Один взгляд на его искаженное от ярости лицо и лед в глазах, и Шинс вспомнила, почему даже без бога или фейри на своей стороне он был угрозой, когда этот гнев был направлен на нее.

И только у него пока что не было личной причины презирать Лизетту Суванье.

— Я пошла туда, — сообщила Шинс. — Было понятно, что она этого и хотела, и я пошла туда. Я так злилась, была уверена, что она ничего не сделает. А потом она… — Виддершинс только тогда поняла, что сжимала живот, прикрыв рукой рану.

Робин осторожно выбралась из руки Фостин, прошла, хромая, к подруге и взяла ее за руку раньше, чем воровка заметила ее.

— Только когда будешь готова, Шинс.

Шинс сжала ее пальцы, вяло улыбнулась и, поддерживаемая объятиями Ольгуна, рассказала, что еще произошло в бывшем кабинете Ренарда.

— Эмбрушель, — выдохнула Робин рядом с ней.

— Что?

— Тот, кто… ранил тебя. О нем не так много историй, как об Ируоке. Но это описание Эмбрушеля.

— Я не слышала о нем, — Шинс посмотрела на остальных, но Фостин и двое мужчин были в смятении.

Игрейн медленно кивала.

— Его чаще зовут по титулу, а не имени. Ты можешь помнить его как Принца сиротских слез.

Виддершинс поежилась. Это имя она помнила с детства. Она услышала историю от других детей вскоре после того, как стала сиротой.

— Эти знания нам помогут? — спросил Эврард, сжимая подлокотники кресла.

— Нужно прочитать легенды о нем, — сказала Игрейн. — Это не повредит.

— И он не один, — отметила Виддершинс. — Думаю, Лизетта искала их, услышав об Ируоке, хоть я даже не хочу догадываться, как она дошла до этого. У них, — с горечью добавила она, — общий враг.

— Я не так хорошо знаю сказки, — сказал Ренард. Хоть он говорил так же, как обычно, Шинс слышала отголоски Скрытого лорда в его голосе. — Но даже я знаю, что фейри — хитрые. Они сделали бы это только ради мести за Ируока?

— Это возможно, — ответила Робин, забрала бокал Виддершинс и наполнила его, не спрашивая. — Они мстительные в историях.

Игрейн махнула Робин, вспомнила о ее хромоте и подошла сама за напитком.

— При этом, — сказала она, пересекая комнату, — они могут хотеть чего-то большего. Виддершинс, ты говорила, что они не совсем тут?

— Но раны выглядели как настоящие, — прорычал Ренард.

— Нет, она права, — сказала ему Шинс. — Они даровали Лизетте немного своих сил, и это дает им возможность появляться тут ненадолго, но… они приходят и уходят. Лизетта говорила что-то о церкви.

Жрица кивнула.

— Вспомни реакцию Ируока на молитвы и святые предметы. Вера общества в Давиллоне обычно отгоняла их. Он пришел… из-за случайного приглашения. Если Лизетта убедила их, что даст им свободное правление тут, — задумчиво добавила она, — этого хватило бы, чтобы купить их помощь, даже если они не хотели мстить.

— И что она хочет? Убить всех в церкви? — спросил Эврард слишком мрачно, значит, явно не с сарказмом.

— Я же говорила, — вздохнула Игрейн, — что часто общалась с его преосвященством Сикаром? Отчасти из-за паники и слухов. Истории распространяются, как было при Ируоке.

— И, конечно, если церковь ничего не сделает, и люди снова начнут терять веру… — отметила Шинс.

— Это не все. Священники меньших Домов говорили, что нашли способ защитить своих людей от этого «проклятия». И никто из этих домов не пострадал.

— Это ничего не доказывает. Атак мало, их дома могли пощадить случайно. Но люди начинают верить слухам.

Эврард был потрясен.

— Церковь позволяет болтать такое?

— Духовенство подавлено, — возразила Игрейн. — Эти «нападения», беспорядки в политике в Давиллоне… и Давиллон даже не в приоритет для церкви! Архиепископы еще разбираются с проблемами после назначения Фаранды! В Лурвью открытые бунты!

Шинс узнала это месяцы назад, пока она сама была в Лурвью, сердце Церкви Священного соглашения. Николина Фаранда, назначенная вместо покойного архиепископа Уильяма де Лорена, была из Раннанти, а не Галиции. По законам Церкви тут не было ничего плохого, вера в Соглашение не была ограничена рамками страны. После поколений вражды между двумя странами многие жители Галиции оскорбились таким решением. Церковь страдала от протестов жителей, правительство Галиции отправило почти всю армию к границе, чтобы ситуация не ухудшилась…

«Нет, она не могла… Это не она сделала! Она же не влияет так вне Давиллона?».

— Могла ли она? — с мольбой спросила она под нос.

Ольгун с неохотой ответил, что могла. Она не создала всю ситуацию, но могла подговорить людей, что меткими словами вызвали гнев, заставили его разгореться.

Чтобы на Давиллон смотрело меньше глаз важных лиц.

— Боги…

— …пытались передать в Лурвью, что тут творится, — говорила Игрейн, — но они не прислали пока даже вежливый ответ.

— Послания могли до них и не дойти, — сказала Шинс, вернувшись в разговор. Она объяснила им ситуацию с бандитами и монстром. — Ясное дело, что то существо «два-в-одном», с которым я боролась по пути домой, было трюком фейри, да? Мы ведь знаем, что они вовлечены.

