Глава 15

Все исправить

Курт

Наши дни...

ЭТО СЛУЧИЛОСЬ В АККУРАТ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ.

И независимо от того, сколько времени он этому уделил, Курт не был готов к тому, что произойдет.

Он должен был подготовиться. Ему не следовало медлить. Ему не следовало ее отталкивать.

Он не должен был вести себя как слабак.

Если бы он таким не был, то не уничтожил бы ее.

Но это случилось, когда Кэди поймала его на тротуаре.

Он не знал, то ли она была сыта по горло и выбрала время, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, то ли это была случайная встреча.

Но ему предстояло узнать, что больше она ждать не намерена.

И неумышленно и очень неудачно он собирался покончить с ней и многими другими вещами.

— Курт!

Услышав ее оклик, он почувствовал, как внутри у него все сжалось, и, обернувшись, увидел, что она подбегает к нему.

Ей был сорок один год, а она все еще была хорошенькой.

И это хреново.

Она выглядела так, словно сроднилась с Мэном.

На голове у нее была согревающая уши широкая шерстяная повязка, стягивающая густые волосы назад. Водолазка выглядела легкой, но, вероятно, была связана из какой-нибудь дорогой чертовски теплой пряжи. Дутый жилет. Джинсы. И примечательные сапоги на высоких каблуках.

Даже если бы она выглядела дерьмово, он не был готов к тому, что это окажется так нелегко.

Но Кэди доказала еще в свое время, что у нее иммунитет к тому, чтобы выглядеть дерьмово. Даже в халате «Сип энд Сэйф» или сидя утром на переднем крыльце в пижаме с растрепанной гривой волос.

— Кэди, — поздоровался он, когда она к нему приблизилась.

— Я... ты... ох... ты занят? — спросила она.

— Типа того, — ответил он, указывая на свою рубашку. — На службе, — пояснил он.

Это был предлог. Но, по крайней мере, последнее было правдой.

Она посмотрела на его рубашку, потом ему в глаза.

— О, ясно. Конечно.

— Я знаю, ты мне писала, а я тебя игнорировал, — начал он.

— Да, — согласилась она.

— Но я сосредоточился на дочке.

— О, конечно, — повторила она, опустив плечи. — Конечно.

— Так что, может, нам удастся пережить Рождество, а потом мы сядем и... — Мать вашу. Какие слова были бы правильными? — Разберемся с делами.

Ее голова дернулась, будто он дал ей пощечину.

Он не подобрал нужных слов.

Нет.

Черт.

— Разберемся с делами? — спросила она.

Звучало неубедительно, но, будучи неподготовленным, это единственное, что пришло ему на ум.

— Да, — подтвердил он.

— После Рождества? — переспросила она.

— Да.

— Рождества, — прошептала она, и ее взгляд внезапно изменился.

Курт почувствовал, как у него скрутило живот, и постарался не обращать на это внимания.

— Рождества, — снова подтвердил он.

— Ты... эм... ты…

Он прервал ее заикание.

— В общем, я напишу тебе позже. Ладно?

— Нет, не напишешь.

Именно тогда он почувствовал, как сжался всем телом, и посмотрел ей в глаза.

— Давай не будем сейчас об этом, — мягко предложил он.

— Нет. Ты не напишешь.

— Кэди, мы можем сейчас не обсуждать это? — спросил он, все еще стараясь говорить мягко.

— Ты не напишешь. Ты вообще не хочешь этого делать.

— Кэди…

— Ты не можешь меня простить.

Он двинулся к ней, но она отступила, и то, как она это сделала, выражение ее лица, — прожгло его насквозь.

— После Рождества. — Его голос зазвучал грубо.

— Зачем заставлять меня ждать? — Ее голос становился все выше.

— Чтобы я мог собраться с мыслями, — сказал он ей.

— Ты их уже собрал, — бросила она в ответ, но он видел, что она делает.

Она все больше заводилась и заставляла себя злиться вместо того, чтобы расплакаться.

Он видел раньше, как это происходило, в основном, когда она имела дело с родителями, и это всегда было некрасиво.

Поэтому он наклонился к ней и предупредил:

— Кэди, держи себя в руках.

— Зачем? — спросила она. — Почему тебя волнует, буду ли я держать себя в руках?

— Мы поговорим... позже, — выдавил он.

— О чем? О том, что нам не о чем говорить?

— Кэди…

— Все уже сделано, ведь так? Ты уже принял решение, да? Ты никогда даже и близко не думал, чтобы его изменить, не так ли? Ты ведь никогда не простишь меня, правда?

Теперь она, как бы противоречиво это ни звучало, загоняла его в угол, в который он чувствовал себя загнанным уже семнадцать лет, и он злился, что она не дает ему времени.

— Не дави. Не сейчас.

Она не обратила внимания на его предупреждение и продолжила:

— А... что? Ты разобьешь мне сердце позже?

И он разозлился.

— Вижу, ты не понимаешь, но человека нельзя заменить, как ты заменила меня, и он просто возьмет и будет жить дальше, Кэди. Может, женщины и способны на такое дерьмо, но мужчина зароет это внутрь себя так глубоко, как только сможет, и будет помнить всегда. Но ты должна отступить и позволить мне попытаться как следует с этим разобраться, чтобы я действительно смог об этом говорить.

— А по-моему, если это предрешено, то какой в этом смысл? — ударила она в ответ.

— Ты ничуть не изменилась, — отрезал он.

— Ты этого не знаешь, потому что даже не знал меня раньше, — парировала она.

