ГЛАВА 19

Мэтт

Я не должен был подписывать этот чёртов контракт. Очевидно, что это подделка. Документы, имеющие обязательную юридическую силу, обычно не начинаются с фразы, которой они касаются. Тем не менее, это важно. Очевидно, что Бэйли взбесилась после нашего поцелуя. Я это понимаю. Не то чтобы я флиртовал и ухаживал за ней несколько недель. Между нами был крутой переход от дальних коллег до наполненных похотью, целующихся сумасшедших в моей машине, я вцепился в ее одежду, как медведь. Просто потому, что готов к большему, не значит, что готова она.

Я хочу быть уверенным, что Бэйли не чувствует давления. Я хочу уважать ее желания и дать ей пространство, которое ей необходимо. Проблема в том, что я не уверен, что смогу. До нашего поцелуя я мог бы описать Бэйли, как мимолетную фантазию. Да, красивая женщина, но не обязательно та, кем смогу увлечься, но сейчас все иначе. Как мне забыть, на что это похоже, когда она целовала меня, словно умирает, словно не может насытиться?

Я заметил, как Бэйли наблюдала за мной в операционной, тайные взгляды, которые она думала, я не замечаю. Когда наши взгляды встречались, ее щеки краснели. Когда моя рука случайно прикасалась к ее, когда она передавала мне инструмент, девушка вела себя так, словно я только что прошептал ей что-то сладкое на ухо.

Бэйли в растерянности. После нашей операции в понедельник она быстро убегает. Нет шансов отвести ее в сторону или побыть наедине с ней.

В среду она находит меня в комнате отдыха для врачей. Она стоит в дверном проёме, выкручивает свои руки и привлекает внимание нескольких моих коллег, причём не по правильным причинам. Она все ещё в своём темно-синем халате, и, несмотря на то, что даже не старается, Бэйли очаровательна. Светлый хвост. Высокие скулы. Тёмные ресницы. Когда она замечает меня, то улыбается, и сейчас не просто очаровательна — потрясающе великолепна.

Мне хотелось бы, чтобы она носила моё имя, вышитое на ее халате.

— Ты же знаешь, что можешь войти, — говорю я, приближаясь к ней, — никто не будет на тебя кричать.

Бэйли смеётся, но остаётся на месте. Не уверен, что она мне доверяет.

— Да, верно. Неплохое местечко, не хватает разве что красной дорожки и громилы у двери. — Ее глаза округляются, когда она смотрит мне за плечо. — О, боже мой, это что шоколадный фонтан в углу?

Я поворачиваюсь и убеждаюсь, что это так. Я немного смущен.

— Иисус, — говорит она себе под нос. — Вас, ребята, обслуживают на обеде каждый день?

Я пожимаю плечами.

— Так легче. Ни у кого из нас нет времени, чтобы готовить или что-то приносить с собой.

Девушка фыркает и качает головой.

— Ты знаешь, торговый автомат у нас в комнате отдыха не принимает долларовые купюры? Мы должны идти на заправку вниз по улице, если хотим шоколадный батончик.

Я ухмыляюсь.

— Ты пришла сюда, чтобы выступить за новый торговый автомат?

— Нет. — Бэйли закатывает глаза и смотрит вниз на мою тарелку. — Да ладно. Это бостонский кремовый пирог?

— Да. Хочешь немного?

— Нет, я действительно не должна... Ладно, возможно, кусочек.

Я отдаю ей тарелку.

— Держи. Я возьму еще кусочек. Так о чем ты хотела поговорить?

Она опускает свой мизинец в крем и подносит его ко рту, чтобы попробовать. Это невинно, непринуждённо, но все же я смотрю на ее губы, как они охватывают ее палец с такой интенсивностью.

— Мэтт?

— Что?

— Ты только что слышал, что я говорила?

— Не все.

Она шутливо стонет.

— Я спрашивала, ничего страшного, если я немного раньше уйду в пятницу? Мне нужно отвести Джози на приём к врачу.

Я хмурюсь и избавляюсь от ненужных мыслей.

— Конечно. У меня есть, кто может подменить, если операция пройдёт дольше. Что случилось с Джози?

— Ох, ничего. Это просто оздоровительный визит.

— Хорошо. Ладно. Тебя нужно подвезти? Ты можешь взять мою машину.

Она, кажется, теряется от моего предложения.

— Нет. Ее доктор недалеко от нашего дома, десять минут на автобусе, максимум.

— Дай мне знать, если передумаешь.

Бэйли смотрит на меня так, словно я только что предложил дать ей футболку с моим именем на спине.

— Почему ты так смотришь на меня?

Теперь она улыбается, полноценной, я что-то знаю, улыбкой с ямочками.

— Ты каждому своему сотруднику предлагаешь машину?

Я отмахиваюсь от ее намёка.

— Конечно. Это пустяки. Патриция всегда ее водит.

Бэйли не сдаётся. Мы все ещё стоим в дверном проёме комнаты отдыха, некоторые врачи пытаются нас обойти, но они могут пойти на хрен, потому что, видит бог, у меня не было нормального разговора с этой женщиной на протяжении трех дней, а я сделал глупость, подписав этот контракт, который запрещает мне поцеловать ее, но сейчас это все, чего я хочу. Хочу потянуть ее за этот хвост, пока ее голова не наклонится назад, а подбородок не поднимется. Ей придётся встать на носочки, но я наклонюсь и упрощу ей это. Знаю, это будет лучше, чем в прошлый раз. У меня не будет ограничений в виде маленькой машины, которая помешает мне.

