Бран подвинул руку, ее ладонь опустилась. Его рука легла на ее плечо.

— Терпеть не долго, — прошептал он. — Мы узнаем их тайны и уйдем.

Она поймала его взгляд. Что-то смягчилось там, появилась искра, которую она уже видела. И угасла от разочарования.

Он отвел взгляд, и осколки сердца впились в нее.

— Тогда недолго, — кивнула она. — И вернемся в мою комнату и обсудим следующий ход.

— Ты налево, я — направо?

Они замерли у двойных дверей, где были нарисованы подвиги Нуады.

Айслинг кивнула, толкнула дверь и прошла в толпу. Она старалась не думать о его обеспокоенном взгляде.

Он не мог знать.

Серебряный лунный свет проникал сквозь осколки витражей. Он бросал на зал серые тени. Весь двор точно собрался тут. Сотни тел жались плечом к плечу, окружив большие разбитые колонны.

Мужчина кивнул и отошел. Его плечи украшала накидка из костей, мелкие черепки висели на нитях и смеялись, пока он двигался.

Она перешагнула упавшую колонну, камень был белым, как кость, сиял от света. Юбки собрались вокруг нее. Ткань двигалась сама по себе. Стоило ее коснуться, и волны трепетали по бокам.

— Вот и ты! — позвал бодрый голос. — Ведьма! Иди и развлеки нас.

Герцогиня была требовательной, но если Бран хотел узнать тайны, нужно было идти к источнику. Айслинг повернулась, налепив улыбку на новое лицо.

— Я рада бы, но моя магия не отличается от вашей.

— Ведьмы давно могли использовать не ту магию, что фейри, — герцогиня изящной ладонью указала Айслинг подойти ближе.

Она выглядела красиво этой ночью. Бледно-зеленое платье сидело на ее изгибах так плотно, что Айслинг видела отпечаток ее пупка. Сияющее сердце пульсировало за бархатом.

Простота была стилем герцогини, и это объясняло, пожалуй, платье Айслинг. Она сделала реверанс.

— Для меня будет приятно показать таланты ведьмы. Меня тренировали с детства.

— Да, да. Мы знаем, что дитя-подменыш решила взять судьбу в свои руки.

Айслинг резко подняла взгляд.

— Тише, кроха. Твой любимый не знает.

— Он не мой любимый.

— Если еще нет, тогда будет, — герцогиня приподняла изящную бровь. — Я знаю, как выглядит влюбленная женщина. Я смотрю на такое лицо в зеркале каждый день. Было бы глупо не узнать такую же.

Айслинг скрипнула зубами и сменила тему.

— Что мне нужно сделать?

— Погадай на листьях.

— Что?

Герцогиня указала на стол за ними, стоящий на спинах трех мужчин без глаз.

— Мы пили чай, пока ждали тебя и вороноголового. Теперь хотим узнать нашу судьбу.

— Мне погадать на листьях? — Айслинг не дала челюсти упасть. — Это магия торговцев. Ничего интересного.

— Но нам будет весело.

Она не могла отказать той, что угрожала их безопасности. Айслинг опустила голову, шагнула к столу и взяла первую чашку.

Хороший фарфор обжигал ее пальцы. Он был милым, хоть и надкололся по краю. Она крутила чашку, пока не ощутила искру там, где ладони держали чашку до этого.

— Чья эта? — спросила она.

— Моя, — голос был милым, тихим, как песня, но сильным, как предвестник бури.

Айслинг быстро подняла взгляд, затерялась во взгляде странной женщины. Ее кожа была голубой, как небо утром, а голову покрывали темные змеи. Одна подняла голову и зашипела.

— Что за чай там был?

— Ничего особенного, — ответила женщина с волосами-змеями.

Айслинг кивнула и посмотрела на оставшиеся листья. Тут был трюк, хотя ей не нужно было смотреть на них. Искра магии задержалась, даже когда листья подвинулись.

— Я вижу медведя в вашем прошлом, — начала она, — человек, не достойный доверия, следует за вами. Я вижу быка в настоящем, вестника неудач и оскорбления от ваших врагов. Это предупреждение.

Женщина с голубой кожей склонилась ближе.

— А будущее?

Губа Айслинг дрогнула.

— Стрела, окруженная тучами.

— Что это значит?

Гнев дрожал в руке Айслинг, чашка звенела, пока Айслинг сжимала ее. Она посмотрела на самодовольную герцогиню.

— Это плохой знак, и он указывает на вас.

Герцогиня попыталась выглядеть удивленно. Она прижала ладонь к груди и изобразила шок.

— Что это значит? Ты точно не так повернула чашку, маленькая ведьма. Стрела не могла указать на меня.

— Она указывает на вас, герцогиня. И я не люблю, когда меня используют для себя.

— Тогда развлечение завершено.

Герцогиня щелкнула пальцами, и женщина с голубой кожей попыталась сбежать. Она повернулась, врезалась в однорукого стража за собой. Айслинг даже не слышала миска, крупный мужчина обвил рукой ее голову и резко повернул. Стук тела был скрыт за сотнями голосов, звенящих от смеха.

Она повернулась к герцогине, подавляя эмоции.

— Это было необходимо?

— Не люблю лжецов, — герцогиня налила еще чаю. — Погадать тебе?

— Вы же говорили, что у ведьм есть магия, какой нет у фейри?

— Да. Но гадание по листьям довольно простое дело, не находишь.

Айслинг взяла протянутую чашку, тряхнув головой.

— Каковы шансы, что чай отравлен?

— Если бы я хотела тебя убить, я не сделала бы это посреди бала.

