Два священника в лилово-золотых робах появились на балконе и опустились на колени перед Локшином. Пришли еще трое, один нес золотую чашу с водой, другой — белый шелк, третий — золотую тарелку. Локшин вымыл пальцы, вытер их и опустил ткань на тарелку. Четвертый священник опустил подушку у ног императора и помог ему опуститься на колени.

Гетен и Галина тихо стояли, тишина охватила Телеянск. Молитва происходила утром, в полдень и ночью, и вся империя останавливалась. Ветер свистел мимо ушей Галины. Он трепал знамена на замке. Морские птицы кружили и кричали.

После пары тихих мгновений прозвучал гонг, разнесся эхом по замку и бухте.

Император и его священники встали. Священники поклонились и покинули балкон. Локшин повернулся к Галине и Гетену.

— Один бог улыбается Телеянску и его союзникам.

— Даже если они не семья? — спросила Галина.

Император рассмеялся и оставил их смотреть на долю его армии, которая поможет им освободить Кворегну из хватки безумца.

Гетен смотрел, как дверь закрылась за Локшином, а потом повернулся к жене.

— Пора использовать полученную ужасным образом силу, чтобы усилить твою защиту.

Она смотрела на него.

— Что ты задумал, волшебник?

— Дуэш и Гвин.

— А что они?

— Я думал о Хоно Хот и сыновьях Кенбиш.

— Не понимаю.

— Крикуны пойдут за тобой, как только мы ступим на землю Кворегны. Валдрам ищет тебя.

— Это ясно, — ее злили мысли о кузене. — Но как?

Гетен нахмурился.

— Я не знаю точно, но, думаю, ему помогает украденная магия крови.

Ее лицо и грудь вспыхнули, раздражение стало гневом. Она хотела что-нибудь пнуть.

— Я насажу его на кол. И оставлю гнить на солнце.

— Приятная мысль, — ответил он. — Я придумал оружие, которым он не может управлять и использовать против тебя.

— Волки?

— Блейды.

— Что?

Он рассмеялся.

— Волки-духи. Я получил их разрешение изменить их в самый сильный облик.

Галина стиснула зубы.

— Это не опасно для них?

— О чем ты? Они в опасности во время каждого сражения.

— Я про изменение их духов, — она не понимала, как дороги ей были волки Ранита, но она не хотела, чтобы их ранили. — Они уже многое отдали, чтобы защитить нас. Я не знаю, можно ли просить у них больше.

— Они хотят защитить нас. Им не понравилось проигрывать призракам, как было. Пока я не прибыл с пылающим духом Йисун. Если я сделаю их блейдами, у них будет власть взывать души их мертвой стаи.

От этого мурашки побежали по ее коже.

— Да? Как? Так они похожи на волшебников, да?

— Природа волков — работать в стае. Они связаны так, как нам и не понять. Когда я тяну силу одного, я тяну силу всех членов стаи, потому что их дух не уходит так просто. Животные такие. У них нет индивидуальной личности. Их души — часть общего, соединяющего их со всеми членами их стаи, их вида и мира вокруг них.

Она прошла за ним с балкона в замок, по коридорам к их гостевым покоям.

— Почему мы другие?

— Потому что мы так выбрали.

Дуэш и Гвин ждали в их комнате, отдыхали после дней исцеления под опекой Гетена и щедрого кормления Кадан, которая настояла, чтобы и волков воспринимали как почетных гостей.

Ее отношение забавляло Локшина.

— Она обожает животных, — отметил он, когда она настояла, чтобы их привели во дворец.

Гетен уже разложил травы и зелья, медную чашу и одолженный железный котелок. Сушеные коробочки семян, коренья и толченая сурьма занимали столик у камина.

Галина плюхнулась на кровать и смотрела, как он смешивал, наливал, толок. Дуэш и Гвин устроились перед огнем, следили за движениями хозяина.

Гетен шептал мелодичные слова на древнем языке, пока брал у волков шерсть и кровь, волосы и кровь у него и нее. Он поймал горсть тени каждого звери, сплел тьму и создал живую субстанцию, которая перечила гравитации, когда он добавлял ее в котелок.

Комната мерцала янтарной магией. Заклинания ползли по стенам, в темные углы, озаряли их, угасали, как глаза волков в ночи, тайна дразнила, угроза следила и ждала. Гетен работал без пауз, пот выступил на лбу, заклинание все звучало из его рта, он превращал своих спутников в сильных стражей.

Галина дрожала, магия ее мужа скользила по ее коже, соблазнительная и опасная, очаровывала, как на борту «Банрионы» в день, когда корабль тонул. Она закрыла глаза. Его низкий голос баюкал, она задремала, и ей снилось, как она бежала по лесу, ощущая запах свежей земли, вкус крови, слыша ритм войны, зов смерти, клич дикости. Она резко проснулась и потянулась к одолженному мечу, уверенная, что опасность близко.

От увиденного она застыла.

Дуэш и Гвин сидели у огня, опустив голову перед Гетеном, но они стали вдвое больше и неосязаемыми. Гвин была белой, как дым, ее облик извивался, словно туман холодным утром. Дуэш был чернильным, как тени, его облик сворачивался, скользкий, как черные водоросли, скользящие по камням у реки.

— Блейды? — прошептала Галина. Оба посмотрели на нее янтарными глазами, в глубине у них сиял свет, комнату было видно сквозь их тела.

Гетен встал.

— Да. Они готовы биться с призраками и крикунами для твоей безопасности.

— И твоей.

