— Эээм..

Я смотрю вокруг нас, гадая, видит ли кто-то ещё эту женщину в вестибюле. У меня галлюцинации? Я знаю, что в последнее время мало кушала, но...

Она, скорее всего, почувствовала моё замешательство, потому что смеётся и хлопает себя по лбу.

— Конечно. Где мои манеры? Я Виктория, бывшая жена доктора Рассела.

У меня отвисает челюсть, и я очень прямо говорю:

— Не может быть.

Она пожимает плечами.

— Увы, виновна по всем статьям. — Затем вздрагивает. — Ох, не говори ему, что я это сказала. Это была шутка, но теперь это кажется злобным. Он действительно не такой уж и плохой парень. Не очень хорошо отвечает на телефонные звонки и электронные письма — если уж на то пошло, но в остальном он приличный, — она снова смеётся. — Я не знаю, почему рассказываю тебе это. Ты работаешь на него, должно быть, ты знаешь его теперешнего лучше, чем я.

Возможно, учитывая, что я тоже сплю с ним... по крайней мере раньше.

Я проглатываю эту мысль и молча киваю.

Это не может быть правдой. В голове я представляла ее, как карикатуру на бывшую жену, злой и жаждущей крови. Эта женщина, которая сидит напротив меня, не похожа на эту картину. Виктория светящаяся беременная девушка, которая грызёт шоколад.

— Мы поженились очень давно, — подчёркивает она, прежде чем показать пальцем на живот. — Очевидно.

— Поздравляю, — говорю я, потому что, что, черт возьми, я должна сказать? — По поводу твоей беременности, а не тому, что это было очень давно.

Она усмехается.

— Спасибо. Хочешь кусочек? — Виктория протягивает плитку шоколада мне, а у меня было ужасное утро, поэтому, конечно я взяла несколько кусочков. Мы жуем молча несколько минут, а затем она продолжает: — Мэтт, точнее доктор Рассел, не отвечал на мои сообщения, а мне действительно нужно поговорить с ним. Мы инвестировали в эту крошечную квартиру, когда были молодоженами, и в прошлом году я выставила её на продажу. Ее, наконец, купили и... — Наши взгляды встречаются, и она внезапно останавливается, понимая, что это не моё дело. — Прости, я очень много говорю. Никогда не садись со мной в самолёте, иначе я упаду тебе на уши на весь перелет.

— Всё хорошо.

Она искренне хмурится.

— Ты, наверное, хочешь вернуться к своему обеду, но я надеюсь, что ты сможешь помочь найти его. Он не был в кабинете, когда я пришла туда поговорить после операции, и его помощница сказала, что не знает, когда он будет. И вообще, она сказала, чтобы я его оставила в покое.

Я подавляю смех. После недели, которая у него была, Мэтту, скорее всего, нужна тишина и покой. Патриция должно быть всех отпугивает по его приказу.

— Да, Патриция отчаянно передана ему. Она с ним с тех пор, как он тут начал.

— Как насчёт тебя? Как долго вы двое работаете вместе?

Мне было интересно, пойдёт ли наш разговор в этом направлении. На самом деле, я этого боялась. Я могла бы улыбнуться и сказать ей, что мы только начали работать вместе, или могла бы быть честной и сказать ей, что мы не только сослуживцы. Я действительно хочу выбрать первый вариант, но никогда не любила обманывать.

Не говоря уже о том, что эта встреча может быть использована как возможность, которую я никогда не получу. Возможно, это было бы глупо отказаться от этого, потому что Виктория знает больше, чем кто-либо, каково это быть в отношениях с Мэттом, и прямо сейчас я определено могла бы воспользоваться определённым советом.

Итак, делаю глубокий вздох, кладу вниз свой сэндвич и рассказываю правду:

— Мэтт и я, мы не только коллеги. Мы встречаемся.

Ее брови выгибаются, она несколько раз быстро моргает. Думаю, я действительно ее удивила.

— Я не знала, что Мэтт с кем-то встречается.

Я краснею.

— Это недавно.

Она быстро машет руками.

— Я не так выразилась. Я просто имела в виду, что не знала, что он заинтересован в свиданиях, не говоря уже о серьёзных отношениях. Как тебя зовут? — неуверенно спрашивает Виктория, и я удивлена встретить не спекуляцию и раздражение в ее глазах, а удивление и возможно облегчение.

— Бэйли.

Она улыбается.

— Могу я быть с тобой честной, Бэйли?

Я киваю, готовая к какой-то непристойной сплетне, которая разобьёт моё сердце.

— Ты кажешься слишком милой для Мэтта.

Забавно. Большинство дней я думаю, что наоборот. Никто в Медицинском Центре Новой Англии не верит мне. В этом здании он ходит, как чудовище, вспыльчивый и со свирепым оскалом. Они понятия не имеют, какой он на самом деле.

— Мэтт мне немного рассказал о ваших отношениях, — рискую я, любопытно увидеть ее реакцию.

— О боже, — стонет она. — Я была настоящей сукой в конце. Я надеюсь, он не слишком плохо описал меня.

Я улыбаюсь.

— Ни за что. Он, на самом деле, во многом винит себя.

