Глава 29

Эмоциональная буря Куина пошла на убыль, как бывало со всеми бурями, какими бы сильными и сокрушительными они ни были.

После срыва, он стоял в ванной своего брата, умывал разгоряченное лицо холодной водой и чувствовал себя так, словно вернулся из долгой изнурительной поездки. Которая длилась несколько месяцев.

Настолько он устал и был сбит с толку.

Когда Куин отступил и посмотрел на Зи, тот оставался на месте, с игрушечным самолетиком в руке, сидел, раскинувшись в кресле своим огромным телом.

– Прости за это, – сказал Куин, еще раз потерев лицо ладонями.

Зи приподнял бровь.

– В самом деле? Собираешься извиняться?

Куин пожал плечами, пытаясь игнорировать ощущения песка в глазах.

– Я не знаю... как с этим справиться. Со всем этим.

– Это нормально. – Зи хлопнул свободной рукой по бедру и поднялся на ноги. – Не нужно извиняться. Извинения нужны, когда ты обижаешь кого–то или злишь. Ты не сделал ни того, ни другого. Также они логичны, когда ты имеешь хоть какой–то контроль над своими действиями… и я уверен, что ты бы избежал всего этого, если бы мог.

– Я для тебя как открытая книга. – Куин окинул взглядом комнату, словно мог найти в ней окна. – Кстати, я действительно не знаю, что делать.

– Да, так бывает. – Зи подошел и протянул игрушечный самолетик. – Я хочу, чтобы каждый раз, когда тебе тяжело, ты смотрел на него. Той ночью ты вернул нас обоих домой. И ты сделаешь это снова. Я верю в тебя.

– Между прочим, на самом деле ты не дал мне ни единой подсказки.

– Все мы разные. Твоя дорога домой не будет такой же, какой она была у меня.

– С чего начал ты?

– Я открыл свое сердце тому, кто меня любит. А потом я открыл рот и поговорил с тем, кому было не все равно… кому–то большему, чем просто обеспокоенному другу.

– Я не хочу разговаривать с Мэри. Мне нравится шеллан Рейджа и все такое, и я знаю, что она профильный социальный работник, но я не хочу сидеть напротив моего терапевта за ужином, спасибо за предложение.

– Думаешь, с незнакомцем будет легче? И к черту оправдания. Не припомню, чтобы ты когда–то избегал трудностей и работы. Не начинай сейчас, и уж точно не с этим вопросом.

Пофиг, подумал Куин. Он не хотел ни с кем разговаривать. Но он слишком устал от собственной истерии, чтобы спорить сейчас.

– Что я еще могу сделать? – произнес он.

– Начинай с самого сложного. С того, что считаешь самым сложным... избавься от этого.

Спустя мгновение Куин взял игрушку, которую ему протянули.

– Где ты его взял? В нем много мелких деталей, значит это не детская игрушка.

– Заказал на «Амазон». – Заметив удивление Куина, Брат пожал плечами. – Знаешь, у меня много талантов. Я – нечто большее, чем угрюмый молчун.

– Так ты спланировал этот разговор.

– Пять дней назад. Я решил, что дам тебе неделю. Дата была произвольной, и так лучше, чем через месяц или год.

Куин посмотрел на рабские татуировки.

– Это был ты. Ты оттаскивал меня, когда я напал на Лэсситера. Я видел твои... ну, твои татуировки... краем глаза.

– Этот падший ангел – наш единственный спаситель, сынок, – Зи подошел к двери. – Что, если это тенденция? Мы потеряем его, и следующим вселенная пришлет нам Клоуна Бозо[25].

– Но в этом и проблема. Лэсситер не занимается спасением.

– Думаю, вопрос в другом... кого он должен был спасти в ту ночь.

– К твоему сведению, того, кто ушел в метель, – с горечью произнес Куин.

Зи только пожал плечами и указал на самолетик.

– Каждый раз, когда ты сомневаешься в себе, посмотри на него. И ты всегда можешь обратиться ко мне, в любое время дня и ночи.

После того, как Брат ушел, Куин уставился на носы своих ботинок. Он очень не хотел сообщать эту новость бойцу, но в данном случае Зи был совершенно бесполезен.

Выясни, как с этим справиться.

Словно это карта с четко отмеченным маршрутом. Словно кто–то стоял на берегу Старого Света и, указывая на запад, говорил: «Да, Новый Свет где–то там, неподалеку».

Куин подошел к креслу, сел в него и запустил пропеллер игрушечного самолетика. Когда очертания лопастей снова стали неразличимы, Куин подумал о природе путешествий и пунктах назначения. Затем подумал обо всем, что можно купить на «Амазон». Багаж. Запасные носки и нижнее белье. Походные ботинки, шапки и перчатки.

Там нельзя было купить настоящий самолет, но кто знает, что нас ждет в будущем. Может, лет через десять каждый сможет позволить себе экологически чистый двукрылый летательный аппарат. За семьдесят пять тысяч льготных платежей в размере 12 798,99 долларов каждый. Беспроцентный заем, если вы выплатите всю сумму менее чем за пятьдесят лет…

Куин нахмурился, когда понял, что странная импровизация, которую сейчас выдал его мозг, была абсолютно нормальной для него. Во время простоя его мозг всегда страдал такой фигней, разум выдумывал незначительные глупые гипотезы ни о чем.

