– Кто любит апельсиновую содовую?

Его зеленые глаза загорелись изумлением, и я едва не выплюнула напиток.

– Ты знаешь «Кенан и Кел»³? Да ты просто девушка моей мечты.

Я вытерла рот ладонью.

– Ты уверен, что не слишком стар для меня?

– Мне всего-то восемьдесят шесть с половиной, большое спасибо, – невозмутимо отозвался он.

– В собачьем эквиваленте?

– Нет, по собачьим меркам мне сто восемьдесят один год с четвертью.

– Ты знаешь, сколько тебе лет по-собачьи?

Его губы дернулись, когда он попытался сдержать смущенную улыбку.

– Эм, да. Мне было скучно, и я полазал в Гугле. К слову, этот браузер – опасное оружие. Ну, в общем, если бы я был золотистым ретривером, то мне бы был сто восемьдесят один год.

– А по-человечески?

– Двадцать пять.

Я не могла отвести от него глаз. Улыбка на его лице была такой... теплой. Она окутывала, заставляя чувствовать себя единственным человеком в комнате... или парке. Мне это очень нравилось, и я была в восторге от ямочек на его щеках. Они были милыми, даже мальчишескими.

– Ты ненамного старше меня.

– Нет, не очень. Мой младший брат одного с тобой возраста, так что это не страшно. Он знает истинную ценность апельсиновой содовой. Я хорошо его натаскал.

– У тебя есть брат?

– Да, он ходит в университет в городе.

– Вот это да! Я тоже.

Он склонил голову, изучая меня.

– Ты все еще учишься в колледже? Ты никогда не упоминала об этом.

Мои плечи застыли от страха. Я только что испортила наше свидание, признав, что все еще училась?

– Я выпускница, – пробормотала я, мне хотелось быть честной, но и не быть таковой одновременно.

– Знаешь, что я только что осознал? Мы никогда обо всем этом нормальном «давай узнаем друг друга» дерьме не разговаривали. Мы перепрыгнули все это в стиле Зака и Делии, – он вытащил еще одну бутылку содовой. – Овации. Я от нас в восторге.

Я стукнула свою бутылку об его и сделала еще один глоток.

– Итак, ты готова? – он обвел рукой окрестности. – Для реального мира, я имею в виду. Это место пугающее.

Я нахмурилась.

– Тебя не волнует, что я все еще учусь?

– А должно?

– Ну... нет. Я просто подумала, что это может стать большой проблемой или чем-то вроде, раз ты так спросил об этом.

– Нет, я не зацикливаюсь на возрасте и прочей ерунде. Ну, вернее у меня были бы проблемы, окажись ты несовершеннолетней... – он замолчал и выгнул брови, словно я только что призналась, что солгала о своем возрасте.

– Уверяю тебя, что мне исполнился двадцать один год, и я достаточно взрослая, чтобы знать все об апельсиновой содовой.

Зак улыбнулся, и на щеках снова появились ямочки.

– Но раз ты совершеннолетняя, то все хорошо, – продолжил он, словно я и не вставляла пару слов. – Не могу поверить, что мы никогда об этом не говорили. Я чувствую, что знаю тебя, но и не знаю. Во всяком случае, никаких основных характеристик.

– Полагаю, всему свое время.

– Справедливо, – он сделал еще один глоток. – Какая у тебя специальность?

– Журналистика.

Зак склонил голову, оценивающе на меня посмотрев.

– Тебе подходит. Знаешь, где хочешь работать после выпуска?

– А ты тогда знал?

– Ни малейшего чертова понятия.

– Чем ты сейчас занимаешься?

Зак снова улыбнулся и полез в задний карман джинсов. Достав изношенный кожаный бумажник, он вытащил визитку и передал мне.

Я рассмеялась, как только прочла надпись.

– Зак Гастингс. IT-гений.

– Можешь пробить нас, узнаем больше друг о друге, – он замолчал, его лицо стало сосредоточенным. А потом Зак покачал головой и пробормотал что-то.

– В чем дело?

– Я хотел сказать, что подмигиваю, но потом подумал, что мне следовало бы просто подмигнуть. А потом я подумал, что все это глупо. Мне нужно время, чтобы привыкнуть не писать все подряд. Например, прямо сейчас я хочу вытащить телефон и написать тебе свои мысли.

– Не делай этого. Это странно.

– Знаю. Горе мне.

Посмеиваясь, я рассматривала остальную часть его визитки.

– Ты разрабатываешь приложения?

– Да, и собираю других ботаников вместе, убеждаясь, что каждый из них выполнил свою работу, отсюда и это название.

– Над какими приложениями вы работаете?

– Разными. Мода, купоны, игры. Ты говоришь, что хочешь, а мы это разрабатываем.

– Как ты стал разработчиком приложений?

– Я был ботаником в старшей школе.

Я сощурилась, пытаясь это представить.

– Ты лжешь.

– Что? Разве ботаники не могут быть чертовски красивы, иметь упругие задницы и точеные черты лица?

– А еще ты такой скромный.

– Знаю, – на этот раз он все-таки подмигнул, и я закатила глаза.

– Это меня удивило, вот и все. Ты, ну, знаешь, не похож.

– Ладно, я виновен по всем пунктам. Я очень рано стал увлекаться компьютерами, и в результате все закончилось разработкой приложений.

– Какое первое приложение ты создал?

Зак поморщился.

– Это звучит по-идиотски.

– Все равно расскажи.