— Меня это не удивляет. — Виктория откидывается назад на стуле и откусывает кусочек шоколада. — Мы оба были молоды. Мы хотели разных вещей. — Ее взгляд перемещается, и она изучает меня, как будто обдумывает свои следующие слова. Затем торжественно продолжает: — Мэтт никогда не изменится. Работа всегда будет его любовницей, и тебе всегда придётся смотреть в другую сторону. Когда мы поженились, я пыталась себя чем-то занять. Я была волонтёром в библиотеке и подрабатывала. Я не хотела быть придирчивой, когда он не приходил на ужин или пропускал мои звонки. И действительно какое-то время справлялась, но, в конце концов, просто не могла понять, в чем для него была прелесть. Я не могла понять, почему он отдаёт свое предпочтение не мне, а своей работе. — Она пожимает плечами. — Но тогда он работал на износ. Возможно, он сейчас другой.

Я думаю о его запасной подушке и одеялах в его кабинете и смеюсь.

— Он нет.

Ее рот сжимается от разочарования.

— На самом деле, я не пытаюсь убедить тебя уйти от него. Даже когда мы были женаты, Мэтт всегда казался мне немного недоступным, как я всегда любила его немного больше, чем он меня. Это сводило меня с ума. Пожалуй, я просто хочу быть уверена, что ты знаешь, во что ввязываешься.

Смотрю вниз на свои руки и позволяю ее словам накрыть меня. Она не сказала мне ничего, чего бы я не знала. Я почти ожидала, что она запустит тираду обо всех его особенностях, как делают бывшие жены, когда были отброшены в долгое прошлое, когда изжили себя. Ещё одна вещь: он никогда не опускает туалетное сиденье после того, как пошёл в ванную! И неужели чертовски сложно загрузить посуду в посудомоечную машину, вместо того чтобы оставлять её в раковине?

Это предупреждение о человеке, который предан своей работе — это та версия Мэтта, которая в первую очередь задела моё сердце.

— Это забавно, я до сих пор не думала об этом, но для него вполне логично влюбиться в кого-то вроде тебя. — Я опять смотрю на неё и замечаю, что она внимательно смотрит на меня. — Конечно, ты красива, но дело не только в этом. Ты выглядела настолько компетентной в операционной ранее. Я стояла в задней части смотровой и смотрела, как вы двое работаете вместе, как будто вы были одним человеком, а не двумя. — Затем она смеётся, о чем-то думая. — И бог знает, тебе не нужно беспокоиться о том, что вы вдвоём проводите мало времени вместе. Эта операция длилась вечность! Я устала просто наблюдать.

Я улыбаюсь, и только потом низкий голос у входа в здание зовет ее по имени. Она поворачивается и весело машет. Между тем моё сердце делает кульбит у меня в груди. Я наклоняюсь вперёд, чтобы одним глазом посмотреть через корпус кожаного кресла и увидеть, как Мэтт меняет направление от лифта и мчится к нам. У меня расширяются глаза. Моё сердце начинает колотиться. Должна ли я откинуться назад и сделать вид, что не вижу его? Рывком убежать?

С изяществом грузового поезда, врезающего прямо в меня, внимание Мэтта бросается на меня. Удивление на его лице исчезает. Его голубые глаза затуманены, и теперь, я клянусь, он делает ещё быстрее и длиннее шаги. Шар напряжения, с которым я жила всю неделю, возвращается, и он больше, чем когда-либо.

Мэтт подходит к нам и встаёт возле моего кресла, хватаясь за спинку. Я смотрю на него из-под ресниц, но не говорю ни слова. С этого угла его челюсть выглядит особенно волевой.

На самом деле Виктория первая заговорила, и её голос лёгкий и весёлый, когда она объясняет:

— Я просто поговорила с твоим хирургическим помощником, Мэтт.

Взгляд, которым он смотрит, глубоко ранит меня. Нахмуренные брови, грустные глаза — словно он думает, что я представилась ей только его хирургическим помощником и ничего более.

— Также я сказала ей, что мы встречаемся.

Ну... раньше.

Благодарность заполняет его глаза прежде, чем он поворачивается к Виктории.

Она светится, смотря на нас.

— Вы вдвоём прекрасная пара в своих одинаковых халатах, — говорит она, размахивая рукой вверх и вниз. — Хотя, должна быть честной, я уже сказала Бэйли, что она слишком хороша для тебя.

Мэтт нервно улыбается и качает своей головой.

— Ну, будем надеяться, что она не послушает тебя. Я слышал, мозг беременной — оригинальный.

Виктория запрокидывает назад голову и смеётся, а я сижу, как статуя, неожиданно неудобно сидеть тут между ними. Возможно, я должна дать им немного уединения. Встаю на ноги, и мой сэндвич с глухим стуком падает на пол.

О, верно, мой обед. Мой желудок сжимается в знак протеста. Я бы не смогла его доесть сейчас, даже если бы захотела.

Рука Мэтта хватает моё плечо, и его хватка сильнее, чем обычно. Послание ясное — он не хочет, чтобы я уходила, но мне нужно это сделать. Я хочу дать им возможность поговорить, и хочу переварить то, что сказала мне Виктория. Хочу взять себя в руки прежде, чем разговаривать с ним полными, понятными предложениями.

Его взгляд умоляет меня остаться, но я качаю головой и выхожу из его досягаемости.

— Вам двоим есть что обсудить. Я буду в твоём кабинете. — Мэтт поднимает брови, шокированный моим обещанием, и я посылаю обнадеживающую улыбку, прежде чем повернуться к Виктории.