Может, это знак, что он начинает приходить в себя.

Куин взглянул на кровать и вспомнил, как свернулся на ней в позе эмбриона и рыдал. Черт, он реально слетел с катушек.

Так что нет, абсолютно точно нет… он не станет погружаться в психоанализ. Даже поверхностно. Зи мог оставить при себе эту ерунду с сидением на кушетке, с коробкой бумажных салфеток в обнимку и рассказами о маме и папе и том, как жестоко они обошлись с ним из–за его разноцветных глаз. Он не собирался мусолить это дерьмо… и уж точно не собирался – какое там было слово? – о, точно, «расшифровывать» ночь смерти своего брата и свои чувства, когда он метался с места на место, ожидая своего брата за каждым углом и не находя его, в то время как всплески страха накрывали все сильнее.

Нет. Он больше не сломается.

Но он был готов согласиться на всю эту чушь Зи по поводу «справляться». Вопрос в том, с чего начать, и, возможно, он вел себя как капризная девица, но он не мог начать с самого тяжелого. Этого... он просто не вынесет. Но все же Куин понимал, что брат прав. Он не мог просто оставаться в этом состоянии неопределенности.

И когда он обдумывал различные варианты, было трудно понять, в какой момент в его голову пришел этот план, но он достал телефон и...

Блэй писал ему. Сообщал, что уехал к родителям.

Куин откинул голову на мягкий подголовник кресла. С грустью представил себе прекрасный дом, который Рок и Лирик построили после набегов лессеров, тот самый, на задворках человеческой жилой застройки, возле пруда. Дом был спроектирован по современной моде под старину, и Лирик ясно дала понять, что не в восторге от такого положения вещей. Рок же, наоборот, любил всякие старинные механизмы.

Во многих отношениях пара придерживалась старомодных взглядов, традиционные роли были не просто привиты годами воспитания, но поддерживались с любовью. Рок зарабатывал деньги и платил по счетам, Лирик готовила и поддерживала порядок в доме, и их семейное гнездышко, в каком бы помещении оно не находилось, всегда было теплым, уютным и безмятежным.

Куин подумал о близнецах. Хорошая новость заключалась в том, что они могли выбирать свое будущее сами. В конце концов, традиционные роли были прекрасны, если их не навязывали. Он не хотел, чтобы кто–то из его детей был связан какими–либо социальными правилами или ожиданиям. Ему хватало подобного в детстве… и его едва не разрушили пережитые им неудачи, хотя по большей части ничего из того, что с ним случилось, он контролировать не мог.

Куин снова посмотрел на кровать. Сфокусировавшись, он открыл пустое текстовое сообщение, и попытался понять, что он пытается сказать.

В итоге, он просто напрямую озвучил Вишесу свою просьбу.

Не все путешествия осуществлялись на ногах. Тем не менее, первый шаг сделать нужно. А после?

Куин посмотрел на столик.

Внезапно он нахмурился. Увидев что–то, он встал и подошел... чтобы увидеть два бордовых свертка на прикроватной тумбочке, рядом с пультом от телевизора, кнопкой вызова медсестры и синей ручкой «Бик».

Которой, несомненно, и воспользовался Лукас, когда писал свое прощальное письмо, то, которое осталось лежать нераспечатанным, именно там, где его оставили.

Куин протянул руку и взял один из бордовых свертков. Развернув, он понял, что это носок, носок из кашемира и шелка.

Он узнал его, но все равно проверил бирку, вшитую с изнанки.

– Блэйлок, – выдохнул он.

Блэй вернулся в особняк прямо перед Последней Трапезой. Он несколько часов помогал своей мамэн в подвале, переставляя пластиковые ящики с сезонной одеждой, семейными сувенирами и украшениями. С самого начала было понятно, что, по большому счету, работа была надуманной, но он был признателен за возможность отвлечься. У проекта было начало, середина и конец, и он требовал не только физических усилий, но и достаточной умственной концентрации, чтобы у Блэя не получалось совмещать стоящие перед ним задачи и одновременно беспокоиться о Куине.

В середине даже был перерыв на еще одну трапезу, а в конце – чашка какао–блаженства, как всегда называла мамэн этот напиток.

Он хотел остаться на день, особенно после того, как Куин не ответил на его сообщение. Но Роф созвал совещание, и каким бы разбитым ни чувствовал себя Блэй, его долг перед Королем был обязанностью, которую он с честью будет выполнять.

Блэй поднимался по парадной лестнице, он прибыл на пятнадцать минут раньше, так что оставалось время повесить куртку и собраться с мыслями. Ему не нужно было беспокоиться о том, что он может столкнуться с Куином. Парень сидел в комнате Лукаса. Туда он всегда шел после тренировки, и последние четыре ночи он оставался там еще долго после Последний Трапезы.

Блэй старался не воспринимать этот игнор на свой счет. Но получалось плохо.

Поднявшись наверх, он заглянул в открытые двери кабинета Рофа. Братья уже собирались, и он поднял руку в знак приветствия. Некоторые кивнули в его сторону, и Блэй показал два пальца, универсальный жест, означающий «Я вернусь через две минуты».