2. Добро пожаловать в порт Арлисс

— Тинк! — раздался грубый голос из глубины субмарины. — Либо тащи девчонку сюда, либо сбрось ее за борт. Мы не можем терять ни минуты.

Я вздрогнула и нахмурилась, так как понимала, что должна быть благодарна за помощь, но уж слишком жестко звучал хрипловатый тенор. Да и слова, признаться, были далеко не дружескими. Вот только мысль о продолжении борьбы с бушующим океаном подстегнула меня к действию. Скользя по глянцевой поверхности лодки онемевшими пальцами, я поползла на трясущихся ногах к дверце, которую держал для меня открытой необычный маленький робот. Он смотрел на меня осмысленным взглядом разумного существа. Но, безусловно, это были последствия моей предсмертной агонии, сыгравшей с моим разумом злую шутку.

«Роботы не способны думать! А пираты — особенно такие эпические — давно вымерли! Все это, должно быть, сон. Слишком много стресса без расслабляющей капли алкоголя».

Вот только бешено колотящееся сердце и нещадно пульсирующая в висках кровь убеждали меня, что все происходит на самом деле.

Сначала спустив ноги, я пролезла через небольшое отверстие и с глухим стуком приземлилась на пол в странной комнате, полной каких-то датчиков и рычагов. Причудливое роботизированное создание проворно спустилось вслед за мной и, потянув на себя дверцу, ловким движением кисти заблокировало ее.

— Простите, — начала я, — не хотела вас беспокоить. Но не могли бы вы связаться с береговой охраной? Я уверена, моя тетя уже ищет меня.

Это чудо техники, не проронив ни слова, проскочило мимо меня — жужжа шестеренками и скрипя опорными шарнирами — в капитанскую рубку. В голове у меня по-прежнему шумело, а перед глазами все плыло. Пытаясь справиться с головокружением, я прижала пальцы к вискам и зажмурилась.

Спустя мгновение голос, который я уже начала ненавидеть, грозно рявкнул:

— Иди сюда!

Мощный выброс адреналина, как следствие пережитой катастрофы, усилил глазное давление, и мне казалось, что еще чуть-чуть и мое сознание отключится. Но я все же заставила ноги двигаться. И только тогда поняла, что в борьбе со стихией потеряла балетки. Мои босые ноги шаркали по необычному металлическому полу.

Капитан — кем бы или чем он ни был — стоял у штурвала, обхватив его большими умелыми руками. Я в шоке замерла, когда мой взгляд упал на сверкающий металл, заменяющий его правую руку. Поймав себя на том, что таращусь на переплетение спиралевидных «мышц» из гладкого металла, я смущенно уставилась на свои босые ноги. На мое счастье, мужчина, не отрывая глаз от приборной панели, продолжал напряженно всматриваться в нее.

— Отведи ее вниз! Я разберусь с ней позже, — это все, что он сказал, не удостоив меня даже мимолетного взгляда.

Гордо вскинув голову, я уставилась на его широкие плечи. Нервно сглотнув и поморщившись от прострелившей горло боли, попыталась как можно уверенней повторить свою просьбу. Несмотря на то, что мой голос сейчас напоминал воронье карканье.

— Извините, вы слышали, что я сказала? Просто позвоните в береговую охрану, и я уберусь от вас куда подальше.

Мужчина резко повернулся ко мне, и я тут же пожалела, что вообще заговорила с ним. Его глаза ярко горели тем же золотистым блеском, что и странный металл, из которого была сделана его рука. На первый взгляд его глаза ничем не отличались от человеческих. Но почему тогда светились? Это выглядело противоестественно.

Уже не в первый раз я задавалась вопросом: а куда меня, собственно говоря, занесло? Нет, я, конечно, слышала об искусственных глазах для раненых, но никогда не видела ничего подобного. А его эксцентричная субмарина? Она даже близко не напоминала те суда, что я видела раньше.

Капитан уставился на меня, изучая. От его оценивающего, прожигающего насквозь взгляда мой живот скрутило тем нервирующим маслянистым напряжением, что бывает после применения просроченных лекарств. Мужчина, не мигая, продолжал смотреть на меня, и я решила, что он либо слепой, либо слишком бесцеремонный и грубый.

Я никак не могла определиться с тем, как мне расценивать его внешний вид. На нем был черный френч из грубой ткани. Ушные раковины были усыпаны бриллиантовым пирсингом. А на шее болталось несколько тусклых золотых цепочек. Какой-то чудаковатый рыбак, решила я. Или миллиардер с заскоками. А, возможно, и то и другое вместе взятое. Мой слишком уставший мозг сейчас не был способен подобрать более-менее подходящее определение.

Наконец мужчина отвел свой нечитаемый взгляд в сторону.

— Мы сейчас в опасных водах, девочка. У меня нет времени нянчиться с тобой. Если не хочешь, чтобы мы все погибли, не мельтеши под ногами.

Его пристальный взгляд на несколько секунд пригвоздил меня к месту, а затем он отвернулся, чтобы тихонько переговорить с Тинком.

«Опасные воды? Это ж в какие дебри меня занесло?»

