— Бабуля, пожалуйста, ты можешь сказать мне. Позволь мне помочь тебе.

Она просто уставилась на меня. Она меня не услышала?

— Бабушка? — Я забрала нож, который она сжала до побеления костяшек, и опустила его на стол.

Она пошевелила губами. Ее глаза наполнились слезами.

Пот выступил у меня на спине, когда я наблюдала за ней. Может у нее какой-то приступ?

Кэсси подняла из миски крутящиеся на большой скорости взбивалки. Тесто попало на потолок и расплескалось по столу. Она взвизгнула. Бабушка ахнула.

— Ох! — Кусочек попал мне на щеку.

Бабушка обошла островок и выдернула вилку с розетки.

Перепуганная, Кэсси стерла тесто с лица. Оно сочилось по ее пальцам на стол и капало с потолка. Бабуля подняла взгляд вверх. Она засмеялась и у нее вырвалось неподобающее леди фырканье.

— О Боже! — Она прикрыла нос, размазывая тесто по лицу.

Улыбка опередила строгий выговор, который я готовила для Кэсси. Еще одна капля упала с потолка бабушке на голову, и смех вырвался из глубины моей души.

— Это было весело. — Бабушка вытерла слезы с глаз тыльной стороной руки. — Нам нужно делать это почаще.

— Делать что? Наводить беспорядок?

— Нет, смеяться. Этому дому нужно больше смеха. Ты так не думаешь, Кэсси?

— Я уволена? — Ее нижняя губа задрожала.

Щеки бабушки натянула улыбка.

— Нет, нет дорогая. — Она сняла фартук с Кэсси. — Беги наверх и переоденься, надень красивое платьице. Мы с твоей мамой приберемся.

Бабушка подошла к раковине и начала мыть посуду. Я взяла кухонное полотеце и вытерла столешницу рядом с ней.

— Ты делаешь слишком много всего. Обещаешь никаких больше вечеринок и развлечений?

— Хорошо, дорогая, — слишком быстро согласилась она.

Я прикусила щеку изнутри. Бабушка не собирается замедляться, и это расстраивало меня. Потому что я не могла заставить ее делать то, что она не хочет.

Моя рука замерла. Я могла. Если я хорошо сосредоточусь, то я, может быть, смогу заставить ее замедлиться. Снизить ее активность. Отдохнуть.

Тошнота прокатилась по моему желудку подобно лодке на волнах.

Почему я даже думаю об этом?

Я начала усиленней вытирать столешницу и сменила тему.

— Как все прошло с Кэсси сегодня днем?

— Она спрашивала о тебе. — Она поставила мокрую тарелку в посудомоечную машину.

— Обо мне? — замерла я.

— Ей интересно узнать о тебе и что ты можешь. Знаешь, — она ополоснула другую тарелку, — Кэсси, возможно, не чувствовала бы себя так одиноко, если б знала, что похожа на маму больше, чем она думает.

Бабуля упоминала это вчера. Я убрала в сторону полотенце, покачивая головой.

— Я не использовала свои возможности годами. — За исключением прошлой ночи, и я не уверена, что она знает об этом. — Ей не нужно видеть, что я могу. Я не хочу, чтобы она видела.

— Почему нет, Молли? — Бабуля выключила воду и повернулась ко мне. — Твои дары невероятны. Почему ты перестала использовать их? — Она накрыла мою руку, лежащую на столешнице.

— Я не хочу говорить об этом. — Я вытащила свою руку из-под ее.

— Можешь хотя бы говорить с ней мысленно? Она почувствует себя больше связанной с тобой.

— Нет. — Я сильнее замотала головой. — Я не буду говорить с ней таким образом. Также как и ты не говоришь со мной больше так.

Она вздрогнула, и мне захотелось извиниться за свой обвиняющий тон. Но мои эмоции были на поверхности. Жар пульсировал по позвоночнику. Мой рот искривился. Мне нужно было убраться подальше от нее до того, как я сделаю или скажу что-то такое, о чем пожалею потом.

— Мне нужно пойти помочь Кэсси. — Я направилось к выходу из кухни.

— Ах, — остановилась я и повернулась. — Пожалуйста, не давай Кэсси чай сегодня на ночь.

Я вышла из комнаты прежде, чем у нее появился шанс возразить.