– Я создал... ну, по большому счету это был сайт знакомств для мудаков. Ты могла бы оценить людей по их внешности и тому, насколько они подходили для свидания, – он покачал головой, и я поняла, что даже после стольких лет он все еще разочарован свои поступком. – Это было так дерьмово, что я пожалел об этом, как только приложение вышло в свет. Я даже не знаю, зачем его сделал. Тогда я не был самым горячим парнем в округе, и у меня еще не было своего бизнеса. Зато имелись проблемы с самооценкой. Почему я верил, что это нормально: упростить ребятам то, как они могут унижать друг друга, даже не знаю.

Зак сделал еще один глоток и пожал плечами.

– В любом случае, через неделю известие дошло до директора. У меня были серьезные проблемы, я был отстранен на неделю, но заслуживал худшего. Даже сбился со счета, сколько раз я видел, как школьники плакали над своими рейтингами, сколько из них перестали есть в кафетерии. Меня одаривали презрительными взглядами. Это приложение преследовало меня несколько месяцев, и я чувствовал себя просто дерьмово, – Зак опустил голову. – Поступок был совершенно глупым и детским.

– И ты учился на своих ошибках?

– В некотором роде. Я создал клуб, процветающий и по сей день, как только вернулся в школу. Лишь спустя недели люди осознали, что у меня серьезные намерения, что это не очередная шутка. Я действительно дерьмово ощущал себя из-за враждебности, которую создал в школе.

– Что за клуб? – спросила я.

– «Воплощенный позитив». Он для учащихся, которые еще не нашли свое место в жизни, для тех, у кого проблемы со сверстниками, трудности дома… что угодно. Это как позитивный пузырь. Существует множество правил, как разрешено говорить и действовать внутри пузыря. Ну, знаешь, никаких негативных слов и пренебрежительного отношения. Ты находишься там, чтобы познать себя и других, вот и все. Я ненавижу то, из-за чего создал этот клуб, но очень доволен конечным результатом.

– Звучит замечательно. Хотелось бы, чтобы подобное было и в моей старшей школе. Это бы могло защитить так много ребят.

Он кивнул.

– Мне хочется верить, что это так.

– Итак! – я хлопнула в ладоши, решив сменить мрачную тему на нечто более привлекательное. – Кто возьмет с виноградом, а кто с клубникой?

– Выбирай ты, мне оба нравятся.

– Тогда возьму клубничный, – я взяла сэндвич с большой буквой «В» и передала его Заку. – «Доритос» и сэндвич? Это звучит... странно.

– Ты когда-нибудь прежде ела их вместе? – я покачала головой, и Зак улыбнулся так, что у меня буквально свело живот. – Ну, приготовься удивиться.

Он развернул свой сэндвич и открыл упаковку чипсов – большую пачку, поскольку был умным парнем. А затем, как безнадежный чудак положил чипсы на сэндвич.

– Видишь? Теперь ты.

– Я не знаю...

– Доверься мне. Попробуй. Положи одну или две на уголок. Это изменит твою жизнь.

Я кусала губу, размышляя над этим варварским методом поедания сэндвича.

– Только на угол?

– Да, всего одну или две штуки. Это вкусно, я обещаю.

Развернув сэндвич, я нахмурилась.

– Ты сделал его неправильно.

Он приподнял брови.

– Сэндвич?

– Да!

– Как... – он качнул головой и нахмурился. – Как вообще можно сделать сэндвич неправильно?

– Ты добавил недостаточно арахисового масла. Ты должен был намазать им оба ломтика хлеба. Так джем не впитывается в хлеб. Вот и все! – я прикрыла лицо руками. – Между нами все кончено. Мы никогда не сможем быть вместе, если ты не можешь сделать правильный сэндвич. Это просто издевательство!

Зак рассмеялся.

– Это одновременно самое смешное и самое гениальное, что я когда-либо слышал.

Зак потянулся ко мне, и в тот момент, когда его пальцы коснулись моего тела, меня словно сбило ударной волной. Если бы я уже не сидела, то точно упала бы на задницу.

Зак вздохнул, и я поняла, что он тоже это почувствовал. Его пальцы мягко касались моей кожи, они были горячими и нежными. И их казалось не достаточно.

Он помедлил, словно хотел перевернуть мою руку и подержать ее.

Я тоже этого хотела.

Но Зак слишком быстро убрал ладонь, тут же занявшись своим сэндвичем.

– Фильм должен скоро начаться, – прокомментировал он, попытавшись отвлечь нас обоих.

– А что мы будем смотреть?

– В расписании на сегодня «Трансформеры». Надеюсь, ты не против.

– Первые? А разве этот фильм не... старый?

– Знаешь, я не уверен. Но в календаре стоят «Трансформеры».

Я пожала плечами.

– Думаю, можно посмотреть.

– Не хочешь перекусить прямо сейчас? Я весь как на иголках здесь.

Точно, мой сэндвич. Я и забыла, что все еще держала его в руках. Я поднесла его ко рту, немного смущаясь под взглядом Зака, и откусила угол с чипсами и всеми слоями сэндвича.

Текстура была... странной, но не неприятной.

Я сглотнула и повернулась к Заку.

– Должна отдать тебе должное, это съедобно. Арахисовое масло и сырные чипсы вместе дают интересный вкус.

– Видишь? Я начал есть «Доритос» отдельно, но не заняло много времени, прежде чем приноровился класть чипсы на сэндвич. Теперь я не могу съесть арахисовое масло без чипсов.

– Откуда вообще появилась идея их смешать?