Я направляюсь к хирургической доске, убеждаюсь, какая у нас операционная и приступаю к работе.

Держу голову опущенной, остаюсь сосредоточенной и позволяю ритму моей работы поглотить меня.

Это то, что я знаю.

Это то, что я люблю.

Это просто и методично, и до того, как Мэтт сделал моё сердце в десять раз больше нормального размера, это то, что делало меня счастливой.

Когда заканчиваю подготовку, начинают приходить коллеги. Я каждому киваю и симулирую улыбку, когда они упоминают Мэтта, грант и всех детей Коста-Рики, которых затронет клиника, которую он собирается открыть. В воздухе витает скрытое волнение. Все рады сегодня работать с Мэттом. Все, кроме меня.

Меня бесит, что все, кажется, знают больше, чем я, и ещё больше бесит то, что я не должна злиться. Он поможет детям! Он станет героем! Я не могу ненавидеть его за это, но в глубине души... я злюсь. Это невероятно.

Подготовившись к операции, стою возле операционного стола, в то время как он входит.

Его взгляд направлен прямо на меня, когда он идёт в мою сторону.

Анестезиолог пытается привлечь его внимание, но Мэтт даже не смотрит в его сторону.

— Бэйли, я все утро пытался позвонить тебе.

— Не все утро.

— Что? — спрашивает он, нахмурив брови.

Я прочищаю горло, зная, что все люди в операционной прекратили свои дела, чтобы послушать нас.

— Я проверяла свой телефон, когда ехала на работу, и у меня не было пропущенных звонков, — уточняю я, затем поворачиваюсь к пациенту. — Все готово. Давай я возьму твою накидку и помогу завязать ее.

Это мой способ сказать ему: «Не сейчас. Не при всех. Пожалуйста, не говори мне сейчас, что собираешься переезжать в Коста-Рику, потому что я точно буду плакать, а я хочу сохранить некоторое свое достоинство перед коллегами. Спасибо тебе большое».

Его глаза встречаются с моими, и они умоляют меня сделать... что-то. Что? Сделать что, Мэтт?!

Я поворачиваюсь, чтобы взять его халат, и пока завязываю его на нем, мы не говорим ни слова. Пока мы проходим вдоль комнаты в ожидании тайм-аута, убеждаясь, что все готовы к работе, смотрю на смотровую, на все нетерпеливые лица, которые смотрят прямо на меня. Они смотрят, выжидая. Мои зарождающиеся отношения с Мэттом, должно быть, также интересны им, как и операция, ради которой они пришли.

— Бэйли, твоя очередь, — говорит Мэтт, его голос отстраненный и холодный. Это говорит хирург — это то, что говорю себе я, чтобы не обижаться, когда оборачиваюсь и вижу, что он смотрит на меня так, словно не знает.

Я тот же человек, который был вчера, Мэтт.

Ты — тот, кто изменился.

***

Мэтт находит меня после того, как я все вычистила. Я иду по коридору, когда он выходит из палаты послеоперационного восстановления и идёт прямо ко мне. Его присутствие занимает весь чёртов коридор. Он на полфунта выше всех, кого встречает. Его волосы на десять оттенков темнее. Он притягивает внимание, даже не стараясь.

Я несознательно решаю пройти мимо него. У меня есть работа, в которой нужно наверстать упущенное, но Мэтт преграждает мне путь и сужает свой пристальный взгляд на мне. Он похож на великана, который хочет раздавить меня своим ботинком.

— Мы можем поговорить минутку?

Я уверена, он ждёт скандала, но я не буду незрелой. Киваю и натянуто улыбаюсь.

— Конечно. Где бы ты хотел поговорить?

Он сжимает мой локоть и сильно тянет в ближайший дежурный кабинет.

Возле одной стены стоят металлические двухъярусные кровати. Деревянный стол заполняет то, что осталось от маленького пространства. Приглушенный свет, когда я поворачиваюсь к нему лицом и решаю заговорить первой.

— Поздравляю с грантом, Мэтт. Я действительно очень за тебя рада.

Поразительно, но это правда. Несмотря на свою боль, я рада за него. Я не могу думать о другом враче, который заслуживает этого так же, как он.

— Я собирался тебе об этом рассказать, — быстро говорит он, подходя ближе ко мне. Я стою на месте, и ему нужно всего два шага, чтобы оказаться рядом. Мэтт кладет руки на мои плечи и начинает быстро говорить, слова вылетают один за одним: — Я просто не хотел поднимать шумиху по этому поводу, пока точно не узнаю, выберет ли меня комитет. Была большая вероятность, что выиграет другой хирург. — Я киваю, из всех сил стараясь дать ему презумпцию невиновности. — И я не знал, как сказать: «О, кстати, я скоро могу переехать в Коста-Рику».

