Глава 1

За краями повязки на глазах он не видел ничего, кроме тьмы с чернильно-чёрными углами пустого пространства. Бенджамин Мартин расслабился, насколько было возможно, пока в его кожу впивались грубые верёвки. Растянутый за грани комфорта, он стоял на самых кончиках пальцев ног, чтобы облегчить груз на своих плечах. Из-за тонких верёвок, связывающих его член, всё жгло, но его спина просто горела. Слабые вспышки шока пробивались через его сознание, в то время как кожи коснулся очередной обжигающий удар. Напоминая себе, что он сам просил... нет, практически умолял об ударах, Бен крепче сжал верёвки, которые держали его наручники, и впился зубами в кляп. Он заслуживал каждую ослепляющую вспышку боли, потому что это не шло в сравнение с тем, что испытала она.

Он поморщился от удара хлыста, из-за чего дёрнулись крючки на его сосках, и он закричал, с резиновым шариком во рту. Вокруг шарика стекала слюна, смешиваясь со слезами, которые лились по его лицу. Сжимая бандану в левой руке, он умолял себя бросить её и остановить Кейджа, чтобы тот не сжёг его заживо, но не мог заставить свои пальцы разжаться. Они пытались... о, они так отчаянно пытались, но крохотная тканевая резинка для волос на его правой руке придавала ему сил. Ему нужна была боль, особенно сейчас, так что он держался как можно крепче, будто мог получить силы от единственной вещи, которая осталась от неё.

Флоггер приземлился твёрдым, плотным ударом на его бёдра (прим. плеть с несколькими гладкими хвостами), и крик, вырвавшийся из Бена, разрывал ему горло. Очередное дуновение старого вентилятора в углу попало на его вспотевшее тело, и он содрогнулся, несмотря на жар на своей коже. С ветром пришёл запах свежескошенной травы за бетонными стенами. Бен закрыл глаза под повязкой, цепляясь за ощущение прохладного воздуха на коже. Из-за кляпа и рыданий было тяжело дышать, так что Бен заставлял себя делать длинные, глубокий вдохи, в перерыве перед следующей вспышкой боли.

Только её не последовало.

Вместо этого верёвки на его обмякшем члене ослабли и исчезли, сменившись горячим, бархатистым ртом. Мягкое и нежное прикосновение поверх практически невыносимой боли пошатнуло Бена. Он повернул голову, опустив её на свои напряжённые руки, растянутые и горящие от поддержания его веса. Он поблагодарил Кейджа, с шариком во рту, но звук прозвучал несвязным стоном. Он никогда не говорил «Сэр» или «Хозяин», как с другими, было только «Кейдж», будто он питал силу от уважения, с которым звучало это имя.

Бен попытался расставить ноги шире, но распорка держала их на месте. Вместо этого Бен толкнулся бёдрами вперёд, молча умоляя Дома забрать его боль. От потока эндорфинов у него кружилась голова, как если бы он летал, не связанный с землёй ничем, кроме ощущения рта Кейджа на его члене. Он больше не узнавал звуки, исходящие из него — это было сочетание приглушённой мольбы и стонов, пока талантливый язык Кейджа обводил головку его члена. Он снова крепко сжал в кулаках верёвки, и его пальцы свело судорогой, пока он отчаянно пытался найти якорь, чтобы удержаться. Вместо этого он обнаружил руку, которая игралась с его яйцами, и смазку, которую наносили уверенные пальцы.

Держась, напрягаясь, Бен жаждал, чтобы Дом растянул его дырку. Его удовольствие не избавит его от опустошения сердца, но если хотя бы какое-то время держать это под контролем, может быть, Бен сможет найти силы пережить этот день. Пока он ждал, вся боль в его теле резко стала заметной. Кожа его спины кричала в знак протеста, пока он был подвешен к потолочным балкам в импровизированной игровой комнате в гараже Кейджа. Его руки болели, горло горело, но в груди и в сердце боли было намного больше. Он молча молился, чтобы Кейдж прекратил именно эту боль. «Пожалуйста... пожалуйста, останови это».

Её лицо проплыло перед его глазами, когда сознание ослабло. Лёгкие веснушки на её носу, её быстрая беззаботная усмешка, её зелёные глаза, которые всегда контрастировали с его голубыми, и все другие мелкие детали заполняли его разум и сжимали его сердце, как клещи. На мгновение стало так больно, что невозможно было дышать. Слёзы полились снова, прежде чем он успел их остановить. Затем низкий голос, обдающий горячим дыханием его ухо, потребовал его внимания.

— Ты этого хочешь, мальчик? Умоляй меня, — прорычал Кейдж, скользя своим членом вдоль щели между ягодицами упругой задницы Бена. Не колеблясь ни секунды, Бен выдавил несвязные мольбы с шариком во рту. Отчаянный и сломанный, он сделал бы что угодно, чтобы услужить Кейджу. Ему нужно было одобрение, подтверждение его цены, которой он не находил во всех остальных аспектах своей жизни. Бен мог преуспеть здесь, когда потерпел провал во всём остальном — во всей своей жизни.