— Насколько сильной стала эта стерва? — осведомился Ренард, встав и пройдя в дальней стене.

— Знаете, — сказала Игрейн, — мы думали, почему она заставляет гильдию вести себя жестоко. Я не понимала, пока не узнала, что у нее есть планы помимо искателей, но… местное духовенство с трудом мешает страже и гильдии впиться в горло друг другу. Открытая война между группами с богами-покровителями из Соглашения запрещена, но страдания людей скоро заставят стражу действовать. Они только и имеют дело с искателями, помимо усиленной стражи на стенах города. И Сикар остатки сил и внимания направляет на то, чтобы ситуация не накалилась до предела.

— Мадам, эм, Игрейн? — все посмотрели на Фостин, забыв, что она была тут, ведь она почти не говорила. — Священники каких Домов заявляли, что могут защитить людей?

— Эм, не думаю, что я знаю весь список, но… — жрица задумалась на миг, произнесла несколько имен. — А что?

— Какие дома, — тихо спросила женщина, — выделили личных солдат, что хранят мир, пока стража занята?

Ренард перестал расхаживать и задумался.

— Они… не пересекаются, — отметил он. — Вообще.

Тишина, все пытались понять это.

— Есть что-то еще, — мрачно сказал Даррас.

— Хорошо, — фыркнула Шинс, — а то стало слишком просто.

— Небольшие Дома, которые назвала Игрейн? Не так давно у них сменились лидеры. Несколько глав Домов умерли за последние месяцы, и их наследники заняли их места. Это было бы громкой новостью, но из-за происходящего это скрыли, ведь были проблемы важнее. Главные Дома… закрыли часть бизнеса, того, что был уязвимым. За кулисами они вспоминают о старых связях и заводят новые. Ко мне уже пару раз подходили. И это Дома с солдатами на улицах, помогающими хранить мир, но… думаю, они все стараются извлечь выгоду из растущего политического беспорядка. Может, они хотят сбить противников в процессе.

— Сикар говорил мне, — добавила Игрейн, — что многие главные Дома стали делиться из-за мнений, должна стража воевать с гильдией Искателей, несмотря на запрет, или нет. И разные лидеры домов все еще ходят на службы. Он думает, что они пытаются сыграть в хорошие связи с Церковью, а еще выглядеть хорошо в глазах людей вокруг них.

— Я уже понимаю вашу головную боль от всего этого, — пожаловалась Виддершинс.

Эврард заерзал в кресле.

— Мне сложно поверить, — сказал он, — что один человек мог все это сделать. Она могла быть замешана во многом, но во всем? Даже с ее связями, даже если это входит в план, во что я не верю, мне сложно принять это.

— Все кажется запутанным, — добавил Ренард, — по сравнению с прямыми методами, к которым она привыкла. Но ее долго не было тут, и это достаточно жестоко для нее.

Шинс сделала глоток, собираясь с мыслями, и потом задумалась, сколько бренди приняла, и почему не ощущала эффекта от этого.

О. Конечно.

— Ты, — прошептала она, не зная, благодарна за его вмешательство или раздражена.

Ольгун ухмыльнулся, не оставляя сомнений в том, что он чувствовал в этом.

— Хорошо, — сказала она остальным, — я приду в норму через несколько дней, — но это все же было на месяцы раньше, чем понадобилось бы им. Они знали об этом, но промолчали. — Почему бы нам не собрать пока что информацию? У нас есть люди из аристократов, стражи, воров и церкви… Если мы не сможем узнать ничего нового, можно хотя бы уловить подозрения и попытаться понять, для чего все эти беспорядки, да?

Многие соглашались — никто не спорил — и она продолжила:

— Мы встретимся тут в назначенное время. Робин, Фостин, вы останетесь…

Три крика протеста перебили ее, как топор палача. Шинс замолчала на миг. Лишь на миг.

— О, ради печенья, молчите! Ты! — она указала два пальца на испуганного Эврарда. — Если ты в этом, то ты в этом. В этом месте мы можем собраться, и Лизетта не узнает, где нас искать. Это место всех нас устраивает, и если ты против, уходи. И какое тебе дело, что тут происходит? Ты снимаешь это место.

Она опустила руку, другую направила на диван.

— Ведьма уже приходила к тебе один раз! Она не может…! — божество подсказало ей, что она начала кричать. — Мне нужно убедиться, что ты в безопасности, Робин. И даже не начинай бред про обузу. Я бы так сказала и до твоей раны, и ты это отлично знаешь.

Ее подруга нахмурилась, отвернулась, но кивнула.

— Фостин…

— Я курьер, Шинс. Я знаю, какие люди в благородных Домах и кругах торговцев.

— Знаю, но…

— Но ты не знаешь меня, — горечь и понимание слились в одно. — Ты не доверяешь мне.

— Боги! — не навык и вмешательство бога, а чистая удача не дала бокалу Шинс улететь из ее руки в стену или потолок, когда она всплеснула руками. — Ты упрямая как она! — воровка прошла по комнате — всего пару шагов, но все же смогла — и нависла над парой на диване. — Робин тебя любит. Этого хватает, чтобы я доверяла тебе, пока ты не дашь мне повода передумать. Фостин, мне нужно, чтобы ты осталась тут, потому что Робин останется тут, — она быстро продолжила, чтобы Робин не успела возразить. — Мне нужно, чтобы с ней кто-то был. Что бы она ни думала об этом. Есть вопросы или тревоги, которые не касаются плана? Вы ведь знаете, что он все равно не поменяется.