Он улыбнулся.

— Они отвечают за тебя.

— Они вернутся в свой обычный облик?

Гетен покачал головой.

— Они отдали это ради силы, чтобы их стаю не уничтожили снова.

Она соскользнула с кровати и подошла.

— Они помнят нападение Ведьмы инея?

Он кивнул.

— И они знают, что она пыталась уничтожить меня снова, когда призраки напали на тебя во Дворе гостей.

Галина хотела отблагодарить волков за жертву, но ее руки не нашли плоти.

— Где их тела? — она огляделась, ожидая, что увидит мертвых волков, но их не было видно.

— Пропали. Стали эфиром, из которого появились их облики блейдов.

— О, — она опустила руку и посмотрела на одного волка-духа, а потом на другого. — Спасибо, — прошептала она.

Гетен улыбнулся.

— Я говорил, что они считают тебя одной из нашей стаи.

Она смотрела на блейдов и ее мужа и прошептала:

— Моя стая.

Прозвенел высокий гонг, звал народ Телеянска на вечернюю молитву.

От звука Дуэш и Гонг стали тенями и мерцающим светом огня.

— Так они прячутся?

— Они всегда с нами. Она может выйти из любого света. Он — из любой тьмы. Враги не могут спрятаться так, чтобы блейды не могли на них напасть.

Галина улыбнулась.

— Мне это нравится.

Гонг утих.

Она отметила:

— Я не знала, что Один бог так охватил Телеянск. Этот уровень поклонения соперничает с силой наших богов.

Гетен рухнул на низкий диван у камина.

— Это куда сильнее Триумвирата, и Скирон, Хотырь и Семел знают об этом.

— Они не рады.

— Ясное дело. Они не могут существовать без веры. Уберешь веру, лишишь их силы. Потому Скирону нужна война. Потому он хочет, чтобы я устраивал хаос и страдания. Я — его смертный нож.

— И ты отказываешься резать.

— Да. Он решил, что я — тупой нож.

Она рассмеялась.

— Он может обнаружить, что ты — острый, как и твои блейды.

Второй гонг закончил молитву. Шаги зазвучали вне их комнаты, слуги вернулись к своим обязанностям.

— Месяц. Мы уже месяц были вдали от Кворегны, — Галина села рядом с Гетеном. — Надеюсь, Зелал еще в безопасности. И Фэдди с Элофом. Надеюсь, Амброзина и Янте уговорили моего глупого брата успокоиться, — она сжала кулаки, костяшки побелели. Она вздохнула. — Нет союзника лучше и врага страшнее.

— Ты о ком?

— О семье, — она посмотрела на яркие стены комнаты. — Может, Локшин прав, и мне стоило сильнее постараться перетянуть Илькера на свою сторону.

— Там не победить, — Гетен обвил рукой ее плечи. — Ему нужно вырваться самому из заклинания.

— А он заколдован. Иначе не объяснить то, как Валдрам убедил Илькера присоединиться к нему. Он ненавидел Валдрама дольше, чем я живу. Мой брат не мог выбрать кузена, а не меня.

— Если это так, то он вернется. Время его вернет.

— Времени у нас уже нет. Я боюсь за твоего брата. Я боюсь за своего брата и за наш народ, — она подавила ругательство. — На них нападают ведьмы, призраки. Сам Скирон против нас. Мы можем не выжить в этой войне.

— Знаю, — он убрал волосы с ее лица и обвел заживающий шрам на ее щеке, еще один шрам от сражения с чудовищами, как Валдрам. Гетен притянул ее ближе и поцеловал. — Потому мы любим сегодня друг друга.

— Потому что не знаем, что может принести завтра, — она притянула мужа ближе, хотела ощущать только его любовь и его тело до конца вечера.

ДВАДЦАТЬ ТРИ

Локшин путешествовал с личным магом и армией слуг и солдат на борту «Аярука», а Гетен и Галина заняли каюту на втором по величине корабле флота «Женисее». На кораблях было по восемь мачт, на каждом было по тысяче экипажа, оба корабля были больше всего, что видели в Коврегне, они подходили для плавания по грубым водам Великого Зеленого океана, были предназначены для больших расстояний и передвижения огромных армий. «Банриона» казалась Гетену большой и прочной, но корабли Телеянска делали тот корабль игрушкой. Их корпуса были более плоскими, но укрепленными, а паруса были разделены на сегменты, но были квадратными. Они рассекали зеленую воду, их носы почти не задевали волны, их желтые паруса были надуты.

Двести матросов двигались по палубам и мачтам. Трюмы были полны еды и скота, боевых лошадей и оружия.

— Плавучая крепость, — сказала Галина, стоя рядом с ним на большом кубрике, глядя на постоянное движение на корабле. — Ведьмы Валдрама будут в ужасе от этих великанов, которых им нужно отправить на дно океана.

— Будем надеяться, — он посмотрел на горизонт. Он был настороже насчет погоды, следил за небом с утра до ночи, ожидал беды. Но десять дней в море были ясными, ветер уверенно нес их ближе к дому, чайки летали вокруг кораблей.

Адмирал Масорин, второй брат Локшина, присоединился к ним. Он проследил за взглядом Гетена и сказал:

— Вы не доверяете нашей удаче.

— Опыт бьет удачу, — ответил Гетен.

— И удача подвела нас на пути в Телеянск, — добавила Галина.

Масорин сцепил ладони за спиной.

— Я так понимаю, что вы думаете, что нашему императору стоило взять больше магов в этот бой.