— У нас сейчас состоится та самая встреча? — спросила я, немного забавляясь.

— Что-то вроде того, — пробормотал он.

Через несколько дверей он завёл нас во вторичный коридор.

Я не осознавала, куда он меня ведёт, пока мы не оказались перед запертой дверью в нашу каюту. Я узнала панель безопасности, вмонтированную справа от косяка.

Ревик наклонился поближе к сканеру сетчатки, уже прижав большой палец к панели. Когда огонёк погас, я услышала щелчок, а Ревик положил ладонь на ручку двери. Он распахнул дверь и затащил меня внутрь.

Поначалу я уставилась на окна.

Точнее, на корабле иллюминаторы, а не окна. Смотровые отверстия.

Они расположили опорную балку над нашей кроватью и столом, который мы перенесли наверх из резервуара. Кровать была застелена толстым тёмно-синим покрывалом, несмотря на стены и полы с подогревом. Когда мы переехали по-настоящему, группа видящих во главе с Мэйгаром преподнесли нам подарок к «новоселью», чтобы поздравить с переездом из резервуара — сине-бело-золотую мозаику меча и солнца, которую они повесили на потолке каюты.

Картина, которую я написала для Ревика, тоже украшала одну из стен.

Горы Гималаев складывались из толстых и тонких мазков вместе с теми же словами на древнем прекси, которые Ревик вытатуировал на своей руке. Я вложила в эти линии как можно больше от него, и профиль его лица проступал в очертаниях гор.

На фоне располагалось ещё одно изображение меча и солнца — светящаяся вспышка вокруг него обладала достаточным цветом, чтобы выделяться на небе.

Лили объявила картину «прекрасной», когда увидела её, и Ревику, похоже, тоже понравилось.

Он сам повесил её на стену, и несколько раз я замечала, что он пристально смотрит на неё с лёгкой улыбкой. Он сказал, что никто и никогда прежде не изображал его на картине. Мне сложно было поверить в этом, поскольку я знала, что его первая жена была художницей, но когда он сказал это, я ему поверила.

Может, его жена Элиза не рисовала людей.

Теперь я смотрела на рисунок его профиля, подавляя болезненную дрожь.

Ревик обхватил меня рукой за талию.

Он прижал меня к ближайшей балке, выступавшей из стены, и его рот накрыл мои губы, а пальцы сжались в моих волосах. Как только я приоткрыла рот, он тут же швырнул в меня свою боль, а ещё через несколько минут испустил стон. Его руки принялись за мой ремень, грубо расстёгивая его, пока я перебирала его волосы пальцами. Он сдёрнул мои брюки ниже по бёдрам, заставив меня ахнуть.

Я попыталась потянуться к его штанам, но Ревик не желал ждать.

Он отошёл от меня ровно настолько, чтобы расстегнуть свои брюки, затем снова впечатал меня в стены, целуя так грубо, что наверняка оставлял синяки, и используя так много своего света, что я едва могла дышать. Моё тело буквально плавилось, когда боль в нём усилилась, превращаясь из спешки в откровенное требование. Когда он вплёл свой свет в меня, заставляя мои колени подкоситься, я вцепилась в него, чтобы удержаться на ногах.

— Бл*дь, Ревик. Какого чёрта…

— Заткнись. Боги, Элли.

Я издала смешок, и он вновь поцеловал меня.

Его руки забрались под мою рубашку, задирая её выше по телу. Вжимая меня в стену, он опустил голову, лаская меня языком, губами и зубами, пока из моего горла не вырвался низкий звук. Крепче вцепившись в его волосы, я опиралась на стену и на него.

Его ладонь скользнула между моих ног, но он не ввёл в меня пальцы; он просто держал меня там, используя свой свет. К тому времени всё моё тело болело. Я извивалась, вскрикивая.

— Отсоси мне, — простонал Ревик, поднимая на меня взгляд.

Я силилась ответить, но он скользнул вверх по моему телу прежде, чем я успела что-то сказать. Он поцеловал меня в губы, и его свет напористо вплетался в мой. Ревик заставил себя помедлить, несмотря на ожесточённость, которую я ощущала в его свете. Используя структуры в своём aleimi, вкладывая свет в ладони, язык и губы, он скользнул в меня ещё глубже, притягивая с чувственной, неспешной настойчивостью, которая заставила меня застонать в голос.

Я попыталась выполнить его просьбу, спуститься вниз по его телу, но он остановил меня.

Ревик схватил меня за запястья, заведя их мне за голову. Как только он обездвижил меня, я ощутила его свет в своём, и он сжал структуры моего aleimi. Завладев моим светом по-настоящему, он издал надрывный стон.

Я почувствовала, как его боль резко усилилась. Он вжал меня в стену и прикрыл глаза, когда я не сумела пошевелиться.

— Я должна была сказать нет? — спросила я, всё ещё дыша с трудом. — Я должна была противиться тебе? Чтобы ты смог заставить меня?

Ревик выпустил мои запястья.

Его ладонь стиснула мои волосы, и он поцеловал меня в губы, не спеша, отпустив меня пальцами и телом и тестируя свою хватку на моём свете.

Я ощутила, как его боль резко усилилась, когда я не сумела высвободиться.

— Бл*дь, — простонал он.

«Чего ты хочешь? — послала я. — Чего, детка?»

