ГЛАВА 26 Между живыми и теми, кто перешёл границу

Брату Афафренферу потребовалось долгое время, чтобы понять, что с ним произошло. В физическом мире он растаял, стал существом чистого духа — и сделал это прямо перед тем, как в него вонзилось копьё.

Или это было после того, как в него вонзилось копьё, задумался монах.

Неважно. Если это смерть, да будет так. Сейчас он видел своё путешествие через жизнь. Он сидел в небольшом домике с матерью и отцом — который обратился против него несколько лет спустя, когда узнал правду об Афафренфере. Он вспомнил — нет, «вспомнил» неверное слово! Он опять пережил свой путь к монашеской жизни, своё вступление в орден.

Он снова увидел первую встречу с Парбидом. Он снова прошёл по королевству теней.

Столько воспоминаний. Разделённых. Рассыпавшихся. Становящихся живой частью мультивселенной вокруг, свободной и всеобщей.

Это было прекрасно.

Теперь юноша понимал предупреждение магистра Кейна о том, что он не готов к трансценденции, что у него не хватает дисциплины или поводов повернуть назад и возвратиться, чтобы прожить остаток смертной жизни.

Однако сейчас это предупреждение казалось пустым.

Конечно же, он не хотел возвращаться!

Он существовал в едином мгновении, его чувства расширились, потеряли фокус, стали всей вселенной сразу.

Это было прекрасно, но красота была укрыта вуалью. Монах чувствовал, что плывёт в густом облаке, его чувства растворяются в окружающем. Или он находился в состоянии фуги, в податливой реальности, стал податливой личностью, теряя чувство себя.

Лишь тогда Афафренфер столкнулся с ещё одним свободным воспоминанием, ради которого и пришёл в Терновый Оплот — поскольку он знал, что это остаточная жизненная сила и личность Дзирта До'Урдена.

Он присмотрелся к ней поближе, обретая сосредоточенность через чувство долга. Теперь он отчётливо видел путешествие дроу, находил отдельные воспоминания и складывал их воедино. Всё путешествие Дзирта целиком, а не только последнее — которое забрало его из мира живых.

Чувство интимности ошеломило его, настолько сильная близость, подобную которой он знал с Парбидом — и такая же радостная.

Но здесь было иначе. Афафренфер чувствовал, как будто подглядывает, подсматривает глубочайшие мысли и тайны того, кто не знал о его присутствии.

Последние останки благопристойности — которая теперь казалась таким пустяком — заставили его потянуться к Дзирту в ответ, сообщить дроу, что монах тоже оказался здесь.

И да, теперь он видел Дзирта намного яснее, когда тоже оказался в этом тонком пространстве-времени между живыми и теми, кто перешёл границу между физическим и духовным.

Между жизнью и смертью?

Афафренфер уже не был уверен в применимости этих терминов.

Он потянулся к Дзирту. Он позвал дроу. Он сказал Дзирту возвращаться, восстановить себя в физическом мире.

Ты нужен.

Твоей жене.

Твоему ребёнку.

Дзирт не слышал его — по крайней мере, не ответил. Призывы Афафренфера как будто вовсе на него не действовали. Монах отправился глубже, пытаясь вернуть дроу, но чем глубже он погружался, тем дальше сам Афафренфер отдалялся от физического мира и любых воспоминаний о своём теле. Он терял себя в той же степени, если не больше, в которой спасал Дзирта.

Пускай.

Ведь существо, которое было братом Афафренфером, не могло считать своё ускоряющееся путешествие утратой, когда вокруг него была лишь красота и истина.

Он потянулся за Дзиртом ещё дальше.

Но Дзирт До'Урден, ушедший так давно, не слышал.

— Это безумие, — просигналили пальцы Даб'ней Браэлину Джанквею.

Лес вокруг них кишел драуками, которые рыскали вокруг стаями, рубили деревья, бросали огромные копья в белок и птиц — любыми способами давали выход своей бесконечной ярости.

Браэлин был согласен с ней. Он дал женщине знак идти за собой и повёл её в глубокую лощину под раскидистым дубом, место, в котором они прятались прошлой ночью.

— Мы знали, что мать Жиндия привела с собой драуков, — напомнил ей Браэлин, когда они оказались вдали от чужих ушей.

— Но не столько же! — настаивала Даб'ней. — Ты их видел. Они другие — я даже не знаю, как это объяснить. Крупнее, свирепее чем те чудовища, которых мы видели. Это… я не знаю…

— Может быть, ты права, но нам всё равно нужно найти Ивоннель или верховную мать Квентл, — сказал Браэлин, хотя Даб'ней качала головой в ответ на каждое его слово.

— Ты не можешь ждать от меня такого, — запротестовала она. — Это превосходит мои силы, превосходит приказ Киммуриэля, превосходит даже сам Бреган Д'эрт.

— Мы выживаем, потому что каждый делает свою работу.

— Моя работа заставляет меня встречаться с верховной матерью Бэнр и с этим хаосом вокруг, — возразила Даб'ней. — Это не путь к выживанию. Нет.

Она решительно замотала головой.

— Мне нужны ответы, прежде чем я отправлюсь дальше в лес, а тем более — передам послание Киммуриэля верховной матери. Эти драуки меня беспокоят. Назревает что-то плохое, и мне кажется, что я стану отступницей, стоит лишь прошептать вслух послание Киммуриэля. Я не хочу стать одной из драуков.