Айслинг посмотрела на стража, уносящего тело.

— Разве?

— Убить кого-то так просто — это оскорбление. Ты достойна другого, — герцогиня подняла чашку и стукнулась набитым краем об чашку Айслинг.

— Это точно, — Айслинг подняла чашку губам и изогнула бровь.

Чай был с привкусом фруктов, но больше напоминал гниль. Ужасно сладкий, он обжигал ее нёбо, послал боль в ее зубы. Боль впилась в ее череп как колючки, похожие на шипы на ее шее.

Она не ощущала яд и за это была благодарна. Айслинг ненавидела горечь паслена на языке.

Когда герцогиня не стала говорить, Айслинг проследила за ее взглядом.

Бран шел сквозь толпу, тихо говорил со всеми, кто был не против. Он замер возле мужчины из коры и улыбнулся. Айслинг ощутила это в глубине себя.

Кого могло радовать такое место? Мужчина-дерево поднял кривую ладонь и опустил на плечо Брана, а тот и не вздрогнул. Этот народ подходил ему больше всех, что они видели. Он был дома среди странных и даже жутких.

Может, потому она ощущала его глубоко в своей душе. Он видел красоту в сломанном, но не пытался починить. Сломанный не был бесполезным.

Герцогиня рассмеялась.

— Он красивый, да?

— О чем это вы? — Айслинг потягивала чай.

— Ты знаешь, о чем я, дитя. Таким, как он, приемлемо восхищаться, но только издалека.

— Почему это?

— Такие мужчины, как он, не созданы для прикосновений женщин со шрамами на руках. Он из черноглазых красавцев, прячущихся среди гнили. Ты видела в его взгляде звезды. Женщины легко теряются в тех глазах.

Айслинг не дышала. Ее грудь сдавило, воздух застрял, будто боль в ребрах могла подавить боль в сердце.

Жалость исходила от фейри рядом с ней. Герцогиня опустила ладонь поверх ее.

— Расскажи больше о себе, маленькая ведьма. Мы посмотрим, как этот темный мужчина пытается узнать у моих подданных способ убить меня. Я послушала бы больше о тебе, чтобы не убить его сейчас.

Айслинг убрала руку и прижала чашку к губам.

— Я всю жизнь боялась огня.

— Это странно. Магия ведьм стихийна.

— Я просыпалась в поту, думая, что огонь лижет мои ноги, посреди ночи. Я видела людей в тенях, сжимающих трут и огниво, опасно улыбаясь. Каждую ночь я шла по лесу и гадала, когда меня найдут. Маленьким девочкам говорят опасаться леса. Говорят, там живут темные, сильные и проклятые существа. Они не говорят девочкам, что монстры живут на улицах, в теплых домах и носят красные свечи, чтобы отогнать тьму, что якобы пугает детей. Люди боятся тьмы, потому что там то, чего они не понимают, — Айслинг покачала головой. — Я никогда не ощущала страх во тьме. Но я боялась огня, окружающего меня так, что даже тень убегала от света.

Герцогиня хмыкнула.

— Так это правда. Они все еще сжигают ведьм.

— Они предпочитают вешать нас, — она вспомнила дерево, сотни душ кричали, что ей не быть одной из них, потому что она уже была с фейри. — Но огонь всегда подходит.

— Тогда почему он? — герцогиня кивнула на Брана. — Почему Неблагой, которому нет дела ни до чего в мире.

— Он спас меня от огня.

— Ой, избавь меня от этого. Он интересует тебя не поэтому. Любой мог спасти тебя от огня. Даже тот фамильяр, что ходит по моим коридорам и кричит на мою стражу, словно он у себя дома.

Айслинг осторожно опустила чашку на стол и подвинула ноги, чтобы не ударить одного из держащих стол мужчин по лицу. Они держали стол тихо, без жалоб. Их лица без глаз напоминали ее.

Почему ее так интересовал Бран? Из-за его глупой натуры, споров с ней, смелости, желания делать добро, ненависти ко всему в четких рамках. Все это и даже больше.

— Огонь был, — ее голос дрожал. — Не физический, что пытался забрать мою жизнь, а страх огня. Он как-то стер во мне остатки, желавшие свет. Он понял мой страх и принял во тьму без осуждения. Он хочет гнили и разрушения. Мы с ним из одной поеденной молью ткани.

Сердце болело от мысли об этом. Он уже признался, что не мог смотреть на ее лицо, и она не могла снова проклясть себя. Айслинг не собиралась унижать себя ради него. Она не могла представить, чтобы он забыл древнее горе от разбитого сердца, и к чему это их вело?

В место между местами. В мир между мирами. Они замерли, и ни один не знал, как это исправить.

Он поднял взгляд, словно ощутил ее. Она увидела вспышку жара, глаза потемнели, перья на его черепе приподнялись. А потом все угасло, маска скрыла весь интерес.

— Думаешь, он не заинтересован в тебе из-за твоего лица? — спросила герцогиня.

— Думаю, вы знаете, почему он уже не заинтересован мной, и это вы скрыли нарочно.

— Даже я не знаю историю всех фейри, приходящих ко мне.

Айслинг нахмурилась.

— Может, я знала, что была история между ним и другим, но я не знала, что ты будешь так похожа на нее. Сходство потрясает.

— Вы знаете мою сестру?

— Я знаю всю твою семью, Иллюмина. Так ведь тебя назвали?

Сила вспыхнула в ее бедрах, потекла по ногам и приковала к полу. Использование истинного имени обжигало.

— То имя не произносили с моего детства, — прорычала Айслинг. — Я не считаю его своим.