— О чем ты думаешь, ваянин?

— Я… я хочу…

Я не могла сказать. Я смущалась, и это лишало меня голоса. Румянец вернулся, и я невольно прижалась к дивану, отодвигаясь от него.

Он склонился надо мной, разглядывал мое покрасневшее лицо.

— Помнишь, ваянин, ты обещала мне тайную мысль?

В атриуме Арканы. Он рассказал, что для него означало «защищать», а я обещала мысль взамен.

Я сглотнула.

— П-помню.

Он склонил голову, его губы оказались у моего уха, и его хриплый голос задрожал во мне.

— Расскажи, что ты хочешь… тайное желание, которое ты так долго скрывала.

Я смотрела огромными глазами на потолок. Сердце колотилось. Желудок делал сальто. Я сжала подушки дивана, словно это спасло бы мне жизнь.

— Я хочу… — голова кружилась, мыслей было слишком много, желание и страх смешивались. — Я хочу, чтобы ты…

— Хм, — ответил он.

Дыхание дрогнуло, глаза стали еще шире. Его нос скользнул по моей щеке, мои ноги царапали ткань подушки. Я напоминала себе дышать, но легкие не слушались.

Мягкий жар его рта задел уголок моих губ.

Я выгнулась у дивана, голова стукнулась о подушки. Это было рефлекторно из-за той части меня, что убегала от него.

Его ладони нашли мои бока, скользнули по моей спине, добрались до макушки. Придерживали меня. Мои ладони отпустили диван и сжали его руки у плеч.

Мои пальцы впились в твердые и сильные мышцы, пульс участился.

Его губы снова нашли уголок моего рта. Воздух вылетел из моего носа. Его горячий язык нашел каплю клубничного сока, а потом его рот подвинулся, поймал мою нижнюю губу. Я вдохнула и задержала дыхание.

Он снова задел мои губы своими, проверяя. Мое сердце трепетало. Голова кружилась. Я перестала давить на его руки. Наши носы соприкоснулись, мы не спешили.

Его губы осторожно и нежно задели мои, и его рот накрыл мой.

Горячий, нежный, яростный. Его губы двигались голодно, исследовали форму моих губ. Его язык обвел мою верхнюю губу, он поймал мою нижнюю губу своими. Давление его острых клыков удивило меня, и я охнула. Все во мне раскалилось, я дышала слишком быстро.

Гул задрожал в его груди. Он снова прикусил мою губу, и это вызвало новую волну жара во мне. Я приоткрыла губы, чтобы охнуть, и, когда наши рты встретились, его язык нашел мой. Я впервые ощутила его вкус.

Сладкий и дымчатый. Нотка терпкости.

Мои ладони скользнули к его плечам, и остатки тревоги испарились. Я таяла в его руках, отклонив голову, приоткрыв рот. Мое смущение пропало, все внутри стало жидким жаром, который вспыхивал от каждого прикосновения его рта к моему.

Там, где в моем разуме жил страх, появился вдруг темный огонь.

Алое присутствие с ядром из тьмы. Ярость, хитрость и обжигающая страсть. Мои глаза открылись, а потом зажмурились, и я обвила руками его шею, ладони сжали его волосы.

Вспышки его сущности сталкивались со мной — мысли, эмоции, реакции, все с нотками хищности, что была в глубине него. Мой разум кружился, тысячи мыслей проносились в голове, но я не могла думать.

Его мысль передалась мне — он ощущал окружение, в отличие от меня. Присутствие. Приближение.

Я отпрянула, охнув.

— Амалия идет?

Он посмотрел на дверь. Шаги. Он слышал их даже поверх моего шумного дыхания. Дверь загремела — Амалия вставляла ключ.

Я ощутила панику, и она тушила огонь в моей крови. Заилас все еще прижимал меня к дивану, обвивая руками, ладонь лежала на моих волосах. Я могла одолеть страхи, но не была готова открыться кузине.

Дверная ручка повернулась.

«Даймон, исихазэ!»

Тело Заиласа растаяло вокруг меня, и я рухнула на пол, его сила улетела в инфернус на кофейном столике рядом с миской клубники.

Дверь распахнулась, и вошла Амалия.

— Прости, хотела прийти раньше! Ты готова к…

Она умолкла, глядя на меня.

— П-привет, — пролепетала я, надеясь, что она не заметит, как я запыхалась. И мое красное лицо. Мятую одежду. Растрепанные волосы.

Она прищурилась и замотала головой.

— Я не хочу знать. Ты готова идти или нет?

— Идти? — я умирала от смущения.

— На встречу! — она вскинула руки. — С экспертом отрицания?

Я вскочила на ноги, дико озираясь. Почему у нас не было часов? Больших, чтобы было видно с дивана?

— Точно. Прости! Дай мне минутку убрать гримуар.

— Конечно, — она закатила глаза. — Не спеши.

Я забрала гримуар, свои записи и инфернус и отнесла в свою комнату. Переведя дыхание, я опустила все на матрац и посмотрела на инфернус. Пальцы опустились на губы, надавили на опухшую чувствительную кожу.

Меньше трех месяцев назад в переулке в городе Заилас слизнул кровь с моего запястья. И я помнила, как, отодвигаясь от него с отвращением, заявила, что не хотела знать, какой он на вкус.

Вот как все сложилось.