Он лишь покачал головой, прислоняясь своим лицом к моему.

Он не хотел показывать мне даже в моём сознании, но я ощутила, как его боль ухудшается, потому что он думал об этом вне моей досягаемости. Через несколько секунд он вжался в меня ещё сильнее, чем прежде, и его кожа, прикасавшаяся к моей, казалась теплее.

— Боги, — пробормотал он.

«Ревик…»

— Скажи мне, если я зайду слишком далеко, — произнёс он. — Скажи мне, Элли. Пообещай, что ты мне скажешь.

Я кивнула, ахнув, когда его руки крепче стиснули меня. Когда он встретился со мной взглядом, ища ответ в глазах, я кивнула во второй раз, всё ещё с трудом дыша.

Крепко обхватив за талию, он вплотную прижал меня к своему телу, затем чуть ли не волоком отнёс в кровать. Спустя считанные секунды он уложил меня на постель, улёгся сверху, и его боль тут же усилилась, как только он закончил стаскивать мою рубашку через голову.

«Они знают, куда мы ушли», — напомнила я ему, силясь перевести дыхание и закрывая глаза, когда он ещё глубже вплёлся в мой свет. Я уловила образ, в котором он бил меня, и моя боль ухудшилась. Ощутив мою реакцию, он крепче стиснул меня, издав низкий стон.

«Мы ушли посреди стратегического совещания, Ревик».

Он притянул меня так резко, что я подумала, что потеряю сознание. Когда он помедлил, глядя на меня, его прозрачные глаза окрасились зеленоватым оттенком и светились изнутри.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спросил он.

Посмотрев на него, я старалась подумать, контролировать свой свет. Затем покачала головой.

«Нет».

— Уверена?

«Да, — моя боль усилилась. — Да… я уверена. Но ты действительно хочешь, чтобы они нашли нас вот так? Или наблюдали за нами из Барьера?»

Я ощутила его полное безразличие к этому факту, и его радужки вспыхнули. Я видела, как он старается подумать об этом, заставить себя озаботиться этим вопросом, но в итоге Ревик лишь покачал головой, мягко прищёлкнув языком.

— Я нас заблокирую, — предложил он, слегка улыбаясь.

«Они всё равно почувствуют, если будут присматриваться».

— Не так много.

Я ощутила внезапный прилив паники. «Где Лили?»

— Она в школе, Элли. Её здесь нет. Она ничего не почувствует.

«Другие почувствуют. Они почувствуют достаточно, чтобы знать, чем мы занимаемся…»

— Мне похрен, Элли, — сказал он. — А тебе?

Глядя на него, я попыталась определиться.

Его боль змеилась в моём свете, и мне сложно было связно мыслить, и уж тем более переживать из-за того, что кучка видящих делает дальше по коридору. Я ощущала в Ревике такое сильное желание, что это стёрло практически всё остальное.

Мой свет сделался покорным под ним, и он издал низкий стон.

Опустив руку, он схватился за край моих трусиков и сдёрнул их одним рывком. Я ощутила жжение на бедре там, где ткань натянулась и порвалась, и ахнула от этого.

Не успела я перевести дыхание, как Ревик уже перевернул меня.

Затем он проник в меня пальцами.

Он помедлил ровно настолько, чтобы расположить меня, как ему хотелось — заставил развести колени, затем снова ввёл пальцы до упора, используя столько света, что я едва могла лежать спокойно, и уж точно не сумела бы остаться неподвижной, если бы он не удерживал меня на месте. Боль в его свете становилась интенсивнее. Его aleimi ещё глубже вплетался в меня, пока он продолжал использовать свой свет, и вот я уже ощутила, как его член затвердел, и hirik выступил наружу.

Я вскрикнула, наполовину обезумев, когда он начал посылать мне конкретные образы того, что он запланировал, расположив меня как ему угодно. И Ревик издал невольный низкий звук.

Я ахнула от более жестоких импульсов, которые ощущала в его свете. Он хотел ударить меня. Он хотел трахаться. Он также хотел анального секса — может, после того, как я отсосу ему… может, отыметь меня членом, или телекинезом, или и тем, и другим одновременно. Но больше всего он хотел, чтобы я подчинилась, чтобы мой свет сделался совершенно покорным ему во время всего этого.

Он хотел подчинения. Он хотел полного и безоговорочного повиновения.

Я ощущала это желание в его свете, подобное физической силе.

Я чувствовала, что ему хотелось сделать вещи, которые он видел в исполнении Дитрини и на которые он реагировал.

Когда это заставило мою боль ухудшиться, Ревик показал мне ещё больше.

Он издал низкий стон, когда я согласилась на всё, что он хотел, и его глаза закрылись.

Я по-прежнему ощущала, как он подавляет некоторые вещи, пытается решить, как далеко стоит заходить со мной. Я ощущала ту сдержанность и начала противиться его хватке, по-настоящему пытаясь высвободиться. Его хватка на моём aleimi сжалась ещё сильнее, и я почувствовала, что моё сопротивление возбуждает его. Его боль ослепила меня, едва не заставив утратить контакт с комнатой.

— Боги, — пробормотал он мне на ухо. — Да какого чёрта с нами не так?

Я издала сдавленный смешок, но не могла пошевелиться, и его боль заставила меня застонать.