Глава 8

Сознание маньяков

«У меня плохое предчувствие».

Эрин понимала, что должна бежать, чего бы это ни стоило. И у нее зародился план. Ее запястья были туго стянуты веревками, но она все еще могла шевелить обрубками, которые были всем, что осталось от ее пальцев. Она терлась одной из ран о поверхность оков, удерживающих ее, пока та не начала кровоточить. Какую бы боль это ни доставляло, другого выхода не оставалось. Девушка повторила данную процедуру с каждым из обрубков пальцев, а затем подняла их вверх насколько возможно. Кровь медленно струилась по ее ладоням, скапливаясь в области запястий. Используя ее в качестве смазочного материала, она извивалась, пытаясь высвободить свои руки. Эрин прикладывала максимум усилий, понимая, что отступать нельзя.

Она никогда больше не желала чувствовать прикосновений этого мужчины, а тем более знать, что еще он приготовил для нее. Наконец, одна рука освободилась, а затем и вторая.

«Так, Эрин. А что же делать с ногами?»

Ее лодыжки все еще были связаны веревками. Учитывая отсутствие пальцев на руках, Эрин не имела возможности развязать их. Она переместила тело немного ниже, давая себе больше места для маневра, и, наконец, смогла принять сидячее положение. Девушка бросила взгляд на стол у изножья кровати, на котором располагался поднос с ножами. Он все еще был слишком далеко. И тут Эрин поняла, что решение у нее перед носом.

Оно у нее между ног.

Металлический пенис представлял собой стержень с заостренным шипообразным наконечником на «головке». Эрин знала, что он поможет ей расправиться с веревками, но не могла воспользоваться им, пока тот закреплен на ее теле. Девушка наклонилась, сомкнув ладони на основании двойного пениса, а затем снова выпрямилась, натягивая черные нити, соединяющие его с ее паховой областью. Руки пронзала боль, но промежности доставалось еще больше, когда швы расходились, разрывая кожу. Чувствительная плоть начала кровоточить в тех местах, где недавно орудовала игла Бена. Она едва сдержала крик, когда потянула еще сильнее, выдирая с корнями волосы на лобке.

Когда последняя нить была разорвана, пенисы взметнулись вверх. Эрин остановила их всего лишь в нескольких сантиметрах от лица. Несмотря на то, что девушка очень тосковала по своему парню, ей было больше невыносимо видеть его член. Она зафиксировала в руках металлический стержень и разместила заостренный наконечник на одной из веревок, связывающих ее ноги. Эрин двигала им туда-сюда по принципу пилы, пока путы не поддались. Не теряя ни минуты, она переместила дьявольский член в сторону второй веревки, вскоре расправившись и с ней.

Больше ее ничего не сдерживало. Эрин свесила ноги с кровати и встала, тут же рухнув на пол и взвыв от боли. Ее новые раздвоенные, словно копыта, стопы оказались абсолютно негодными для ходьбы, так как любое надавливание на них заставляло рыдать. Она уставилась на них, не понимая, как сможет выбраться отсюда на таких ногах, и в этот момент увидела под кроватью свою одежду, поверх которой лежали туфли. Эрин схватила их, заставляя себя собраться духом. С трудом соединив две половины левой ступни, она вскрикнула от трения обожженных струпьев друг о друга, обуваясь в туфлю. Она проделала то же самое с правой ногой, а затем приподнялась, опираясь локтем на металлическую перекладину кровати. Неспешно девушка встала на обе ноги, оценивая свою устойчивость, прежде чем двигаться дальше. Боль пронзала ее ноги. Туфли, казалось, наполнились кровью, но было бы глупо останавливаться сейчас.

Она уже шаг за шагом приближалась к двери, когда заметила свое отражение в серебряном подносе. Эрин видела там чудовище и просто не могла этого вынести. Девушка больше не хотела быть чьим-то шедевром. С трудом обхватывая палец за пальцем, она отрывала их от своих щек и подбородка. Затем она сделала то же самое и с большими пальцами, которые символизировали собой рога дьявола. Эрин вновь взглянула на серебристую поверхность подноса и, наконец, узнала в отражении себя, даже несмотря на то, что все ее лицо и грудь были в крови.

«Пришло время сматываться».

Доковыляв до выхода, Эрин мимолетно перекрестилась, повернула ручку и осторожно приоткрыла дверь. Выглянув наружу, с левой стороны она увидела лестницу, ведущую вверх, и ванную комнату, где она уже бывала. Именно там Бен вынудил ее взглянуть на себя. В другой стороне была еще дверь, ведущая в другую комнату, которая могла быть как спальней, кухней, гостиной, так и выходом на свободу. Прежде чем Эрин успела сделать шаг за порог своей тюрьмы, она услышала звук отпирающегося замка.

«Черт! Он вернулся».

Эрин захлопнула дверь и устремилась обратно к кровати. И тут ее внимание снова привлек металлический поднос. Но теперь ее интересовало вовсе не отражение. Там были ножи. Она поспешно схватила самый большой из них и вернулась к двери. Прижавшись обнаженным телом к стене, она высоко подняла его над головой.

«Я готова к встрече, ублюдок».

***

― Я дома, ― оповестила Гейл, переступив порог.

