Это была статья местных новостей, с заголовком «Найден пропавший мужчина». У меня скрутило желудок от осознания, что такая публичность из-за его возвращения не пойдёт Хаксли на пользу. Я пролистал статью. Особых подробностей не было, но журналист задел несколько уместных деталей, таких как суд, длительное отсутствие Хаксли и его душевное здоровье.

— Я знаю, кто он, — слова Криса прорезались сквозь моё растущее раздражение на прессу за то, что они столько всего раскрыли о Хаксли.

— Что?

— Дикарь. Хаксли. Ты был присяжным на деле о его муже.

Я не мог оторвать глаз от экрана. Фотография Хаксли, прикреплённая к статье, была старой. Я задумался, попытались ли эти идиоты сделать новую. Хаксли никогда не допустил бы этого.

— Аспен?

— Да, так и было.

Я протянул Крису обратно его планшет, нахмурившись. Чтобы отвлечься, я притянул к себе папку с документами, которые нужно было подписать, и занялся ими.

— Я думал, вы друг другом увлеклись. Что случилось?

Проведя рукой по волосам, я перевернул и подписал второй документ, и просмотрел несколько оставшихся, проверяя, требуется ли там моё внимание.

— Мне не особо комфортно обсуждать свою личную жизнь, Крис. Хаксли нужно было вернуться домой. Я помог ему сделать этот шаг. Конец истории.

Я толкнул папку через стол, но Крис не взял её. Он продолжал анализировать меня.

— Так почему бы не вызвать полицию?

Крис никогда не был воспитанным. Почему я этого ожидал? Он говорил то, что было у него на уме.

— Потому что. Ты читал статью. Это было бы травмирующе… а я не хотел усложнять ему жизнь.

— Потому что ты волнуешься за него, — тот факт, что это было заявление, а не вопрос, заставил меня сжать зубы и отвести взгляд.

— Я просто хотел ему помочь. Я знал это дело об убийстве и знал, что оно сделало с ним.

— Чувак, не ври мне. Я видел вас двоих вместе. Влечение было, но появилось что-то большее. Чёрт возьми, я видел, как светилось твоё лицо в тот вечер, когда он оставил тебе записку на двери. Так что случилось? Почему ты ушёл?

Я поднялся из-за стола и подошёл к тумбочке, нуждаясь в занятии, о котором меня не станет расспрашивать парень, вдвое младше меня возрастом.

— Послушай, Крис, моя личная жизнь касается только меня. Мои дела с Хаксли — это личное. Я не один из твоих приятелей-студентов, которые разболтают о своей сексуальной жизни, только потому что ты попросишь. Это немного назойливо, и я это не ценю. Зачем ты это делаешь?

Крис подскочил и загнал меня в угол, скрестив руки на груди.

— Знаешь, мне было всё равно. Мне нравилось дразнить тебя в хижине, особенно, когда твои маленькие секс-марафоны оставляли на тебе видимые раны. Это было весело. Но недавно я увидел эту статью, — он указал на планшет на столе, — и всё стало немного более лично.

Я покачал головой и в замешательстве посмотрел в обеспокоенные глаза Криса.

— Как моя сексуальная жизнь внезапно стала для тебя личной? — слова казались забавными, и я заёрзал от не комфортности ситуации. Крис стоял немного слишком близко, и я не знал, к чему именно он ведёт.

— Ну, не личной, но… Дай мне объяснить.

— Пожалуйста, объясни.

— Мой старший брат покончил с собой, когда мне было тринадцать, — я открыл рот, чтобы ответить, но не знал, что сказать, или как его заявление относится к нашему разговору. — У него было биполярное расстройство. Ему помогали, он принимал лекарства, но система поддержки была дерьмовой. Родители даже не пытались его понять. Он с трудом заводил и удерживал друзей. Большинство времени у него было только это, а я был просто ребёнком. Душевное здоровье это не шутки. Это действительно чертовски реально, и если бы люди тратили больше времени на то, чтобы попробовать это понять, а не сторонились страдающих, тогда, может быть, люди вроде моего брата не чувствовали бы себя такими загнанными и одинокими в этом мире.

Глаза Криса блестели, но я видел, как он борется, стараясь контролировать эмоции.

— Прости, — прошептал я, не уверенный, что ещё сказать.

Мгновение Крис брал себя в руки, а затем продолжил.

— Когда я прочитал эту статью и понял, что ты сделал для Хаксли, герой в моих глазах просто стал ещё лучше. Потому что, знаешь, сколько людей сделали бы то, что сделал ты? Не много, чёрт возьми. Так что между вами произошло?

Боли, исходящей от карих глаз Криса, было слишком много. Я вздохнул и задумался об истине дела. О том, что игнорировал уже месяц.

— С ним действительно не всё хорошо. Ему нужна помощь, а прямо сейчас он не хочет её принимать.

— Ему нужна поддержка от людей, которым не всё равно.

— Крис, я едва его знаю. Довести его так далеко было невероятно трудно.

— Но ты сделал это. Он нашёл в тебе некое доверие, Аспен, иначе не поехал бы. Ты достучался до него. Я… — он опустил взгляд в пол, прежде чем снова перевести глаза на планшет. — Я немного почитал о его расстройстве, потому что мне стало интересно. Ты хоть представляешь, как тяжело войти в доверие к тому, у кого паранойя?

— Крис.

Он повернул голову обратно, и боль сменилась глубокой хмуростью.