Его мольбы превратились в жаркие маленькие всхлипы, заканчиваясь вскриком, когда его ноги резко дёрнулись в воздух. Звон металла и сотрясение распорки означали, что Кейдж подцепил распорку к крюку рядом с запястьями Бена. Согнувшийся пополам, он чувствовал собственное горячее дыхание на своих коленях, и жар тела Кейджа на своих бёдрах сзади. Тёплая, сильная рука потянулась между его раздвинутых ног и дёрнула его член достаточно сильно, чтобы бёдра напрягались от резкой нужды. Рука двигалась рядом с его яйцами, дразня и перекатывая их, заставляя прижиматься ближе к его телу, пока член пульсировал, прижимаясь к животу. Пока рука скользила ниже, Бен простонал, горловым и резким звуком вокруг кляпа. Пальцы тёрли его промежность и кружили вокруг его тугой маленькой дырочки.

— Пожалуйста, — крикнул Бен, сквозь кляп, но Кейдж будто знал, что нужно Бену. Бен медленно дышал сквозь жар, пока Кейдж растягивал тугое колечко мышц и пробиваясь в его задницу. Бен стонал с кляпом во рту, находясь во власти Дома, не в силах делать ничего, кроме как принять это. Мышцы противились вторжению и пытались всё вытолкнуть, но Кейдж ввёл свой член глубже, безжалостно. Грубые пальцы на заднице Бена впивались в мышцы с такой силой, что оставляли синяки, но Бен не находил сил беспокоиться об этом.

— Твоя задница так приятно сжимает мой член, практически так, будто была создана для меня, — бормотал Кейдж ему в щёку, пока его жёсткая козлиная бородка царапала кожу Бена. Он медленно отстранился, прежде чем толкнуться снова. Для Бена не существовало ничего, кроме черноты, злобной музыки и члена, погрузившегося глубоко в его тело. Впервые за тот день Бен не думал о ней. Он не мучил себя, пытаясь представить её крики. Он просто сосредоточился на пульсирующей боли в плечах, на пальцах, впивающихся в его бёдра, и на горячем удовольствии, которое охватывало его каждый раз, когда Кейдж касался его простаты. Ветер от забытого вентилятора окатил его тело и привлёк его внимание. Когда он содрогнулся, Кейдж крепче сжал руками бёдра Бена и держал его на месте для своих жёстких толчков.

Его тело раскачивалось от силы врезающихся в него бёдер, что добавляло ещё больше давления на его плечи. Поправив своё положение, насколько позволял бандаж, Бен попытался найти более удобную позу для своих ноющих рук, но безуспешно. Вместо этого он сосредоточился всей своей энергией на оргазме, который парил прямо в за пределами досягаемости, как солнечный свет, спрятанный за тучами боли. Если бы он только мог найти способ пробиться, то смог бы снова греться на солнце. Он хотел этого, так чертовски сильно, что чувствовал этот вкус на своих зубах... что угодно, чтобы прекратить боль.

Внезапно, тучи сместились, и большая мозолистая рука обхватила его член. Грубость руки повышала уровень ощущений, от которых у Бена выгибалась спина, несмотря на неловкую натянутую позу. От перемен член Кейджа ударил ему в простату, вместо того, чтобы просто скользнуть по ней, но вздох удовольствия Бена не прошёл через шарик в его рту. От низкого, садистского смешка по телу Бена пробежала дрожь, и чисто инстинктивно он задержал дыхание. Он вскрикнул, когда Кейдж снял зажим с его левого соска, и кровь вернулась обратно к этой крохотной выпуклости. С удивительным милосердием, Кейдж не стал растягивать предвкушение и снял второй зажим, после чего погладил грудь Бена. Дрожа, как струны, его мышцы были так напряжены, что Бен не знал, сможет ли когда-нибудь их расслабить. Удовольствие пробежало по его спине и вырвалось из его члена.

— Вот мой хороший мальчик, — простонал Кейдж, когда горячее семя Бена брызнуло ему же на грудь. Все мышцы сжимались, и его анус стал таким тугим, что он мог поклясться, что чувствует неровности ствола Кейджа. Вознаграждённый низким, отчаянным «чёрт» от своего Дома, Бен парил, пока трах продолжался. Рука на его члене продолжала двигаться, продлевая сладкое удовольствие. Снова и снова, член заполнял его, каждый толчок был чуть менее осторожным, чем предыдущий. Единственным предупреждением о надвигающемся оргазме Кейджа послужил звук, какой-то средний между мычанием и рычанием. Рычание превратилось в медленный стон, когда внутри отверстия Бена взорвалась горячая, мокрая пульсация.

— Чёрт, парень, — произнёс Кейдж. Он пытался восстановить дыхание и медленно вытащил член. Бен обмяк и свисал со своего подвесного устройства, с капающей из задницы спермой его Дома. Развращённый и крайне истощённый, он даже не пытался помочь, когда Кейдж снял защёлку, которая держала распорку на крюке. Его руки будто кричали, когда ноги осторожно опустились.

— Я тебя держу. Всё хорошо, — пробормотал Кейдж на ухо Бену. Ступни его ног касались толстого мата на полу, но ноги Бена его не держали. Он продолжал опускаться на пол, сначала на колени, а затем на ноющую задницу. Потрёпанный матрас отделял его кожу от шероховатого бетонного пола. Напряжение верёвки, связывающей его руки, исчезло, и Бен упал спиной на сильную грудь. Он глубоко дышал через нос, пока Кейдж ослаблял ремни, держащие кляп в его рту. Когда кляп исчез, Бен хватал ртом воздух, пока его челюсть до костей охватывала боль, и Кейдж сжал его крепче.