Свидание выдалось удачным, но она не спешила испортить все, прыгнув к парню в постель слишком рано. Возможно, в следующий раз, когда они встретятся, Гейл решиться на этот шаг, но пока ей нравилось держать мужчину в предвкушении. Сейчас же она хотела только одного: немного вздремнуть.

― Аманда?

Гейл ждала, что сейчас по традиции девушка выйдет, чтобы полюбопытствовать, как прошло ее свидание. Но в доме стояла тишина. Женщина пересекла прихожую и направилась в гостиную, ожидая застать Аманду там, смотрящей телевизор.

Первое, что она отметила, что закрепленный на стене телевизор был выключен. Второе, на что упал ее взгляд, каминная полка. На ней посреди многочисленных семейных фотографий лежали три окровавленных черепа. Куски плоти и клочья волос свисали с костей, и кровь стекала на кирпичную кладку камина.

Гейл еще не осознала, кому принадлежали эти черепа. Пребывая в состоянии шока, она обогнула спинку Г-образного дивана, чтобы рассмотреть все получше. Женщина предположила, что, возможно, это был какой-то жуткий розыгрыш, организованный ее слегка чудаковатым сыном. Подойдя ближе, она увидела разложенные по полу отрубленные конечности. Они образовывали собой неровные круги на белом ковре, пропитанным кровью. В центре композиции сидел крупный мужчина с мясницким тесаком на коленях. Длинные пряди каштановых волос спадали ему на лицо.

Глаза Гейл судорожно метались по сторонам, и она, наконец-то, смогла все рассмотреть. Некоторые из конечностей были заметно меньше остальных. И тут женщина все поняла. Как бы Гейл не пыталась убедить себя, что все происходящее неправда, это было наяву. Она рухнула на колени.

― Харпер, ― прошептала она.

Гейл не шелохнулась даже тогда, когда мужчина встал и приблизился к ней. Она потеряла единственный смысл свой жизни. Незнакомец поднял ее на ноги и откинул светлые пряди с лба женщины. Теперь, когда он был так близко, она могла рассмотреть его лицо. Но оно было не его. Перед ее глазами были те самые щеки, которые Гейл целовала при каждом удобном случае. И лоб, которого она касалась, когда ей казалось, что ее сын заболел. Из ее глаз хлынули слезы.

И мужчина обнял ее.

― Ты... Ты так похожа на нее.

Гейл абсолютно не понимала, что происходит. У нее не было сомнений, что он собирается убить ее. А мужчина успокаивал ее, проводя рукой по ее волосам.

― Ты напоминаешь мне мою маму, которая умерла уже очень давно.

Внезапно громила заплакал. Гейл почувствовала отвращение, когда он уткнулся своим лицом ей в макушку. Мертвая плоть ее сына касалась ее волос. Не находя другого выхода, она просто обняла его в ответ.

― Все хорошо. Просто дай выход эмоциям, ― прошептала она, пытаясь просчитать свой следующий шаг.

Женщина ощутила, как ее макушка становится влажной, и тут же вздрогнула при мысли, что это не слезы, а кровь Харпера намочила ее волосы.

С кухни раздался звонок телефона. Гейл очень хотелось рвануть к нему, чтобы ответить. Чтобы сообщить тому, кто звонил, кем бы он ни был, что она нуждается в помощи. Вместо этого она стояла, не шелохнувшись, обнимая человека, который убил ее сына и отнял у нее все. В конце концов, телефон перестал звонить и переключился на автоответчик.

― Вы позвонили в дом Грисволдов. Но сейчас здесь никого нет. Вы знаете, что делать.

Гудок.

― Привет, Гейл. Это Чак. Я просто хотел сказать тебе, что в восторге от нашего свидания и уже не могу дождаться следующего. Свяжемся позже. Сладких снов.

Гейл почувствовала, как руки, обнимающие ее, напряглись, крепче сжимая ее тело.

― Моя мать не бегала по свиданиям, ― как ни в чем не бывало, отметил мужчина. ― Моя мама была счастлива в браке.

Она пыталась что-то ответить, но руки сжимали ее настолько сильно, что ей с трудом удавалось дышать.

― Ты не моя мать. Ты просто шлюха, у которой ее лицо.

Гейл отпрянула от его груди, хватая воздух ртом, и посмотрела на него снизу вверх, мотая головой в попытках убедить, что он ошибался.

― Отдай ее лицо.

Рот мужчины устремился вниз, а зубы вцепились ей в щеку. От сдерживаемых криков Гейл была готова взорваться, когда он мотал своей головой из стороны в сторону, словно пес, терзающий свою резиновую игрушку. Кусок плоти от ее лица оторвался, и мужчина выплюнул его на пол. Прежде чем женщина успела осознать, что происходит, он снова совершил выпад, вгрызаясь зубами ей в нос. Хрящ хрустнул, когда обе челюсти нападавщего сомкнулись. Гейл лишь прохрипела, когда ее нос отсоединился от тела. Мужчина взгрызался в ее лицо снова и снова, сдирая кожу, разрывая мышцы и сухожилия, но женщина уже умерла. Ее ребра треснули и прокололи легкие, когда руки верзилы усилили хватку. Последнее, что она увидела перед смертью, было изуродованное лицо сына. Оно улыбалось, а его губы были запачканы ее кровью.