос о своём здравомыслии, когда наткнулся взглядом на куклу. На твёрдом пластмассовом лице, усеянном нарисованными станком веснушками, её неподвижные зелёные глаза смотрели на него.

Сняв куклу с полки, Бен думал, как много раз Джульетта заплетала и переплетала красную пряжу, которая служила в качестве волос. Бетси была постоянным компаньоном Джульетты, пока она не стала подростком и не посадила куклу на полку высоко над кроватью. Сестре Бена никогда не хватало сил избавиться от куклы, как не хватало сил и Бену, после смерти Джульетты. Помимо резинки для волос, которая безопасно хранилась в его сумке, кукла в страшном, синем льняном платье была единственном, что осталось у Бена от сестры, и он лелеял эту куклу, хоть у него и болело сердце. Он не мог решить, было ли больнее иметь в комнате больше вещей Джульетты. Воспоминания были горько-сладкими и обжигали его как кислота.