Глава 7

ГРИФФИН

— Как продвигается проект библиотеки? — спрашивает меня Эддингтон четыре недели спустя.

На этой неделе мы завершаем работу над A-frame. Как только мы получили добро на настил, доделать было проще простого. Закончили мы недели две назад, но стоило миссис A-frame лишь взглянуть на моего партнера, как она решила, что ее модернизации требуют «подправки», что было ее способом проводить с ним побольше времени.

Ей потребовалось еще две недели, чтобы понять, что, как бы хорошо его не привели бы в порядок, Эддингтон всегда был, есть и будет засранцем.

— Отлично. Сегодня начинаем работу с каркасом.

Через всю комнату пролетает конверт. Я хватаю его на лету, прежде чем его заостренный угол выколет мне глаз.

— Наш бухгалтер говорит, что нам следует вкладывать в нее гораздо больше. В реконструкцию библиотеки. Пойдет на пользу в расчет наших налоговых отчислений. Не знаю, может, тебе стоит потранжириться и настелить полы из какого-нибудь модного мрамора.

— Неа, там все основано на экологичности. Полы из бамбука, стены из рециркулированной древесины. Хотя… — я постукиваю конвертом по щеке. — Солярий был бы кстати. У нас есть солнечные батареи, которые нам прислала та компания из Эдайны. Нам пришлось бы заказать еще около восьми батарей, что было бы дорого, но в соответствии с этим, — я показываю конверт, — Бухгалтер говорит, что для компенсации прибыли мы должны тратить на благотворительность вдвое больше.

— Тогда действуй, — соглашается Эддингтон. Он вытягивает свои длинные ноги. — Кроме того, мои дети будут этим местечком пользоваться. А раз так, с таким же успехом можно сделать его и красивым.

Я приглядываюсь к нему получше.

— А разве вы с Мэдди не только что спарились?

— Так и есть. Но это не значит, что мы не прилагаем усилия, чтобы настрогать детишек.

По его самодовольному выражению лица четко видно, что он готов все чертово время заделывать малышей.

Мне бы очень хотелось завести с Алекс ребенка, но этот человек до сих пор цепляется за мнение, что она не может позволить себе заниматься со мной сексом, разве что она не приобретет еще что-то, помимо традиционных двух-трех оргазмов.

— Думаю, я воспользуюсь солярием, чтобы шантажировать ее со мной поужинать.

Эддингтон издает гортанный грохот, что-то среднее между фырканьем и кашлем.

— Вы что, до сих пор этим занимаетесь?

— Ага. И не испорть мне все, дав ей понять, что это на руку нашему бизнесу. Если она узнает, что я провел эту реконструкцию бесплатно, моя песенка будет спета, и мне опять придется проводить все ночи в одиночестве.

— А что за взятку ты используешь, дабы подкупить ее, чтобы она осталась на ночь? — от еле сдерживаемого смеха Эддингтон трясется, как осенний лист. Мне стоило бы подойти и вломить ему немного, но я должен сохранить все свои силы для Алекс. Эта женщина умеет трахаться. У нее энергии больше, чем у кроликов. На моем члене натерты несколько мозолей, ну и пускай, плевать мне.

— По ночам она выматывается до изнеможения и в конце концов вынуждена оставаться. А по утрам, чтобы она не переживала по этому поводу, я подбрасываю ей идею-другую о сделках.

— И какие же? — этим дерьмом он слишком уж сильно наслаждается. На мой свирепый взгляд он лишь отмахивается рукой. — Согласись, вся эта херня реально смешная. Ты строишь для своей женщины библиотеку, а она считает, что шантажом вымогает ее у тебя. Мэдди прям тащится от всего этого.

Я хмурюсь.

— Вам обоим лучше об этом помалкивать. Если вы все мне испортите…

Я даю этой невысказанной угрозе повиснуть в воздухе.

Он делает вид, что закрывает рот на молнию, но у меня такое чувство, что мне стоит поговорить с Алекс, прежде чем она поймет, что она меня вовсе не шантажирует, а что я сам даю ей все, потому что я так хочу. Потому что мой день начинается и заканчивается одной единственной мыслью — как мне сделать Алекс счастливой?

***

В библиотеке все выглядит отлично. Я проверяю продвижения, помогаю установить стены, а потом выслеживаю Алекс, которую я нахожу, из задней части библиотеки уставившейся на осуществленные работы по реализации этого проекта. Выражение ее лица совсем не довольное. Мне ли не знать. Расслабленное, довольное лицо я вижу, как минимум, раз за ночь в течение последних четырех недель. Алекс чем-то озабочена.

Когда я к ней подхожу, она пытается скрыть это, подняв чашку, чтобы прикрыть губы.

— Мы должны закончить через четыре недели. Как только закончим с каркасом, займёмся обшивкой, проведем системы отопления, вентиляции, кондиционирования воздуха и электричества, и отделаем штукатуркой. А потом придут маляры и все сделаю в лучшем виде.

— Так скоро? Вы ведь не шли ни на какие хитрости, да?

— Конечно нет. — Теперь я совсем не против, чтобы Алекс считала, что она использует меня для секса, но я против того, чтобы она ставила под сомнение безупречность моей стройки. — Я послал на эти работы самую лучшую бригаду. Оно будет построено лучше, чем дом, в котором мы сейчас находимся. Весь город может быть сметен с лица Земли, а эта пристройка будет по-прежнему стоять на месте.

