– Доброе утро! – Звонкий детский голосок вернул ее обратно на суетную землю.

– Ах, мисс Джоанна, вы напугали меня! – Нелли непроизвольно поправила прическу и образцово-чистый нарядный фартук. – Доброе, доброе – искренне хочется верить!

– Прошу вас, миссис Ловетт, зовите меня просто Джоанной! – смущенно улыбнулась девушка. – Ведь мы знаем друг друга уже несколько дней и так много сделали вместе!

– Ну, тогда не называй меня больше «миссис Ловетт» – для тебя я просто Нелли, хорошо? – И хозяйка дружески протянула ей ладонь, белую от муки.

Скрепив рукопожатием сей договор, они, недолго думая, занялись начинкой пирогов, аккуратно выстроенных вдоль стола, как солдаты на смотру. Временами в кухне раздавались тихие испуганные возгласы, а в ответ – пояснения и мудрые советы, вроде: «Не бойся: это всего лишь таракан – последний в доме!» или «Для повара, хоть у печи и жарко, нет ничего важнее… рукавиц!». Так незаметно пролетело полчаса.

Первые бойцы слепленной из теста армии с четью выиграли битву и теперь гордо красовались в подрумяненных мундирах на широком блюде. Нелли выбрала один пирог – для Суини, самый аппетитный, и, наполнив чашку ароматным чаем, подала Джоанне на подносе.

– Ну, давай! Иди, расскажи отцу, чему ты научилась, – шутливо улыбнулась она с видом заговорщика и чуть слышно вздохнула.

Сказать по правде, Нелли и сама не прочь была навестить своего нового жильца, но, увы, приходилось идти на жертвы. Беседы с дочерью непременно отвлекут Суини от мрачных мыслей, одолевающих его, словно коварная болезнь. Ах, мистер Ти, чего только не сделаешь ради одной твоей улыбки, такой редкой!.. Кстати, как родилось это волнующее словосочетание – «мистер Ти»?.. Должно быть, это крохотная искорка ее горячей трепетной любви, готовая вот-вот неосторожно вырваться наружу!.. А почему бы нет – звучит вполне пристойно и невинно… Надо будет обязательно заглянуть к нему попозже: у нее имеется великолепный повод – целая стопка свежих, благоухающих лавандой простынок для бритья!

Держа в руках поднос, Джоанна медленно, чтобы не расплескался чай, поднялась по узенькой внутренней лестнице в цирюльню Тодда. Для посетителей была другая лестница – на улице. Слегка толкнув незапертую дверь, девушка тихонько позвала его:

– Отец… папа, ты спишь?..

В комнате послышались быстрые шаги, и Суини появился на пороге:

– Конечно, нет – входи, Джоанна. – Он с растроганной улыбкой принял из рук дочери поднос и поставил на маленький столик у стены. Как много лет никто, кроме бедняги Тома, не заботился о нем! Сопереживание способно искупить все заблуждения и ошибки человека, а дарить внимание и теплоту другим – самый верный путь навстречу счастью.

Джоанна с беспокойством взглянула на отца: губы улыбаются, а в глазах – неизлечимая тоска, и снова веки покраснели от бессонницы. Он мужественно прятал, свежие раны своей тонкой, чувствительной души, постепенно собираясь с силами. Чего ему это стоило!

– Посмотри, – Суини с гордостью окинул взглядом новую цирюльню. – Сегодня можно приступать к работе, и, если повезет, недели через две легенда о зловещих призраках будет полностью развенчана!

Запущенная, выстывшая комната и в самом деле удивительно преобразилась: огромное наклонное окно стало прозрачно-чистым, как будто в нем и не было стекла, а в воздухе царила атмосфера обогретого жилья. Все выглядело, хоть и скромно, но опрятно. Обои аккуратно подклеили на место, у стены появилось высокое трюмо, а напротив – кожаное кресло для клиентов, оставшееся после того самого бедолаги Альберта. Узкая кровать в углу за ширмой, пара сундуков и железная цилиндрическая печь довершали обстановку.

Суини мягко взял руки дочери в свои.

– Ты привыкла к жизни в богатом доме, здесь тебе многого будет не хватать, – с легкой грустью промолвил он.

– Я никогда еще не была так счастлива! – с улыбкою призналась ему Джоанна. – Только теперь я поняла, чего мне не хватало столько лет. – Кто это? – спросила она вдруг, заметив на комоде небольшой портрет в изящной деревянной рамке.

Молодая женщина в белом капоре ласково прижимала к себе золотоволосого младенца. Ее необычайно ясные глаза, казалось, излучали свет, как летнее безоблачное небо. Девически округлое лицо дышало тихой радостью, а губы игриво напевали колыбельную. Эта чудесная картина словно не была ограничена оправой: где-то рядом, напротив, незримо присутствовал кто-то еще – без него не смеялись бы голубые глаза, вмиг исчезло бы ощущение волшебства.

Джоанна никогда не видела таких волнующе-живых портретов – только застывшие в безмолвии, холодные и отрешенные.

– Это мама? – догадалась девушка.

Тодд печально кивнул головой.

– Вы вдвоем помогли мне выжить и вернуться. – В его голосе звучало столько нежности, что она заглушила даже боль тоски.