Не желая навлечь гнев угрюмого и, вполне возможно, сумасшедшего капитана, я прижалась спиной к закрытой двери и потерла свербящие — словно в них попал песок — глаза. Мои джинсы и рубашка начали высыхать. А когда затвердевший от соли материал стал натирать отмокшую в «солевой ванне» кожу, почувствовала себя склизкой и грязной. Хорошо, что мы возвращались в бухту. Придется потерпеть эту странноватую компанию. А там потрачу немного денег, арендовав машину или такси, и вернусь к своей машине. Надеюсь, учеба и переезд Фиби отвлекут меня, и я быстро забуду эту кошмарную ночь.

Я была слишком уставшей, чтобы адекватно реагировать на происходящее. Поэтому некоторое время просто тупо смотрела, как мужчина нажимал какие-то кнопки и дергал за какие-то рычаги. Наконец, немного собравшись с силами, я сказала:

— Послушайте, я действительно не хочу доставлять вам неприятности.

— Зато я давно убедился, что именно из-за не желающих причинять неприятности женщин ты оказываешься в самой гуще драматических событий.

Я сделала несколько успокаивающих вдохов, чтобы не вспылить, но даже тогда мой ответ прозвучал сквозь стиснутые зубы.

— Я просто хочу домой.

— Ты слишком далеко от дома, — сказал он, как отрезал, и дернул длинный рычаг.

Субмарина резко накренилась, а я, не ожидая подобного, пошатнулась и рухнула на колени. Молниеносное погружение в пучину океана напомнило мне ощущения от свободного падения на американских горках. Мой желудок болезненно сжался.

Я в равной степени была напугана и потрясена происходящим.

Мы погружались с рекордной скоростью. Буквально через несколько мгновений нас поглотили бескрайние глубины темно-синей океанской бездны. Капитан выкрикивал приказы, а Тинк поспешно выполнял их, обходя меня по кругу. В конце концов мне все же удалось восстановить равновесие, но я никак не могла найти в себе силы встать. Субмарина продолжала погружаться, и я боялась, что если поднимусь, то от усталости тут же свалюсь обратно.

Когда капитан повернулся, чтобы стукнуть кулаком по приборной доске, он заметил позади себя мою сгорбившуюся тушку. Досадливо нахмурившись, он одарил меня угрюмым взглядом и ткнул пальцем в какую-то кнопку. Возле меня со свистом распахнулась дверь.

— Отведи ее вниз, — приказал он Тинку.

Робот поднял свою металлическую руку и сжал мою ладонь. Но я не сдвинулась с места.

— Когда я смогу вернуться домой? — потребовала я ответа.

— Утром мы должны прибыть в порт, — ответил капитан и тут же забыл о моем существовании.

Пока Тинк вел меня по темному сырому коридору, вдоль стен густым туманом клубился пар. Я спокойно шла за ним, так как надеялась, что когда он оставит меня одну, смогу позвать на помощь. Тинк — примерно два фута (прим. 61 см) ростом — был сделан из того же золотистого металла, что и протез капитана. Для робота у него было слишком выразительное лицо. Маленькие щелочки над его глазами постоянно дергались, когда он говорил. Вместо пяти пальцев было всего четыре. Руки и ноги были довольно тонкими, но двигался он при этом очень проворно — как заправский танцор.

Больше всего меня впечатлила его хватка. Для такого небольшого создания в нем скрывалась сила десяти человек. Чем глубже мы спускались в подводную лодку, тем сильнее мне хотелось вырваться и убежать отсюда. Но как я ни старалась, сколько бы ни дергалась, так и не смогла высвободить руку. А когда Тинк, толкнув меня в небольшую клетушку, захлопнул за мной дверь, рухнула на пол тряпичной куклой.

* * *

Я кричала. Я умоляла. Я сыпала проклятья. Но от этого не было никакого проку.

Ну, если не считать того, что я до хрипоты сорвала голос.

Через несколько безумных часов я оставила все попытки привлечь чье-либо внимание и, совершенно обессилев, свернулась на кровати калачиком. Если, конечно, то, на чем я лежала, можно было назвать кроватью. Это была прикрепленная к стене деревянная доска с практически бесполезным тонюсеньким одеялом.

Когда я поняла, что криком лишь окончательно сорву голос, то растянулась на деревянной полке и начала строить планы. При первой же возможности я попытаюсь сбежать… Вот только я не имела ни малейшего представления, как это сделать. Я даже не знала, куда меня везут. Но я все равно сбегу!

Я пыталась не заснуть, но едва моя голова коснулась подушки — хоть та и была слишком мягкой и с каким-то затхлым запахом — мое тело тут же отключилось. Большую часть ночи меня то бросало в жар, то трясло от холода. На этой богом забытой субмарине была повышенная влажность, и моя не высохшая до конца одежда лишь усугубляла положение. Когда я спустя неопределенное время проснулась, то чувствовала себя еще более разбитой. Мне казалось, что я всю ночь провела на постели из камня.

В тех местах, где нетесаные доски не были прикрыты одеялом, торчали острые зазубрины, больно царапавшие кожу даже через рубашку. Мое лицо и руки были сплошь покрыты царапинами. Но я не была уверена — из-за досок, или же это были последствия борьбы с океаном.