Может, Куин присоединится к ним сегодня вечером.

Может, и Санта–Клаус существует.

Направляясь в коридор со статуями, Блэй снял парку и застегнул молнии в боковых карманах, чтобы перчатки не выпали. Когда он открыл дверь своей комнаты, его встретил знакомый запах, не увядающий, он был свежим... и парень, сидевший на краю кровати, ему не привиделся.

Блэй остановился.

– Привет, – произнесло порождение его разума, которое определенно выглядело как Куин. И говорило его голосом.

Блэй вошел и закрыл дверь.

– Привет.

– Я, эм, я ждал тебя.

Удержать при себе внезапное удивление было очень сложно.

– Ты бы позвонил. Или написал. Я бы сразу пришел.

– Не хотел прерывать твой визит. Как предки?

По какой–то причине тот факт, что Куин использовал этот свойский термин, Блэй посчитал своего рода неким положительным предзнаменованием. Что было безумием.

– Все хорошо. Они передают тебе свою любовь… и соболезнования.

– Я это очень ценю, – Куин посмотрел на свои руки. – Послушай, я просто хочу извиниться…

– Пожалуйста, не уходи…

Они оба замолчали. А затем хором спросили:

– Что?

– Послушай, – зачастил Блэй, – я пытаюсь предоставить тебе необходимое пространство. Я, правда, просто... хочу быть тем, кто нужен тебе в это трудное время. Но, пожалуйста, не бросай меня. Не отказывайся от нас.

И прекрати меня ненавидеть за мою роль в смерти твоего брата, добавил Блэй про себя.

Когда в ответ было лишь молчание, Блэй прокашлялся и прижал парку к груди.

– Я... я имею в виду, я могу уйти, если хочешь, и вернуться к родителям...

Куин вскочил с кровати и подошел к нему. И следующее, что Блэй почувствовал – как они держались друг за друга, это был первый физический контакт, за, казалось, целую вечность.

– Мне так тебя не хватало, – хрипло сказал Куин.

Блэй зажмурился.

– Я был рядом все это время.

– Я знаю. Это меня не было.

Какое–то время они так и стояли. Долго, почти вечность. А затем Куин отступил. На мгновение напряжение скрутило спину Блэя, заставив его выпрямиться еще сильнее. Но да ладно, никто не будет говорить кому–то, что скучал, перед тем как разорвать отношения.

Ведь так?

Да, и по хрен на встречу в кабинете Рофа. Братство могло прийти и вытащить его отсюда с криками и пинками, если им так хочется: ни при каких обстоятельствах, ну если только его не свяжут по рукам и ногам, он не покинет эту комнату.

– Иди сюда, – сказал Куин.

Блэй почувствовал, что его взяли за руку, и он был готов идти куда угодно – лишь бы Куин хотел видеть его рядом. И да, это было жалкое зрелище. Но он чувствовал себя так, будто эта неожиданная встреча – все равно, что нащупать странную шишку на руке и пойти по этому поводу к врачу… только чтобы выяснить, что человек в белом халате и с медицинским образованием считает, что это не рак.

В то время как твой мозг даже родинку принимает за его терминальную стадию.

Они сели вместе, а затем Куин протянул руку и взял что–то с прикроватной тумбочки…

Это было письмо.

От Лукаса.

Рядом с ним лежали носки, что были на Блэе в ту ночь, когда они обнаружили останки; те, которые остались мокрыми, когда Лэсситер согрел его обмороженные ноги и высушил испорченные мокасины; о которых, в конечном итоге, он забыл.

– Я нашел их в комнате моего брата, – сказал Куин.

Блэй поднял руки.

– Я уже говорил, я ничего не трогал. Ничего. Я увидел письмо и ушел.

– Я знаю. – Куин взял конверт и держал его в ладонях, словно оно могло развалиться с минуты на минуту. – Я разговаривал с Мэнни сегодня вечером. Он сказал, что ты сказал ему, что никто, кроме меня, не должен входить в эту комнату.

– Это касалось только тебя и твоей семьи. – Блэй провел рукой по волосам и оглядел аккуратную прибранную комнату. – Мне нравятся местные доджены, они замечательные, но иногда даже слишком хорошо справляются со своей работой. Я подумал, что важно, чтобы все было именно так, как все оставили для тебя.

– Я это очень ценю. – Куин поднял взгляд, его зелено–голубые глаза блестели. – И, в конце концов, я решил сделать самое сложное.

– Что?

– Я, эм, я хотел бы его открыть вместе с тобой. Ты не против?

Когда у Блэя сжалось горло, он с трудом сглотнул ком.

– Нисколько.

Теперь он мог узнать правду о своем соучастии одновременно с Куином. Но, что более важно... взгляд Куина снова упал на конверт, и стало ясно, что он напуган… и тот факт, что он позволил своему страху проявиться, был очень важен. Парень не делился подобным ни с кем.

– Трудно объяснить, почему я так долго тянул, – тихо сказал Куинн, гладя пальцами два слова на лицевой стороне. – Но это мое последнее дело, связанное с Лукасом. Все, что он написал, будет нашим... финальным аккордом.

