— Действительно была рада встретиться с тобой.

Она усмехается и протягивает мне последнюю половину своей плитки шоколадки.

— Хочешь? На дорожку?

Конечно, я хочу. Я ем эту шоколадку на протяжении пути в кабинет Мэтта, и почти уверена, что Патриция не даст мне пройти, но я прохожу мимо нее, пока она продолжает листать свои журналы.

— Интересно, когда я увижу тебя снова. — Это все, что она говорит, прежде чем я закрываю за собой дверь.

Стою на пороге, пока мой взгляд проходит с дивана до его стола и открытой двери ванной. Воспоминания наполняют каждый уголок, как и слова Виктории повторяются в моей голове.

Мэтт никогда не изменится.

Работа всегда будет его любовницей.

Для него вполне логично влюбиться в кого-то вроде тебя.

То, как вы вдвоем работаете вместе, как будто вы были одним человеком, а не двумя.

Да, Мэтт увлечён своей карьерой, и он постоянно будет тянуться в миллион разных направлений. Он не будет отвечать на все мои звонки или не всегда будет возможность быть дома на ужин. Мне всегда придётся бороться за его внимание. Для некоторых людей это может быть нарушением сделки. Для меня лишь закрепится то, что я уже люблю в нем.

Я понимаю Мэтта как никто другой. Я бы никогда не попросила его выбирать меня, а не карьеру. Это все равно, что пытаться разделить сердце пополам. Мэтт живёт и дышит медициной, и я бы не хотела другого. На самом деле, мне достаточно просто быть частью этого, смотреть, как он спасает жизни, идти рядом с ним, когда он хочет изменить мир вокруг себя. Я хочу помочь нести часть бремени. Мы можем построить эту клинику вместе. Я могла бы стать его правой рукой в жизни, как и правой рукой в операционной.

Мы идеально подходим друг другу, и возможно я последняя, кто это понимает.

Возможно, пришло время сказать ему, что я чувствую.

Когда Мэтт распахивает дверь своего кабинета несколько минут спустя, его глаза бешено сканируют пространство в моих поисках. Я встаю с дивана, когда он входит и вздыхает с облегчением, когда видит, что я выполнила свое обещание и жду его тут. Он закрывает дверь, и тяжёлая древесина выталкивает мой здравый смысл и сдержанность в коридор. Всё, что осталось, это дикое биение моего сердца, мои ноги несут меня к нему быстрым шагом. Без малейшего колебания я бросаюсь к нему в объятия.

Утыкаюсь лицом в его грудь. Вдыхаю его одеколон, пока он гладит рукой мои волосы. Его рука сжимает мою талию, и мы останемся в таком положении столько времени, сколько понадобится, просто дыша друг другом. Мои ноги в нескольких дюймах от земли. Его грудь широкая и тёплая. Я думаю, он поднялся сюда по лестнице — у него тяжёлое дыхание и колотится сердце, я парю, а Мэтт снова говорит мне, что ему очень жаль за то, что он сделал с нами, за то, что хранил секрет, из-за нашей хреновой удачи и не подходящего времени.

Я сжимаю глаза и обнимаю его за шею, и держусь, держусь, держусь за него и этот момент, пока не приму реальное решение. За пределами его офиса жизнь продолжается, но прямо сейчас есть только мы, прижатые друг к другу так крепко, что ни один из нас не может дышать. Мэтт медленно опускает меня, и его руки бережно держат моё лицо. Он поднимает мою голову, и я инстинктивно облизываю нижнюю губу.

— Бэйли, — хрипло говорит он, и между его бровями появляется глубокая складка.

Мои руки сжимают переднюю часть его рубашки, я встаю на носочки, закрываю веки пока его рот опускается на мой.

Наш поцелуй — медленный и нежный, будто разведывает обстановку. Я единственная, кто увеличивает темп.

— Мне нужно это, — на вздохе умоляю я, и Мэтт обеспечивает. У меня трясутся коленки, когда поцелуй усиливается. Наши языки касаются, и это вызывает волнение у меня в желудке. У меня есть потребности, и только Мэтт может удовлетворить своими большими руками и нетерпеливым рычанием. Меня снова поднимают на ноги и относят к дивану.

Боже, нам есть, о чем поговорить, но даже больше этого, нам надо наверстать упущенное. Моменты, которые мы потеряли на прошлой неделе. Моменты, когда его рот опускается вниз по моей шее. Моменты, когда его руки опускаются под мой халат и развязывают маленький бант на моей талии. Мои штаны достаточно свободны, чтобы ему было легко опустить руку вниз, скользнуть по швам моих трусиков, а затем уверенно опустить руку мимо.

Мы обязательно должны остановиться. Мы в его офисе, посреди рабочего дня. За окном ярко светит солнце на его стол, и я могу слышать, как за дверью разговаривает Патриция по телефону, и все же мои руки яростно дёргают его халат. Я хочу разорвать ткань на кусочки.

Быстро его раздеваю, но, в конце концов, он опережает меня. Наша одежда, выкинутая и забытая на полу, и: «Привет, упругая задница Мэтью. Я скучала».

Кожаная обивка дивана холодит мою кожу, когда он опускает меня вниз. Наши пальцы переплетаются, пока его рот находит мой, а затем он силой поднимает мои руки над головой и прижимает к подушкам. Его твёрдая грудь прижимает меня, и наши голодные поцелуи становятся горячими и дразнящими. Я — животное, поскольку прикусываю его губу и трусь своими бёдрами о его.