— Тогда на маяке ты пыталась скормить мне эту чушь собачью и пытаешься сейчас. Я знаю тебя. Со всем твоим дерьмом. Знал тебя тогда. Знаю и сейчас. Если бы кто-то сказал мне, что это произойдет, — он указал на улицу, — я бы поставил на это деньги, — бросил он.

Он увидел в ее глазах слезы, щеки порозовели, и она отвернулась, устремляясь прочь.

— Кэди, — прошипел он.

Она продолжала идти.

— Проклятье, Кэди, — рявкнул он, направляясь за ней.

Она резко повернулась к нему, ее лицо исказил гнев, отчего оно не стало менее красивым.

Затем она подняла палец и крикнула:

— Ты больше не знаешь меня, Курт!

Он двинулся к ней, остановился, упер руки в бока и тихо прорычал:

— Ты все также творишь дерьмо, даже не подумав. Неудивительно, ты так и не повзрослела настолько, чтобы перерасти это. Так что, да. Черт возьми, да. Я знаю тебя, Кэди.

И тут она потеряла самообладание, с нее спал покров жены богача, который она носила с тех пор, как он снова ее увидел, но в ее глазах он разглядел эмоции, что скрывались за гневом, помогающим ей справиться с ним.

И, сдерживая гнев, она закричала:

— Поцелуй меня в зад!

Произнеся это, она так быстро развернулась, что ее волосы взметнулись в разные стороны, и она потопала прочь.

Курт смотрел ей вслед, чувствуя, как на щеке дергается мускул, гадая, мог ли он устроить все так, чтобы ситуация разрешилась лучшим образом, и стараясь не думать об эмоциях, что он увидел в ее глазах до того, как вернулась его прежняя Кэди и сказала ему поцеловать ее в зад.

Затем он развернулся и пошел в другую сторону.

До офиса было недалеко, но не успев туда войти, он выхватил телефон, нажал дозвон и приложил к уху.

Удивительно, но она ответила сразу, сказав только:

— Курт.

— Где ты? — отрезал он.

— Мне очень жаль.

Еще один сюрприз, но он мог сказать, те эмоции, что он видел, взяли верх, поэтому он не мог на этом задерживаться.

Сейчас его больше интересовал другой вопрос.

— Где ты? — спросил он, поворачиваясь к ступеням участка шерифа и трусцой поднимаясь наверх.

— Я в порядке.

— Ты в своей машине.

— Нет.

Она была в своей машине.

— И ты плачешь, — заявил он, протискиваясь через передние двери.

— Нет.

Она точно плакала.

— Что я тебе говорил насчет этого? — рявкнул он, направляясь к лестнице, которая вела в его кабинет.

— Прости. Ты не хотел разговаривать, а я обещала не устраивать сцен, а потом заставила тебя говорить и устроила сцену прямо посреди улицы.

Дерьмо.

Дерьмо.

Она определенно плакала. С трудом держала себя в руках. Голос был таким хриплым, что звучал надсадно.

— Кэди…

— Ты же шериф. Нельзя допускать, чтобы какая-то сумасшедшая устраивала сцену на улице.

— Проклятье, Кэди…

— Я обещала и нарушила свое обещание. Думаю, у меня это хорошо получается.

Тут он остановился как вкопанный и уставился на свои ботинки.

— Кэди, — прошептал он.

— Я все поняла, мне не следовало настаивать. Это было... это было... это было жестоко. Все это. Все, что я сделала, приехав сюда. Это было жестоко.

— Послушай меня, — настойчиво сказал он.

— Ты не обязан со мной разговаривать. Я не буду тебя заставлять. Я все поняла. Правда поняла, Курт.

— Пожалуйста, помолчи и выслушай меня, — взмолился он.

— Нет, все в порядке. Не беспокойся. Я поняла, дело сделано. Я должна была догадаться. Мне не следовало этого делать...

Она издала какой-то звук.

Курт тоже издал звук, но это было рычание.

А она продолжала говорить.

— Мне не следовало так поступать с нами. Я должна была оставить все как есть и жить одной.

Он сменил направление, возвращаясь туда, откуда пришел, к парадным дверям.

— Мне нужно, чтобы ты замолчала, Кэди. Съезжай с дороги. И послушай меня.

— Я еду домой.

— Хорошо, встретимся там.

— Я имею в виду Денвер.

Черт!

— Кэди, пожалуйста, Господи, послушай меня, — быстро проговорил он.

— Мне не следовало приезжать сюда. Я причинила тебе боль. У тебя хорошая жизнь. Полагаю, ты счастлив здесь со своей очаровательной маленькой девочкой и своей работой... своей... жизнью.

Выйдя из участка, он вытащил ключи из кармана джинсов и нажал на кнопку блокировки машины.

— Я еду к тебе, — сказал он.

— Не нужно. У меня все в порядке.

Она была не в порядке.

Черт, ее голос звучал так, словно ее душили.

— Кэди…

— Я уеду, и ты сможешь вернуться к своей жизни.

— Кэ…

— Я просто хочу, чтобы ты знал, Курт, правда, не для того, чтобы причинить тебе боль, или сделать все еще хуже и навредить, но ты должен знать, это действительно важно, понимаешь, что бы ни произошло после, я любила тебя. Я правда тебя любила. И я знаю это, потому что все еще тебя люблю.

У него перехватило горло.

Ему показалось, что он услышал щелчок.

— Черт побери, Кэди! — закричал он, обогнув пикап.

Но он сказал это мертвой тишине.

Она исчезла.

Он завел грузовик, проверил, чтобы на дороге никого не было и дал задний ход, он перезвонил ей только тогда, когда уже выехал на шоссе.

Она не ответила.

Он подумал, не включить ли ему полицейскую сирену, но это было крайне неэтично, и в тот момент он не стал этого делать.