— Именно поэтому ты решил держать меня в полном неведении, — поясняю я с печальной ухмылкой.

Он отступает назад, словно мои слова жалят его.

— Нет, Бэйли. Нет. Я хотел сохранить все то, что у нас было, прежде чем усложнить все.

Я вздыхаю и киваю, печалясь за нас двоих.

— Прости, я не это имела в виду. Мне просто очень хотелось, чтобы ты мне это рассказал.

— Правда, прости. Это было очень эгоистично с моей стороны.

Он говорит правильные вещи, и я каким-то образом не веду себя, как засранка. Это выглядит, как самая зрелая ссора в жизни любой пары, но мне все равно. Просто потому, что его объяснения не поменяют того факта, что он уезжает.

— Когда ты уезжаешь? — спрашиваю я безэмоциональным голосом.

Он хмурится.

— Самое позднее — летом.

Что ж, вот наши сроки — несколько месяцев. Возможно, мы действительно сможем их посчитать. Возможно, я смогу втиснуть в себя на всю жизнь воспоминаний с Мэттом до того, как он уедет.

— Пожалуйста, не злись, Бэйли. Это не должно быть грустно. Вообще-то, я тут продумал. — Он наклоняется ко мне. — Ты должна поехать со мной.

— Поехать с тобой? — недоверчиво повторяю я.

Предложение разжигает в нем огонь. Он отпускает меня и начинает быстро ходить, касаясь рукой затылка.

— Да. Поехали со мной! Честно говоря, я обдумывал это неделями. Я не смогу без тебя работать в этой клинике. Мне нужно, чтобы ты была на моей стороне.

Я качаю головой, сильно стараясь не отставать. Когда я говорю, звучу так, словно он предлагает самую нелепую вещь, которую я когда-либо слышала.

— О чем ты говоришь? Мэтт, здесь моя жизнь. Моя сестра здесь. Я не могу просто взять и все бросить.

Он нахмурил брови.

— Конечно, Джози тоже поедет! Я хочу и её! Это же идеально. Ты и я построим вместе клинику. Ты будешь на моей стороне. Там я найму для неё репетиторов, или мы запишем ее в американскую школу. Я уже всех обзвонил. На этих выходных писал коллеге...

Он говорит милю в минуту, ведет себя так, будто это реальная возможность. Внезапно меня начинает тошнить.

— ОСТАНОВИСЬ! — я начинаю кипеть. — Просто остановись! Ты звонил и строил планы, а не думал ли ты посвятить меня в свои планы? Иисус, ты действительно думаешь, что я перевезу Джози в другую страну? — Я щелкаю пальцами. — Мы встречаемся на протяжении нескольких недель, Мэтт. Поставь себя на моё место. Подумай, о чем ты просишь меня.

В этот момент дверь дежурной открывается, и входит интерн, потирая свои глаза. Когда она поднимает глаза и видит нас, она замирает.

— Вот дерьмо. Простите. — Затем разворачивается и выбегает из комнаты.

Я хочу последовать за ней, но вместо этого делаю успокаивающий вздох и очень тщательно подбираю свои следующие слова. Об этом легче думать, когда сосредотачиваю свое внимание на двери и подальше от него.

— Я очень, очень рада, что ты выиграл этот грант. Никто не заслуживает этого, как ты. Хотелось бы, чтобы ты мне об этом рассказал, но я понимаю, почему этого не сделал. Между нами все в новинку, и ты не хотел раскачивать лодку. Я понимаю это. И прощаю тебя за это. Мне просто... нужно немного времени, чтобы обдумать это. Вот и все.

Мэтт кивает и притягивает меня за переднюю часть халата, чтобы обнять меня. Мы обнимаемся, и это последнее, чего я хочу. Я чувствую неловкость и напряжение. Я не сдаюсь. Держу свои руки свисающими по бокам в молчаливом протесте. Мой взгляд сосредоточен на стене за его головой. Часть меня хочет отойти и отказать ему в объятиях, но затем его руки прижимают меня сильнее, и я позволяю себе уткнуться в его грудь вопреки здравому смыслу. Моё дыхание замедляется, и моя злость быстро проходит, заменяясь непреодолимым желанием принять этот небольшой комфорт.

Он опускается так, что его голова упирается в моё плечо, и моё сердце разбивается при мысли, что возможно это один из последних моментов, когда мы так близко друг к другу. К тому времени, когда растает снег, и снова расцветут цветы — он уедет.

— Это не может быть концом, — с надеждой говорит он. — Этот грант должен быть началом чего-то для нас. Пожалуйста, подумай об этом.