Он всегда ценил вызов, если только выигрывал.

Он слышал их тихий разговор. Попытки Лизы заманить его в ловушку были смехотворны — почти оскорбительны, на самом деле. Она быстро становилась большей проблемой, чем он ожидал. Он кое-что увидел в ее глазах — короткую искру узнавания, от которой его пульс участился в предвкушении.

«Ты знаешь, кто я?»

Она не вспомнила; узнавание быстро исчезло. Как ей повезло. Он подумал, что действительно мог бы убить ее, если бы этого не произошло. Он не мог допустить, чтобы кто-то испортил его планы. Он уже так долго ждал и намеревался увидеть, как они осуществятся.

И она увидела часть этого желания в его лице. Он напугал ее, а она не из тех, кого легко напугать. Да, Лиза почти наверняка все равно попытается поговорить с Вэл. Чтобы предупредить ее. Но ничего такого, чего бы Валериэн не знала сама, она бы не сказала. Его предусмотрительность, заставившая рыжеволосую девушку замолчать, порадовала его. Нет, с этой стороны проблем не будет.

Быстрота, с которой Вэл уступила ему, заставила его задуматься, не следовало ли ему потребовать более высокую цену. Но он никогда не отказывался от сделки; сейчас он довольствовался тем, что брал у нее то, что хотел, небольшими, но все увеличивающимися частями. На данный момент отсрочка удовлетворения может быть поучительной.

Пока.

Он, правда, надеялся, что она попытается остановить его, но Вэл была далеко не так сильна, как когда-то. Ее застывшая беспомощность, когда он прижал ее к стене и поцеловал; ее прерывистые рыдания, когда он угрожал ей; ее бессмысленный ужас, когда она увидела маленький сюрприз, который он оставил для нее в холле, — все это беспокоило его. Завоевание не приносило удовлетворения, если оно начиналось с капитуляции. Он хотел, чтобы она боролась, сражалась, сопротивлялась...

Он хотел получить удовольствие от того, что подчинит ее.

Возможно, ему нужно было повысить немного ставку... подобраться ближе... смутить ее чувства настолько, чтобы она забылась. Он мог быть очень убедительным, когда хотел. Все, что потребуется, — это мгновение, всего один микрон в ее защите — меньше, чем время, необходимое для вздоха.

Она могла пытаться сопротивляться тогда, но было слишком поздно, просто бесполезная борьба к этому моменту. Потому что он заметил, как изменилось ее дыхание, когда он подошел слишком близко, как ее пульс вибрировал, как пара яростно бьющихся крыльев, пойманных в клетку ее кожи. Знала она об этом или нет, Вэл жаждала контроля... хотела, чтобы ее контролировали.

Возможно, он сначала заставит ее умолять, пока она не озвучит все те желания, которых так сильно жаждала, но боялась признать. Все эта неприглядная правда в чистом виде, что могла ее сломать. Удовольствие и боль, так тесно переплетенные, что они почти неотличимы друг от друга.

«Займись Чарли, если хочешь», — сказала Лиза. Она не понимала. Сравнивать их все равно, что сравнивать два цветка — один сильный и гордый, выращенный на зеленом лугу; другой увядающий и обветренный, переживший жестокие бури и морозные зимы. Возможно, не такой сияющий, но дикий, прекрасный и гораздо более стойкий.

Он подошел к остаткам фуршета. На столе еще оставалась еда. Взял одну виноградину и съел ее, закрыв глаза, запивая прохладной водой.

Восхитительно.