Глава 31

Проснувшись, я почувствовала себя сухой и опустошенной, как прошлогодний осенний лист. Свет щекотал мои открытые веки. Я лежала там, где упала, между лебедкой и дверью. Фонарь все еще горел, ловя отблески от золотой проволоки заклинания, привязывающей лебедку и решетку к зеркалу на стене. Стол, заваленный бумагами, стоял у одной стены, рядом с полками, на которых лежали стопки сложенных мундиров Сокольничих и кипа Армейских значков с гербом Бергандона. На других полках стояли банки с искусственной краской из молотого обсидиана и куча серых масок домино. В углу стоял пустой гроб; от этого зрелища меня затошнило.

Я оказалась в настоящем хранилище орудий предательства.

Судя по бешеному сердцебиению и слабости в конечностях, прошло некоторое время, хотя яд еще не успел развиться настолько, чтобы начались судороги. Вместо этого страх за Марчелло и детей зацепил меня за живот и скрутил.

Я слишком быстро приняла сидячее положение. Все плыло и перечислялось. Тяжело дыша, я опустилась на пол и уставилась в потолок.

Дверь открылась.

- Привет, Амалия, - сказал Игнацио.

Я хотела было броситься ему на шею, но человек со шрамом на подбородке и его грубые друзья ждали в коридоре позади него. Пусть лучше он недооценивает меня. Я снова попыталась сесть, давая ему возможность увидеть борьбу. На этот раз я осталась стоять прямо.

- Привет, предатель.”

Он отмахнулся от своих наемников и закрыл дверь, предоставив нам уединение. “Разве так можно обращаться к вашему кузену?”

Я сверкнула глазами. У меня слишком пересохло в горле, чтобы тратить на него лишние слова.

- Он вздохнул. “В порядке. Разве так можно обращаться к человеку, который может спасти тебе жизнь?”

Он достал из кармана пальто фляжку. Мое сердце невольно подпрыгнуло, но когда он пересек комнату и протянул его мне, оно не пахло анисом.

- Это вино, - сказал он. “Тебе нужно что-нибудь выпить. Возьми это.”

“Откуда мне знать, что он не накачан наркотиками?”

- Он приподнял бровь. “Зачем мне тебя травить?”

Я взяла фляжку. Это был слабый и неочищенный красный цвет, но сильная жажда все равно заставила меня проглотить немного. Кроме того, это дало мне время подумать. Мне нужно было выяснить, что стало с Марчелло и детьми.

- Насколько я понимаю, судороги еще не начались?- спросил он.

Я покачала головой, продолжая пить.

- Скоро они это сделают.- Он внимательно следил за моим лицом. - После этого наступает болезненное погружение в галлюцинации, бессознательность и смерть.”

Он был вне досягаемости шлепков. Я поставил фляжку на стол. “Ты здесь только для того, чтобы дразнить меня? Мне невыносимо думать, что любой Корнаро может опуститься до такого уровня.”

“Нет. Я здесь, чтобы дать тебе еще один шанс. Пожалуйста, Амалия. Я не хочу, чтобы ты умирала. Еще есть время смешать эликсир, если ты согласишься сотрудничать со мной.”

Надежда зашевелилась в моей груди. Если ему нужна моя помощь, возможно, Марчелло и дети каким-то образом освободились. “Почему я должна сотрудничать с вами?”

- Он приподнял бровь. “Похоже, у тебя нет других вариантов, не так ли?- Он бросил взгляд мимо меня на подъемную решетку. “Вы надеялись освободить лейтенанта Верди? Без них тебе не очень-то повезет.- Он вытащил из-под камзола золотую цепь, увешанную камнями с рунами, и помахал ею передо мной, словно дразня кошку.

Прежде чем я успел хорошенько рассмотреть ее, дверь распахнулась, и в комнату вошла Леди Савони. Я мельком увидел совершенно новую искусственную печать, прибитую к двери на куске холста. Ад отчаяния. Это все усложняло.

“Ты все еще пытаешься убедить ее?- Презрение леденило голос Савони. “Мы должны убить ее и покончить с этим. Ты действительно думаешь, что будет лучше, если она умрет медленно?”

Игнацио сунул цепочку обратно в карман камзола и оглянулся через плечо. “Вы согласились последовать моему примеру. В этом и всем остальном.”

- Потому что у тебя есть видение, богатство и влияние, чтобы спасти Арденс. И потому, что Астор уничтожил бы его своими излишествами, если бы не передал его сначала Васкандару. Я не позволю моему городу пасть” - она покачала головой, - но у меня нет терпения на сентиментальность. Не вздумай волочить ноги, как Леодра волочился за детьми.”

“Я признала, что было ошибкой приводить его сюда. Не бойся — я сделан из более прочного материала.- Игнацио дернул подбородком в сторону двери и города за ней. “Как обстоят дела?”

- Речной Дворец в достаточной степени возмущен, и лорды встрепенулись. Было бы тривиально поставить его полностью под мой контроль. Леди Терринджер потеряла сознание от яда, который вы ей подсыпали. Может, она и выживет, но это не имеет большого значения; сейчас она не у нас на пути, а мои люди испортили ее курьерские лампы. Прикованная к постели и не имеющая возможности связаться с дожем или гарнизоном, она нейтрализована. Теневые Джентри готовы взять вину на себя, а дети и лейтенант Верди остаются в тюрьме внизу.”

