Но оно было там. Близко, можно было коснуться, и Айслинг знала, что оно было гладким. Такой шелк могли сделать только фейри.

Она выдохнула и встала. Они помогли ей одеться, вылили платье на ее тело, словно воду, пока оно не опустилось вокруг нее как вторая кожа. Юбка чуть расходилась у ее бедер, ниспадала до пола. Все ее тело было прикрыто, кроме опасного выреза между грудей, останавливающегося над ее пупком.

Издалека платье выглядело просто. Но вблизи она видела темную вышивку на плечах и талии с изображением Дикой Охоты. Крохотные кусочки обсидиана в вышивке сияли, когда она двигалась. Но она сияла не светом. Она сияла тьмой.

— И последнее, — фейри протянула серебряное ожерелье. Оно впечатляло плетением. Лозы винограда с шипами окружили ее тонкую шею.

Айслинг охнула, когда холодный металл коснулся ее горла. Шипы нежно легли у ее пульса, и когда она сглатывала, ощущала, как они впиваются. Это ужасало, но все ощущения в ней проснулись с волной жара.

Она прижала пальцы к ключице.

— Всю ночь?

— Да, госпожа, это нужно носить остаток ночи, — фейри нанесла парфюм на ее грудь.

— Почему?

Хриплый голос ответил ей:

— Герцогиня хочет, чтобы мы делали то, что она желает.

— Бран, — ответила Айслинг. Румянец поднялся от ее груди к щекам, она отвернулась от него.

Он не мог увидеть ее лицо. Не сейчас. Она не была готова. Она многое хотела рассказать и объяснить.

Почему она не рассказала ему раньше? Потому что часть ее души хотела, чтобы он всегда видел ее как странную ведьму, проклявшую его. Она не хотела быть Благой фейри, соперницей. Ее устраивало одиночество, она была тенью в ночи, которая не оставалась в памяти.

До него.

Ее дыхание застряло в горле, фейри сделали реверансы рядом с ней.

— Прочь, — буркнул он. Их спешные шаги чуть не вызвали ее улыбку, пока она не услышала, что он прошел вперед. — Глупое занятие. Я не знаю, чем она думает, устраивая бал. У нас есть работа.

— Она не знает, что мы тут за ее сердцем, — прошептала Айслинг, застыв в центре комнаты.

— О, она знает. Она дала ясно понять, что принимает вызов.

— Тогда, может, она ощущает себя безопаснее в окружении подопечных.

— Возможно, — ответил Бран. — Или она играет. Она явно считает нас слабыми. Но мы не такие.

Она знала, что он хотел так похвалить, но она не могла дышать, горло сдавило. Айслинг не ощущала себя сильной в этот миг. Она хотела сжаться на земле, прижать ладони к груди и молить сердце успокоиться.

— Айслинг? — тихо спросил он. — Что-то не так?

Все было не так, и она не могла сказать ему, потому что ей не хватало смелости развернуться. Она хотела, чтобы он увидел ее лицо, но все в ней отказывалось повернуться.

— Я… я… — пролепетала она и кашлянула. — Все будет хорошо.

— Будет, — он прошел в комнату, голос стал ниже. — Она дала тебе красивое платье. Боишься в нем двигаться?

— Нет.

Он приблизился, и она ощутила спиной его жар. Он глубоко вдохнул.

— Ты пахнешь орхидеями.

— То-то запах показался знакомым. Тебе нравится?

— Твой запах мне нравится больше, — он подвинул ее волосы, оголил горло и металл, обвивающий ее бледную шею. — Так лучше. Теперь я знаю, что это ты.

Она хрипло выдохнула.

Она почти ощущала, как он нахмурился.

— Айслинг, что такое?

— Ничего, просто… изменилось, — ее сердце колотилось, но она медленно повернулась к нему. Ей пришлось глубоко вдохнуть, чтобы поднять взгляд. Она посмотрела в его глаза, в бесконечность океана под ночным звездным небом.

Бран выдохнул. Звук наполнил ее желанием, какое она еще не ощущала. Его выражение лица смягчилось, и он медленно поднял ладонь к ее щеке.

Кончики пальцев нежно, как перо, задели линии ее лица. Он гладил ее челюсть, нижнюю губу, ресницы, которые с трепетом закрылись. И в тот миг Айслинг впервые ощутила, как это, когда относятся с любовью. Он касался ее, словно она была хрупкой. Словно частички нее могли испортиться навеки, если он будет слишком грубым.

— Бран, — прошептала она. Она расскажет ему все — кто она, откуда, объяснит чувства в груди, которыми не могла управлять.

— Прости, — ответил он.

Она вглядывалась в его темные глаза.

— За что ты извиняешься?

Он больше не улыбался. В его глазах не было нежности, с лица пропал восторг. Он смотрел на нее с разочарованием. Нет, с ужасом.

— Это герцогиня сделала, да? — он не дожидался ее ответа. — Она дала тебе это лицо, чтобы навредить мне. Отвлечь меня. Я не позволю, но обидно, что она пытается использовать тебя для этого.

Слова Айслинг застряли в ее горле.

— Чье у меня лицо?

Она могла догадаться, но хотела услышать от него. Она все еще выглядела как ее семья, он мог узнать, откуда она прибыла, с кем была в родстве. Она просто не думала, что он так знал ее сестру. Те проклятые слова останутся с ней до конца жизни, но она хотела услышать их от него.

— Женщины, которую я когда-то любил. Я и другой пытались завоевать ее сердце, и я был уверен, что она выберет меня. Но она была обещана принцу, хотя было время, когда она могла стать моей. Она выбрала Благого принца, как все от нее хотели, — он прижал ладонь к груди. — Это годами мучило меня. Веками.