— Если это войска матери Жиндии, значит они враждебны верховной матери Квентл.

— Может быть, раньше. Сейчас мы не знаем.

Браэлин вздохнул и опустил взгляд, пытаясь найти ответ.

— Тогда поищем с помощью магии, — решил он, взглянув на Даб'ней. Он указал в дальний конец лощины, где собралось немного воды после прошедшего дождя.

— Ты просишь меня отыскать верховную мать Бэнр с помощью магии? Или любых Бэнров, раз уж на то пошло? — недоверчиво переспросила Даб'ней.

— Нет, мы осмотрим лес и Кровоточащие Лозы. Найдём мать Жиндию. Она не отличается склонностью к прорицанию и обычно слишком увлечена своей злобой, чтобы заметить любое волшебное подслушивание.

Даб'ней этот аргумент не убедил.

— Или так, или пытаемся пробраться через лес, избегая драуков, — сказал Браэлин.

— Нет.

— Тебе не понравится иметь дело с разозлённым Киммуриэлем, — предупредил Браэлин. Даб'ней растерялась, он повернулся и рукой указал на лужу.

Она подчинилась.

— Ты отведёшь меня к матери Жиндии, — сказала жрица огромной женщине-драуку.

— Да неужели? — едко отозвалась Малфуш. Женщина находилась в лесу с горсткой помощников. Сейчас их полностью окружали драуки, возникающие из сумрака и сливающиеся с ним заново.

— Я Таайрул Армго, первая жрица второго дома Мензоберранзана, — заявила женщина.

— Второго дома? — спросила Малфуш. — А где же тогда Бэнры?

Таайрул хмыкнула.

— Бэнрам не понравится сообщение, которое я должна передать матери Жиндии. Очевидно, что ей улыбается Ллос. Об этом все знают, но верховная мать Бэнр сомневается, что сможет заставить себя это признать. Матери Жиндии следует узнать обо всём, прежде чем она совершит необдуманный поступок. Время на её стороне, но не на стороне верховной матери Бэнр.

Малфуш огляделась вокруг и кивнула своим слугам.

— Ты можешь пройти, — сказала она Таайрул. — Только ты.

— Это недопусти…

— Большего ты не добьёшься, — оборвала её Малфуш. — Только ты.

Драук подошёл к Таайрул и протянул к ней руки.

— Ты поедешь верхом, — сообщила Малфуш.

Таайрул окинула взглядом своих стражников, потом кивнула.

— Ждите здесь, — приказала она, глядя на Малфуш. Женщина-драук согласилась, что стража останется здесь. Жрица приняла руку драука. Драук поднял её и закинул на свою неудобную спину.

Малфуш подошла к ней и накинула на голову плотный мешок. Таайрул не успела этому помешать. Не успела жрица запротестовать, драуки тронулись — с огромной скоростью понеслись сквозь лес и в конце концов оказались в руинах Кровоточащих Лоз, при дворе матери Жиндии Меларн.

— Становится всё интереснее, — сказал Браэлин. Они наблюдали за путешествием дровской жрицы верхом на драуке.

— Это Таайрул, первая жрица дома Баррисон Дель'Армго, — сообщила ему Даб'ней.

— И её отправили с посланием к матери Жиндии? Верховная мать Квентл никогда не согласилась бы на такое.

Даб'ней ухмыльнулась в ответ на его очевидное замечание.

— Давай, — приказал он.

Даб'ней глубоко вздохнула. До сих пор она отказывалась прибегать к яснослышанью в дополнение к двеомеру ясновидения, так как подслушивание было легче заметить. Но теперь стало ясно — они должны узнать, что происходит. Когда Таайрул Армго вышла вперёд, чтобы заговорить с матерью Жиндией, Даб'ней прочла заклинание.

Её не засекли во время этого разговора, но жрицу это не успокоило — равно как и её спутника, с определённым удовлетворением заметила Даб'ней.

Как она и утверждала ранее — и в ходе подслушанного разговора это стало очевидным — здесь всё было намного сложнее. Таайрул, голос влиятельной матери Мез'Баррис Армго, фактически предлагала матери Жиндии второе место в правящем совете. Войны между домами дроу нередко обсуждали шёпотом, но здесь всё было намного серьёзнее. Две женщины, верховная мать и первая жрица другого дома, в открытую говорили о междоусобной войне в Мензоберранзане, войне против дома Бэнр. И делали это не скрываясь, совсем без опаски.

— Путь чист, — сказала Таайрул. — Путь — это Ллос, разумеется, и Ллос показала нам грядущую славу.

— Показала нам? — отозвалась мать Жиндия скептическим, почти насмешливым тоном — первый намёк на трещины в предложенном союзе.

— Мы все видели дары, предложенные Паучьей Королевой.

— Предложенные кому? — спросила Жиндия.

— Да, мать Жиндия, мать Мез'Баррис не отрицает, что вы стали сосудом для желаний Ллос.

— Я избранница Ллос, — поправила Жиндия. — Разве это не очевидно?

Её вопрос показался Даб'ней и Браэлину угрожающим — как, очевидно, и первой жрице Таайрул, которая стала нервно переминаться с ноги на ногу.

— И вас вознаградят, как её избранницу, — наконец выдавила она.

— Что ж, мне кажется очевидным, что избранница Ллос должна занимать первое место за столом, а не второе, — провозгласила Жиндия.