Она задирает свой хорошенький носик.

— Не обязательно быть таким саркастичным. Я всего лишь хотела поинтересоваться, не пытались ли вы все сделать поскорее. Я этого не ожидала, и просто хотела знать, буду ли я тебе за это должна.

Вот черт. Теперь мой член полутвердый. Из-за похоти мне трудно говорить, поэтому, когда я говорю, мой голос звучит довольно хрипловато.

— Ага, я здесь подгоняю всех пинками. Тебе этой ночью придется сделать для меня что-нибудь по-настоящему особенное.

Она слегка вздрагивает. Я сую руки в карманы, чтобы не сорвать с нее одежду прямо здесь и сейчас. Библиотека не самое подходящее для этого место. В двадцати футах от нас дети. Впрочем, будь это детеныши медведей-оборотней, они бы все поняли. Природа такова, какая она есть. Мы дышим, мы трахаемся, и мы умираем.

— Вы будете устанавливать светодиодные лампы? Я наводила кое-какие справки и узнала, что они сэкономили бы библиотеке кучу денег. Помимо того, что они мало потребляют энергию, они еще значительно снижают выбросы парниковых газов.

В светодиодных лампах в этой отрасли нет ничего особенного, поэтому ей нет необходимости за них торговаться. Любому, кто наводил хоть какие-нибудь справки, надо было об этом знать. Я разглядываю ее лицо, но вижу в нем один лишь интерес, и не могу определить, интерес к этим дурацким лампам или ко мне.

Я стою, покачиваясь с пятки на носок. Мы уже четыре недели этим занимаемся. Торгуемся о чем-то, что я все равно бы дал ей в обмен на секс, который она не хочет, разве только не считает, что использует меня. Это немного странно, но очень даже жарко. А более важно то, что только так Алекс позволяет мне прикасаться к ней. Выражение ее глаз говорит мне, что сейчас самое время уйти отсюда, подальше от людских глаз. Когда я хватаю ее за локоть, вся моя кровь откачивается прямо мне в пах.

— В твой офис. Немедленно!

Ее дыхание становится поверхностным.

Сложновато ходить, когда член напряжен настолько сильно, что джинсы выпирают палаткой, но мне это удается, используя тело Алекс как ширму. Надеюсь, выглядит так, как будто она ведет меня к себе в офис, чтобы дать мне разгон за слишком долгую возню, перерасход средств или заказ неправильных ламп. По какой бы причине она ни попыталась бы выкрутиться, я лишь улыбнусь и кивну головой.

Едва дверь за мной захлопывается, как она тут же бросается в мои объятия. Наши уста встречаются, испуская смачно-обжигающие стоны. Я начинаю ее лапать, как одичавший, дергать за ее розовую блузку, широко раздвигаю ее ноги, чтобы можно было тереться своим твердым членом о перед ее чересчур тесной юбки. Она в таком же безумном состоянии. Вырвав мою рубашку из штанов, она принимается водить ногтями по моей груди, царапая слишком сильно для того, чтобы это можно было бы назвать лаской.

Алекс выпускает коготки, и она обожает оставлять свои знаки. Я, блин, уж точно не против. «Царапай меня сколько хочешь, детка, но попозже, потому что мне необходимо, чтобы мой член был в тебе гораздо сильнее, чем я нуждаюсь в воде, пище и воздухе».

Я разворачиваю ее вокруг.

— Хочешь эти светодиодные лампы, и они тебе обойдутся недешево.

— Сколько?

— Я дам тебе знать, когда будешь оплачивать. — Я просовываю руку между ее ног, под ее узкую юбку, и смачиваю пальцы ее сливками. Как всегда она вся насквозь промокла, готова и отчаянно жаждет меня.

Понятия не имею, эта глупая игра, в которую мы играем, происходит потому, что ей требуется оправдание, или ей просто нравятся причуды. Но мне плевать, потому что меня устроит все, что она мне даст.

Я провожу рукой вверх по ее позвоночнику, оставив свою тяжелую ладонь на спине между ее лопаток, и толкаю ее вниз до тех пор, пока ее лицо не оказывается придавленным на какими-то закупочными заявками и составленном списке книг, удостоенных литературных премий.

— Я просто использую тебя, — напоминает она мне. — Ради библиотеки.

«Тешь себя ложью, какой хочешь», — думаю я. Я мог бы задрать ей юбку. Я и раньше это делал, однако вместо этого я тяну ее вниз, чтобы закрепить ею ее ноги вместе. Она вертит передо мной своей попкой, и это дьявольский соблазн. Может быть, мужчина, гораздо сильнее меня, смог бы устоять перед подобным искушением, но я шлепаю его по заднице, снизу вверх так, чтоб вся ее ягодица покачивалась.

Если бы меня так отчаянно не терзала потребность засунуть в нее свой член, я бы нагнулся и укусил ее соблазнительную задницу.

— Я не могу пошевелиться, — жалуется она.

Ее красивая попка выставлена на показ, и меня ждет эта темная розочка. Траханье ее в попку придется отложить. Это не то, что можно сделать по-быстрому. Я накрываю свой член резиной и располагаю широкую головку у ее входа. Она толкается назад, так же сильно горя желанием покрыть меня, как я горю желанием пронзить ее. Я использую смазку ее тела, чтобы намочить палец, после чего обвожу им ее милую девственную попку.