Ее улыбка пропадает. Глаза округляются. Губы открываются. О, да, Бэйли. Я подписал этот дурной контракт, но это не сотрёт это чувство. Ты увлажнила нижнюю губу, потому что думаешь о том же, о чем и я. Ты отчаянно нуждаешься в этом, и мне хочется, чтобы ты увидела, какие розовые у тебя щеки.

— Спасибо за понимание, доктор Рассел.

Я смеюсь и качаю головой. Я снова доктор Рассел, изменение имени держит меня на расстоянии вытянутой руки.

— Это все? — спрашиваю я, изогнув бровь.

Она отрицательно качает головой, затем положительно, поворачивается и смотрит назад.

— Да. Хорошо. Спасибо за десерт. Ну, я пойду.

Она начинает уходить.

Я наклоняюсь вперёд.

—Лифт с другой стороны, Бэйли.

Затем делает крутой поворот.

— Верно, я знаю это. Я просто собираюсь...

Она не заканчивает свое предложение и убегает. Я смеюсь и возвращаюсь назад, чтобы доесть свой обед.

Бэйли не протянет больше недели.

Мы заканчиваем операцию в пятницу вовремя, чтобы Бэйли не пропустила приём врача с Джози. Я снова предлагаю ей свою машину, но она настаивает на том, что ей это не нужно. На улице идёт снег, не метель, но мне не нравится мысль, что она с сестрой стоят на автобусной остановке.

Проверяю погоду на компьютере в офисе, хмурюсь, когда вижу маленькие изображения снежинок, падающих с облака каждый час на протяжении дня.

Ругаюсь, и, наверное, громко, потому что Патриция заглядывает в мой кабинет.

— Что случилось?

— Разве мы недостаточно платим Бэйли? Почему она не может купить проклятую машину?

— О чем ты говоришь? — Она в растерянности, по понятным причинам.

Я вздыхаю и пытаюсь вернуться к моей бумажной работе, чтобы уйти из кабинета в нормальное время. Это немного смешно с моей стороны. Я притворяюсь, что хочу поторопиться и закончить пораньше, чтобы наслаждаться жизнью, но это моя жизнь. Я провожу больше времени в этом офисе, чем у себя дома. Игнорирую эту суровую правду и насильно открываю дело на своём столе.

Весь следующий час работаю поверхностно, проверяю погоду, смотрю в телефон, выглядываю в окно, а потом ругаю сам себя, что отвлекаюсь. С такими темпами я не закончу свою работу до понедельника.

Офис освобождается. Патриция, когда выходит, ругает меня за то, что задержалась допоздна, и все же, я сижу здесь, кидаю свой игрушечный баскетбольный мячик в воздух, ловлю его, и так по кругу. Это помогает мне подумать. И держит мои руки занятыми. По какой-то безумной причине у меня есть желание взять телефон и позвонить Бэйли. Ее номер телефона есть в личном деле, которое до сих пор лежит в моем столе. Я записал номер на стикере и прилепил его к краю экрана компьютера. Это дразнит меня.

Я хочу проверить, благополучно ли она добралась домой.

Телефонный звонок будет короткий, всего несколько секунд.

Достаю телефон и набираю ее номер прежде, чем успеваю подумать.

Она отвечает через несколько гудков.

— Алло?

Ее голос звучит по-другому.

— Бэйли?

— Нет. Это Джози. Бэйли в душе. Кто это?

Я сижу и перекладываю несколько документов на столе, не зная, что делать дальше. Я должен повесить трубку, но вместо этого отвечаю:

— Это доктор Рассел.

— ДА ЛАДНО. Подожди. — Затем она отводит голову от телефона и кричит: — БЭЙЛИ, ПОТОРОПИСЬ! ТВОЙ ГОРЯЧИЙ ДОКТОР ЗВОНИТ!

На том конце провода какой-то шелест и приглушенный разговор.

— Я тебе не верю, — говорит Бэйли достаточно ясно, чтобы я услышал. Наверно, она уже вышла с душа. — Это не смешно.

— Боже мой. Она думает, что я разыгрываю ее, — говорит Джози мне.

— Джози, ты плохая актриса, — продолжает Бэйли. — Я знаю, никто не звонил.

Джози смеётся.

— Клянусь, он тут! Здесь!

Шорох усиливается, и я предполагаю, что Джози отдает телефон сестре, потому что спустя секунду говорит Бэйли, и ее хорошо слышно.

— Ха, ха, очень смешно, — говорит она, уверенная в своих словах, что поймала Джози на лжи. — Привет, доктор Рассел, я рада, что ты позвонил, потому что только что мечтала о тебе в душе.

Я смеюсь, и Бэйли кричит:

— В телефоне кто-то есть!

— Я говорила тебе! — отвечает Джози.

Бэйли прочищает горло, пытаясь собраться с силами. Когда снова говорит, она спокойная и сдержанная:

— Эм, алло?

— Бэйли? Это Мэтт.

— О, привет доктор Рассел. Пожалуйста, игнорируйте все, что я только что говорила. Я шутила про эээ... фантазии.

Я усмехаюсь и решаю быть с ней помягче.

— Я позвонил, чтобы убедиться, что ты хорошо добралась домой по снегу.

— Действительно? — Она кажется удивленной.

— Мне показалось, что на улице все довольно плохо, — говорю я внезапно застенчиво. Смотрю в окно, а на земле нет и намёка на снег. Он растаял также быстро, как и выпал.

— Ага, в целости и сохранности, — говорит Бэйли, прежде чем неразборчиво разговаривает с Джози. Слышится сильный стон и хлопок двери. — Прости, я просто выгнала младшую сестру из моей комнаты.

Откидываюсь на спинку стула и смотрю в потолок.

— Она часто отвечает на твои телефонные звонки?