Больше.

Мэтт опускает мои руки, и я обнимаю его за шею, прижимая его к себе, пока его колено раздвигает мои бедра. Он скользит рукой по моей груди, дразня каждую, прежде чем двигается к моему пупку... и ниже. Я зажмуриваюсь, поскольку его средний палец находит мою влажность. Медленные, мучительные круги выводят меня из-под контроля. Я выгибаю спину и встречаю его руку, призывая его продолжить, и, думаю, он так же нетерпелив, как и я, потому что наша прелюдия длится около тридцати секунд, и затем он находит свой бумажник. Я выдергиваю его из руки и нахожу, что внутри засунут презерватив. Нет, дерьмо, — Мэтт в этом лучше, чем я, и теперь я задерживаю нас ещё больше. Он смеётся, пока забирает его из моей руки и раскатывает на своей твёрдой длине.

— Бэйли? — нежно спрашивает он, глядя на меня из-под своих тёмных бровей.

Жаль, что я не могу сфотографировать его таким, каким он является в данный момент. С его тёмными волосами, взъерошенными от моих рук, его темно-красные губы от моих поцелуев, он — моя сбывшаяся фантазия.

Я киваю и прикусываю губу, более чем готова, когда он медленно входит в меня.

Здесь, в этом медленном повороте бёдер, в глубокой, реальной связи, я наконец-то чувствую, как ясность проникает в мои кости. Я сжимаю его щеки и заставляю посмотреть вверх, а затем очень просто говорю:

— Я хочу поехать с тобой.

Очевидно, он в шоке, потому что на полпути останавливается и просит меня повторить.

Я смеюсь и быстро целую его.

— Я хочу поехать в Коста-Рику. Это дико, но не совсем из области невозможного. Я искала информацию всю неделю.

Его глаза выдают, как мои слова шокировали его.

— Ты серьёзно?

Я киваю и нежно провожу пальцами по его спине. Не могу поверить, что мы говорим об этом прямо сейчас. В таком положении.

— Мне нужно поговорить с Джози. Если она не захочет уезжать, если она не захочет расставаться со своими друзьями, я не буду заставлять ее.

— Конечно. Я понимаю. Я никогда не попросил бы тебя о таком.

— Так что мне, возможно, придётся остаться...

Я предполагаю, что мы собираемся обсудить попытку отношений на расстоянии, но он полностью застает меня врасплох.

— Если остаёшься ты, я тоже останусь, — говорит он спокойно, уверенно, как будто уже принял решение. — Я откажусь от гранта.

— Мэтт, — недоверчиво говорю я.

— Бэйли, — повторяет он, имитируя мой тон.

— Ты должен ехать.

Он снова начинает двигаться, медленно вытаскивая себя и толкаясь обратно. У меня выгибается спина, и он улыбается, радуясь моей реакции.

— Нет смысла пытаться отговорить меня от этого, — продолжает он. — Будут другие гранты и возможности, как эта. Есть только ты одна.

Я качаю головой, но Мэтт ускоряет темп, и моё тело не совсем понимает, на чем ему сосредоточиться. Моё сердце разбивается от мысли, что он откажется от Коста-Рики, и все же, не могу придумать логического аргумента, чтобы использовать против него, потому что невозможно предотвратить этот оргазм ещё дольше, и затем Мэтт делает все намного тяжелее, когда его рука движется у меня на груди. Он перекатывает свою ладонь по моему соску, и каждая мысль вылетает из моей головы.

Нет! Сама себя упрекаю. Это важно!

— Это все ещё в новинку. Мы все ещё можем так легко облажаться, — замечаю я, пока его рука движется ниже, между моих ног.

От удовольствия уголок его рта приподнимается.

— Возможно. Я слышал, что меня довольно-таки трудно вытерпеть. Ты, наверное, скоро устанешь от меня.

— Мэ... Мэтт!

Я имею в виду его имя в качестве выговора за то, что он не воспринял этот разговор достаточно серьёзно, но на полпути он превращается в стон, потому что палец Мэтта находит правильное место между моими бёдрами, чуть выше того места, где он входит и выходит из меня.

— Что? — дразнит он, заломив бровь.

Мужчина заставляет меня продолжать это, пытаться придумать предложения, в которых есть существительное и глаголы, а все, что я могу сделать, это закрыть глаза и схватиться за его мускулистые плечи, пока его палец ускоряется, и мой оргазм приведёт к умопомрачительному, всепоглощающему крику, если ты не прикроешь мой рот в конце.

Его рот опускается на мой, когда я начинаю трястись. Снова и снова искры удовольствия проникают сквозь меня, и мой оргазм вызывает его, прямо со мной, Мэтт жёстко кончает и целует меня до боли.

За каждый стон, который мы подавляем, мы наносим его друг другу нашими руками, нашими ртами и его бёдрами, прижимая меня к кожаному дивану. Я потею и тяжело дышу, затем часто моргаю и возвращаюсь обратно в кабинет Мэтта.

На работе.

Посреди рабочего дня.

Я подавляю смех и поворачиваю голову, чтобы поцеловать его в щеку. Его лицо до сих пор спрятано у меня на шее, и глаза закрыты.

Он не хочет возвращаться в мир. Я думаю, что сломала его.