— Я думал, ты лучше этого. Не всё в жизни просто, знаешь ли. Люди, которые рискуют и сталкиваются со сложными и пугающими вещами каждый день, в итоге становятся сильнее. Они больше довольны жизнью, потому что упорно боролись за то, чего достигли.

Не говоря больше ни слова, Крис взял свой планшет и папку со стола и засунул их в рюкзак.

— Мне пора идти.

Затем, он ушёл, оставляя меня стоять на кухне шокированным и сбитым с толку.

***

Я взял с заднего сидения своего джипа коричневое матерчатое пальто и надел его. В середине октября ветер дул с севера, и температура уже два дня не поднималась выше нуля. Застёгивая пуговицы, я уловил взглядом Джеффа, который махал рукой в мою сторону, выходя из служебного выхода за корпусом энвироники в кампусе.

Целый день я перестраивал график после встречи с полевой командой, чтобы провести финальный обзор наших данных о популяции, собранных во время проекта «Гризли». Было приятно снова увидеть команду в последний раз, прежде чем они все продолжат идти по своим карьерным дорожкам.

Крис избегал зрительного контакта всю встречу и был необычно тихим. После его визита ко мне домой несколько недель назад, я только и думал о его словах.

— Аспен. Пойдёшь выпить? Ты едешь домой? — спросил Джефф, когда подошёл ближе.

— Да, много дел. Выпить сегодня не получится.

— Брось. Полли и Ник пригласили нас в «Соболь». Тебе нужно больше общения.

«Соболь» был людным рестораном в стиле бар-и-гриль в центре города. Парни, с которыми я учился, посещали это заведение на регулярной основе. В тот вечер я поморщился от мысли о большой толпе и разговорах. Когда бы я ни возвращался с полевых работ, всегда был период адаптации, когда мне приходилось возвращать мозг к городской жизни. По какой-то причине, это занимало больше времени, чем обычно, и в последнее время мне хотелось только сидеть дома и быть одному.

— Мне не хочется. Веселитесь, ребята.

Ожидая, что Джефф похлопает меня по плечу и уйдёт, как всегда, я резко остановился, когда он остался стоять передо мной, глубоко нахмурившись.

— Ты в порядке? Ты сам не свой с тех пор, как вернулся домой.

— Ты меня знаешь.

— Знаю, но сейчас всё будто иначе.

Я пожал плечами и уставился в серое небо над головой. В воздухе висел запах осени, и я заполнил лёгкие его земляным, богатым ароматом, наслаждаясь тем, как он заполняет мой разум и успокаивает душу.

— Просто много мыслей. Всё будет в порядке.

Джефф на минуту задумался, а затем кивнул.

— Хорошо. Береги себя. Позвони, если нужно будет поговорить.

— Спасибо, приятель.

Он пошёл обратно к зданию энвироники. Как только он скрылся из виду, я осмотрел парковку. Хоть наше здание стояло в дальнем углу кампуса, это всё равно был пейзаж бетона, зданий со стальными рамами, машин, автобусов, грузовиков и, помимо всего прочего, шума.

Малое количество деревьев было посажено в эстетических целях. Единственная видимая зелень росла в оранжерее рядом со зданием нашего факультета. В хороший день город был унылым, но с тех пор, как я вернулся с севера, всё стало хуже.

Меня огорчало, что человечество разучилось ценить природу. Мы настаивали на том, чтобы делать всё возможное для обеспечения простой жизни — электричество, водоснабжение, продуктовые магазины в каждом городском квартале, мобильные телефоны, компьютеры, интернет. И почему-то ни одного человека не отталкивала эта жизнь. Человечество приспособилось, и очень малое количество людей цеплялось и наслаждалось основами.

Неизбежно, мои мысли переключились на Хаксли, и я сел в свой джип и вставил ключ в зажигание. Я включил печку, усмехаясь от того, как просто мог добиться такой роскоши.

Если мне было трудно возвращаться к цивилизации, что это сделало с ним? Он жил простой жизнью пять лет. Вода, тепло, еда, убежище и безопасность ежедневно были его главной целью, в то время как миллионы других людей больше не задумывались об этом лишний раз.

Как он справлялся?

С ним происходило намного больше, чем со мной. Это казалось ещё одним обстоятельством поверх горы тех, с которыми он уже разбирался.

У меня путались мысли, и шумная городская жизнь вокруг исчезла вдали.

«Ему нужна поддержка».

В моих ушах прозвенел голос Криса. У Хаксли была мать. Кто лучше его поддержит?

Моё сердце колотилось, пока перед глазами проплывало дело об убийстве пятилетней давности. Фотографии, которые я видел, жестокость, которая имела место быть, показания доктора, который объяснял состояние Хаксли и почему тот сбежал. Затем я вспомнил страх в глазах Хаксли в первый раз, когда я предложил ему поехать домой.

«Он нашёл в тебе некое доверие, Аспен, иначе не поехал бы домой».

Дальше вспомнился каждый близкий, интимный момент, и мне пришлось закрыть глаза и опустить голову на руль. Между нами всегда всё было грубо и агрессивно, но я никогда не боялся. Каждое прикосновение было выжжено воспоминанием на моей плоти. Каждый поцелуй всё ещё оставался на губах. Поздно ночью, когда оставался один, я всё ещё чувствовал обвивающие руки-верёвки, пока Хаксли втрахивал меня в матрас. Сырой голод в его глазах держался в поле моего зрения. Властность, с которой он контролировал каждый аспект наших сексуальных встреч, зарождала новое желание у меня внутри.