— Мне жаль.

— Ты не виновата, маленькая ведьма, — он прижал палец под ее подбородком, повернул ее лицо к свету. — Поразительно сходство, хотя я ценю, что она добавила мелкие отличия. Герцогиня жестокая.

Айслинг сглотнула, сердце подлетело к горлу и вытолкнуло слова, которые она не хотела произносить.

— Ты мог бы снова полюбить ее?

— Женщину, чье лицо у тебя? — он покачал головой. — Нет. Никогда. Я изменился, и я знаю, что у красоты много слоев, и плоть ниже всех.

Его ладонь отпустила ее подбородок, сердце Айслинг разбилось.

— Вряд ли бал будет длиться долго. Отдохни после него. Я работаю над планом. Будет непросто. Я недооценил герцогиню, но ничего. Ты видела что-нибудь полезное?

Она сглотнула и смогла покачать головой.

— Нет.

— Хорошо, — он провел рукой по волосам и вздохнул. — Будь начеку. Может, одна из служанок что-то узнает. Ты готова?

— Не совсем, — она прижала ладони к животу, подавляя бабочек. — Дай мне минутку, нужно поправить корсет под платьем.

Его щеки ярко вспыхнули.

— Ах, ну… Да, тебе не нужна помощь?

— Нет.

— Тогда я просто… — он указал на дверь и выбежал.

Она выдохнула и повернулась к окну. Тьма встретила ее взгляд, как всегда в этом месте, но она ощущалась опаснее, чем раньше.

Что ей делать?

Лоркан выбрался из-под подушек, прижимая уши к голове.

— Айслинг, нет.

— Он думает, что я выгляжу как она, — прошептала она. — Как моя сестра.

— Она бы не хотела такого. Ее выбор повел ее по неправильной дороге, но это не значит, что она не сойдет с нее вовремя.

— Это важно? — она подняла слезящиеся глаза. — Он не хочет видеть это лицо. Оно напоминает ему о боли.

— Он не знает, что это твое лицо.

— Он многого не знает, — она провела ладонью по животу, заставляя глаза оставаться сухими, хоть и хотелось всхлипывать. — И теперь он не может знать.

— Это глупо, Айслинг. Тебе нужно поговорить с ним.

— Скоро. Скоро я все ему расскажу, но не этой ночью, — она выпрямила спину и расправила плечи, спокойствие легло на ее новое лицо. — Может, тебе нужно реже показываться, Лоркан.

— Не делай то, о чем пожалеешь, — его глаза потемнели от печали. — Миг с ним не стоит жизни с разбитым сердцем.

Айслинг не знала, могла ли согласиться.

— Он уйдет, как только узнает правду.

— Ты не знаешь этого.

Но она знала. Он не захочет оставаться с женщиной, напрямую связанной с принцессой, разбившей его сердце. Он не был первым. Сестра Айслинг многим разбила сердца. Она любила делать так в юности.

Бран не мог смотреть на нее без боли на лице. Это было ужасно.

Лоркан заерзал.

— Тебе нужно на бал. Герцогиня дала понять, что отказаться не выйдет.

— Я буду избегать его, насколько это возможно.

— Думаешь, он тебе позволит?

Вряд ли. Бран был настойчив, когда чего-то хотел, и сейчас он хотел, чтобы она поняла этих фейри. Он хотел, чтобы она следила за всем, искала брешь в броне герцогини.

Глаза Айслинг закрылись. Ее ждала работа, и она закончит это, одобрял он ее лицо или нет.

— Это моя девочка, — тепло проурчал Лоркан. — Ты всегда была сильной, и ни один мужчина с неодобрением твоей внешности не может изменить это.

Она развернулась. Пальцы сжались, когда она миновала трюмо. Она отчаянно желала маску, хоть что-то, чтобы снова скрыть лицо. Но она прижала ладонь к двери и прошла в брешь.

Он ждал ее на другой стороне, темная тень мелькнула в углу коридора, словно что-то хотело напасть на нее. Айслинг никогда не боялась тьмы, а теперь она понимала, почему. Все лучшее было по краям ее зрения, скрытое от света.

— Готова? — тихо спросил он.

— Теперь да.

Он потянулся вперед плавно, и копье света упало из окна на расшитый рукав.

Айслинг упивалась его видом, словно он был спасением, а она была обречена. Вышивка спускалась с его плеч камзола с высоким воротником. Рубашка из черного шелка была расстегнута на груди. Айслинг хотела прижаться к теплой коже и считать приподнятые мышцы, ощущать каждый вдох.

Она опустила ладонь на его протянутую руку, ее мозоли задели края вышивки.

— Герцогиня что-то задумала, — пробормотал он, взглянув на ее лицо. — Я это чувствую.

— Может, она просто хочет насладиться последними ночами жизни.

— Вряд ли.

Он уже не смотрел на нее. Айслинг прикусила губу и прогнала эмоции с лица, напоминая себе, что теперь ее видели. Она уже не могла прятаться за проклятием, скрывающим ее гримасы. Они могли видеть ее так же, как люди.

Их шаги разносились эхом, пока они шли по пустым коридорам. Камень крошился под ее ногами, волшебные корни тянулись на древних стенах. Каждый дюйм кричал, что это был не дом для людей.

Она не была человеком. Айслинг нужно было принять, что она фейри, но она не могла. Все в ней было против того, чтобы считать домом это место, а не хижину, где началась ее скромная жизнь.

Все в ней хотело вернуться туда. Увидеть четыре стены дома, где все было под рукой, и ее любимые книги заклинаний стояли на полочке, огонь трещал неподалеку, и Лоркан лежал на ее ногах. Та жизнь была простой, но теперь она знала, что простая жизнь была лучшей.