Я молчу, ожидая, что он продолжит.

Он качает головой и проводит руками по волосам.

— Она ушла от меня, ее не было в течение восьми дней, и единственное, что я заметил, что в нашем шкафу стало больше места. В следующий раз, когда я увидел ее, спросил, избавилась ли она от некоторых своих туфель. Я до сих пор помню ее печальный смех.

Это странно. Я не могу представить его с женой даже сейчас. До сегодняшнего вечера для меня он был двухмерным. Он существовал как хирург, и ничего другого. Сейчас я вижу его в этой комнате, слышу, как он говорит о своём прошлом и внезапно понимаю, что под этим костюмом бьётся сердце, возможно, у него есть потребности и желания, которые выходят за пределы операционной.

Я чувствую, он ждёт, что я осужу его за развод, поэтому вздыхаю и делаю маленький шаг вперёд.

— Ты не злой только потому, что у тебя за плечами есть неудачный брак. Ты был в ординатуре, это было тяжёлое время для вас двоих.

— Возможно, но сейчас она снова замужем и беременна, — говорит он, слова выходят безумными и печальными. — У неё будет семья, а за все годы нашего развода у меня даже не было серьёзных отношений.

— Это потому, что ты женат на своей работе.

Он смотрит мне в глаза и без колебания отвечает:

— Да, но, возможно, этого уже недостаточно.

А потом он падает на свою кровать с тяжёлым, глухим звуком.