Блэй кивнул, но промолчал.

– Я когда–нибудь рассказывал тебе о «Сайнфельде»? – спросил Куин. – Или об «Офисе»?

– Ты имеешь в виду ТВ–шоу?

– Ага, – Куин глубоко вздохнул. А потом тихо рассмеялся. – Хотя бы не «Клан Сопрано». Здесь, я бы не смог устоять.

Блэй отложил парку и потер глаза.

– Прости, но я не совсем понимаю, о чем речь.

Куин перевернул письмо так, чтобы заклеенная часть была сверху.

– У меня есть один пунктик насчет любимых телешоу, которые закончились. Если подумать, также вышло и с «Большим Ремонтом»[26]. Понимаешь, я отказываюсь смотреть последний сезон. Это странная штука. Когда в ходу были DVD–диски, я всегда держал последний сезон не распакованным. – Его большой палец скользил вперед и назад по конверту. – Так они никогда не заканчивались, понимаешь? Я мог представлять, что шоу продолжается вечно, оно бесконечно, потому что все, что бесконечно, не имеет конца. И если я не увижу финал, значит, его не было. – Последовала пауза, и Куин поднял глаза. – Разве это не глупость?

– Абсолютно нет. – Блэй хотел погладить парня по спине, но держал руки сцепленными перед собой. – Это справедливо для всего в этом мире.

– А теперь ты просто шутишь надо мной.

– Нет, ни в коем случае.

Тень улыбки коснулась губ Куина, но быстро исчезла.

– Я чувствую то же самое и здесь. Пока я не читаю это письмо, мой брат не умер. Потому что именно так это работает со всеми, понимаешь? Все, с кем я живу, ты, дети, Лэйла и Кор, все домочадцы... У меня осталось бесчисленное количество незавершенных разговоров, партий в бильярд, в которые нужно играть, чтобы сравнять счет, и предстоящие обеды, и ночи дежурств. Все это до сих пор в процессе. Мы все где–то посередине, потому что живы. И в этой середине – сила. Сила, потенциал и какая–то странная, иллюзорная стабильность, которая кажется постоянной, даже если это не так, потому что любой из нас может умереть в любой момент. Тем не менее, так как смерть случается крайне редко, мы привыкаем к этой середине. Мы воспринимаем середину как должное. Мы только видим, насколько красиво и волшебно... и насколько все незначительно... когда приходит конец.

Куин постучал по конверту в своей ладони.

– Когда приходит конец, туман привычек рассеивается, и только тогда мы видим, насколько редким и особенным было все, что считалось «между».

После минутного молчания мужчина неловко рассмеялся.

– Я несу вздор, да?

Блэй покачал головой. И хрипло произнес:

– Нет, на самом деле нет.

Они оба глубоко вздохнули. Может, по этой причине, может по каким–то другим, в этом и заключалось самое приятное в жизни с любимым человеком. Часто, вы заворачиваете за один и тот же угол, даже если двигаетесь с противоположных сторон.

– Так что... – Куин снова постучал по конверту. – Что скажешь, если мы откроем... его вместе.

Когда разноцветные глаза посмотрели на Блэя, он сделал то, что хотел: положил руку на спину своего любимого и медленно погладил по кругу, в, как он надеялся, обнадеживающем жесте.

Существовали основополагающие вехи: роды, свадебные церемонии... и смерти. А также юбилеи, всеобщие гулянья, выпускные и новые начинания. И все же, некоторые из самых важных моментов в жизни были не менее значимы, не смотря на отсутствие предварительного уведомления и фанфар.

Сейчас был один из самых значительных моментов в жизни Куина, и он ждал, возможно, многие часы, когда Блэй придет домой и разделит его с ним.

Блэй хотел удержать слова при себе, так как все еще не понимал, на каком они этапе. Но чувство в центре его груди выбрало свой способ выражения… и он был самым обычным. Проверенным и честным.

– Я очень сильно тебя люблю, – прошептал Блэй надломлено.

Куин поднял руку – ту, в которой держал письмо, написанное его братом. И нежно провел тыльной стороной по лицу Блэя.

– Не плачь, – прошептал Куин.

– Я?

Куин кивнул.

– Я постараюсь пройти через это. Но я не знаю, как именно и сколько времени это займет.

Блэй взял ладонь Куина в свою руку и поцеловал.

– Сколько бы времени тебе ни понадобилось, я подожду. Я сделаю все, что ты хочешь. Куда бы ты ни пошел, я буду рядом. Если ты все еще хочешь меня.

Куин закрыл свои красивые разноцветные глаза.

– Я тоже очень сильно тебя люблю.

Мгновенно все напряжение исчезло, не только в самом теле Блэя, но и в воздухе между ними. Невыраженные чувства и слова нашли высвобождение, и оно было настолько велико, что Блэй задрожал.

Их поцелуй был мягким. Благоговейным. Больше похожим на клятву.

Затем они отстранились друг от друга и посмотрели на письмо.

Господь всемогущий, подумал Блэй. Он надеялся, что послание в нем... не разлучит их снова.