– Знаешь, – с робкой надеждой произнесла Джоанна, – вчера вечером я кое-что вспомнила. В детстве за мной ухаживала только няня; я не задумывалась, почему кроме нее некому было рассказать мне сказку на ночь или просто прошептать слова любви. Но однажды во время прогулки, возле дома, ко мне подбежала незнакомая женщина, бедно одетая, с разметавшимися светлыми волосами. Плача, она звала меня по имени и обняла так крепко, как никто ни разу не обнимал. Внезапно на пороге показался мистер Торпин и он… прогнал ее! Я уверена: это была мама. Значит, она жива!

На мгновение лицо Суини прояснилось. Джоанна заметила, как от волнения приоткрылись его губы и заблестели темные глаза, но он молчал, будто опасаясь обманчивой иллюзии.

– Да, – проговорил он наконец, отгоняя прочь сомнения. – Пока никто не видел ее могилы, она жива!

– Поешь, – спохватилась Джоанна, – завтрак уже остывает.

– А ты? – спросил Суини.

Как глубоко порой уходит он в себя, но никогда не забывает о других! Джоанна смущенно улыбнулась: увлеченная приятными заботами, она даже не притронулась к еде.

Неожиданно на лестнице со стороны улицы раздались быстрые шаги: кто-то стремительно взбежал наверх, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Дверь в цирюльню шумно распахнулась, точно от порыва ветра, и на пороге появился растрепанный светловолосый юноша в одежде моряка.

– Мистер Тодд! – выпалил Энтони, едва переводя дыхание и, оглядевшись, растерянно уставился на девушку.

Отметая скучные условности, лишние между близкими товарищами, он обычно без предупреждения вбегал в их общую каюту на корабле. Ну почему ты так и не научился стучаться, Энтони?!..

– Простите, – начал было он, слегка потупившись под строгим взглядом Тодда. – Я лишь хотел проведать вас, узнать, как вы устроились…

– Ну что ж, входи! – Дружески положив руку на плечо своего гостя, Суини подвел его к креслу и, явно не без труда, усадил.

– Я собирался заглянуть к вам раньше, но мать с отцом так радостно встретили меня, что я долго не решался их покинуть. Представляете, вчера мы даже прогулялись по Гайд-парку! Мой-то отец – и на прогулке! Да его штурмом не выгонишь из дома! Когда-нибудь я обязательно вас познакомлю, – возбужденно рассказывал Энтони, часто моргая светло-голубыми, с веселой искоркой, глазами. Неугомонный по натуре, молодой моряк просто не способен был спокойно усидеть на месте, как будто судно танцевало на волнах под его ногами. Он привстал и машинально повернулся в сторону Джоанны – а слушает ли его юная леди? И, заметив, что слушает, отдышался немного и продолжал: – Меня зовут Энтони Хоуп, мы вместе с мистером Тоддом были матросами на бриге «Виктория»…

Видя, что парень ожидает в ответ услышать ее имя, Джоанна вопросительно взглянула на отца. Мгновение Суини колебался: сумеет ли его товарищ сохранить секрет, не выронит ли ненароком, словно чашку из рук? Ведь молодость порою так неосторожна и доверчива…

– Послушай внимательно, Энтони. – Тодд снова усадил его на место, подчеркивая этим всю серьезность разговора. – Никто не должен знать, что эта девушка живет здесь, понимаешь? Она в опасности. И очень дорога мне, – многозначительно прибавил он, пристально глядя на моряка.

– В опасности? – повторил с тревогой Энтони. В героическом порыве, свойственном отважным и пылким душам, он готов был, не раздумывая, броситься в сражение с кем угодно, – дьяволом или драконом, – чтобы защитить эту прекрасную, нежную и хрупкую, леди, попавшую в беду. Ему не доставало лишь доспехов и… жизненного опыта. Суини видел юношу насквозь, как чистое прозрачное стекло, но все же повторил вопрос:

– Энтони, ты обещаешь никому не говорить ни слова?

– Конечно, друг мой! – заверил он с восторженной горячностью.

Хоупу явно было очень любопытно, кем же приходится эта таинственная девушка его старшему товарищу, но он благоразумно воздержался от расспросов, только на всякий случай предложил:

– Могу я чем-нибудь помочь вам?

– Пока что нет. Но если нам понадобится помощь, я обязательно сообщу тебе, – с благодарностью ответил Тодд, крепко пожимая руку Энтони.

Юноша просиял от радости: что может быть ценнее доверия и дружбы человека, которым он так восхищался! Несколько добрых пожеланий на прощанье, слегка смущенный полупоклон, и Энтони привычной пружинистой походкой выбежал на улицу.

– Кто это был? – с интересом спросила Джоанна.

– Верный друг – чистая, открытая душа, – с задумчивой улыбкой отозвался Тодд, наблюдая из окна, как он удаляется, то и дело оборачиваясь на ходу.

Что же так привлекло внимание молодого человека – не вывеска ли на фасаде пирожковой?..

Поглядывая то в окошко, то на отца, Джоанна собиралась спросить еще о чем-то, но тут на внешней лестнице снова послышались шаги, на этот раз негромкие, размеренные.

Опасаясь нежелательной встречи с незнакомцем, девушка поспешно выскользнула из цирюльни. Она успела вовремя: через секунду в двери постучался первый клиент.