Я перестала смотреть на лебедку. Пока они были живы, у меня был шанс вытащить их оттуда.

“Значит, последние фигуры - это наш Сокол и Сокольничий, - сказал Игнацио.

“Да. И ты обещал мне, что будешь держать их под контролем.- Савони откусывала каждое слово. - Чтобы угрожать городу огнем, а потом спасти его. Все идет к Девяти Адам, если империя начнет на самом деле разрушать город с помощью этих измененных пушек.”

- Боюсь, я не ожидала, что у моего кузена не хватит чувства самосохранения.- Игнацио бросил на меня разочарованный взгляд. “Но я уверен, что Заира согласится работать с нами, несмотря ни на что. Никогда не бояться.”

- Кроме того, они не совсем последние.- Леди Савони потрогала пальцами очки, висевшие у нее на шее. “А как же дети?”

Игнацио вздохнул и встал. “Я попрошу кого-нибудь разобраться с ними. Я должен тщательно выбирать. Нам нужны люди, которые не станут возражать и будут абсолютно осторожны.”

“Что ты собираешься делать?- Слова вырвались у меня сами собой.

Он не ответил. Леди Савони посмотрела на меня с не большим интересом, чем если бы я была жуком, и они вдвоем направились к двери.

- Игнацио! Ты лучше, чем это!- Я сказала. - Если ты причинишь вред этим детям, то навеки проклянешь себя. Ты не сможешь вернуться, как только пересечешь эту черту.”

Леди Савони вышла из комнаты, не сбавляя шага. Но Игнацио остановился в дверях, положив руку на косяк.

“Слишком поздно, - тихо сказал он. “Я помирился с проклятием в тот день, когда отравил тебя.”

Дверь за ними закрылась. Замок со щелчком встал на место. Линия света на мгновение вспыхнула вокруг двери, когда сработала искусственная печать.

Этот ублюдок. Мои руки сжались на коленях. Он не заслужил носить фамилию Корнаро. Наша семья может быть прагматичной и манипулирующей временами, но даже самые безжалостные никогда не опускались до убийства детей.

Я еще немного посидела неподвижно, пока их шаги удалялись по коридору, а потом спустились по лестнице. Убедившись, что они ушли, я поднялась на ноги, схватила фонарь и поднесла его к решетке. Дрожь прошла через меня, когда я рассматривала зеркало, заставляя дрожать свет фонаря, но мое внимание не дрогнуло. Я должна была освободить Марчелло, с драгоценностями Игнацио или без них.

Одно переплетение искусственной проволоки из бисера передавало команду от зеркала к лебедке опускало решетку. Другой побежал к самой решетке, активируя магическую печать, которая удерживала ее на месте. Пять пустых ниш в раме зеркала, без сомнения, ожидали рунных камней Игнацио, которые, вероятно, служили ключами, чтобы открыть его снова.

Это была проблема. Но Игнацио мало что понимал в искусствах. В отличие от алхимии, ее правила иногда могли быть переписаны ловкими пальцами и умелым умом.

Я поднесла фонарь поближе к золотой проволоке, которая оплетала железное кольцо на верхней решетке, обозначая печать. Пять синих бусин образовывали узор из тонких проволочных нитей, под стать зеркальным краеугольным камням. Если бы я могла расположить их прямо на сложных завихрениях, как тумблеры замка, это высвободило бы энергию, чтобы сигнализировать об открытии печати.

Я могу это сделать.

Мое дыхание все быстрее и быстрее вырывалось из моих губ, но мне все еще не хватало воздуха. Дрожащими руками я осторожно, осторожно скользнула бусинками по проволочной сетке. Я должна была держать свой ум острым и сосредоточенным, независимо от того, насколько мое тело разваливалось вокруг меня.

Мои онемевшие, неуклюжие пальцы то и дело толкали бусины слишком далеко или вращали их на проволоке. Мне хотелось плакать от отчаяния. Я опустилась на колени у решетки, ламповое масло горело все ниже и ниже, мое зрение становилось все уже и уже. Эти крошечные бусинки стали всем моим миром, когда я с мучительной медлительностью вставила их на место.

Наконец-то, наконец-то, по моим пальцам пробежала волна энергии. Я выстроил их в ряд. Печать была открыта.

Я посмотрела вниз через глубокую щель в каменном полу, туда, где я увидел свет лампы, сияющий на решетках решетки внизу. Мои напряженные уши уловили высокую музыку детских голосов внизу. Я не могла разобрать слов, но унылый тон заставил мое сердце сжаться.

- Марчелло, - позвал я. “Ты меня слышишь?”

Голоса смолкли. Чье-то лицо прижалось к решетке, и сквозь узкую щель виднелась лишь его полоска. Я мельком увидел один круглый, широко раскрытый глаз, смотревший на меня с детского лица. А потом он исчез.

“Там кто-то есть!- закричала девушка. - Кто-то на потолке!”

Какая-то возня и приглушенные звуки. Затем еще одно лицо высунулось из-за решетки, знакомое и испуганное.

- Амалия! - Это ты?- Голос Марчелло согрел меня, как глинтвейн.

- Да! Прости, что я так долго. Были ... осложнения.”