Уральск, Комитет по Управлению имуществом Уральской области, кабинет председателя Плотникова М.Я., 2

Уральск, Комитет по Управлению имуществом Уральской области, кабинет председателя Плотникова М.Я., 21 июня, 10.05

Для Михаила Яковлевича Плотникова понедельник начался не так плохо, как он ожидал, несмотря на то что ещё русский император Николай I называл понедельник «чёрным русским днём».

Сначала председатель облкомимущества провёл обычное аппаратное совещание, как он называл его для себя — разгонное, по аналогии с рюмкой водки в начале трапезы.

Затем он занялся переговорами с московским банком, в котором у него был открыт личный валютный счёт. Ему хотелось уточнить, была ли зачислена крупная сумма долларов, которую Плотников накануне положил на счёт.

К сожалению, упрямый банковский клерк не хотел давать справок по телефону, и пришлось связываться с зампредом правления банка, лично ему знакомым. В результате всё оказалось нормально, деньги поступили.

Вообще у Плотникова были далеко идущие планы. Он хотел приобрести небольшой бизнес в Москве и соответственно жильё, достойное его положения. Наилучшим способом для осуществления этих намерений было переместиться по служебной линии в Первопрестольную. Во время командировок в столицу Плотников несколько раз встречался со своими непосредственными начальниками, и они обещали.

Единственным условием с их стороны было скорое проведение приватизации в области; Михаил Яковлевич признавал это условие вполне справедливым.

Поскольку день с утра задался, Плотников в оживлённом состоянии ходил по своему большому кабинету, который раньше занимал секретарь обкома КПСС по идеологии. Его так и подмывало выйти в приёмную и игриво ущипнуть свою новую молоденькую секретаршу, которая вышла на замену внезапно заболевшей Алевтине Георгиевне.

Ближе к полудню в его кабинет заявился Гена Бондаренко. После поездки на металлургический завод к Генералову он развернул бурную деятельность по продаже ваучеров «красному директору». Получив в результате хороший куш, Плотников был очень доволен Геной.

Теперь следовало получить в верхах разрешение провести в области последний ваучерный аукцион, ведь очень скоро эти аукционы будут прекращены и заменены залоговыми. В Госкомимуществе, правда, без энтузиазма отнеслись к его просьбе, но Плотников был на хорошем счету, своего рода ударником приватизации. Покривив душой и потянув время, в конечном счёте, ему пошли навстречу в порядке исключения. Москва всегда умела поддерживать людей в трудную минуту.

Гена Бондаренко смело вошёл в кабинет, сопровождаемый молоденькой белокурой секретаршей. Он был в летнем двубортном костюме, песочного цвета, туго обтягивающем всю его полноватую фигуру, благоухал французским парфюмом и выглядел гламурно. «Одевается как голубой», — хмыкнул Плотников, испытывая желание подшутить над Геннадием, но затем передумал — Гена был крайне обидчив, особенно когда вопрос касался его внешнего вида и пристрастий в одежде.

— Михаил Яковлевич, к вам Геннадий Алексеевич, — произнесла секретарь испуганно глядя на шефа.

— Ничего, ничего, — махнул рукой Плотников, — все нормально, Настя, я ждал господина Бондаренко.

— Я же говорил, — подмигнул ей Бондаренко, — все будет окейно!

Секретарь вышла, а Плотников посмотрел ей вслед и вздохнул.

— Представляешь, — сказал с сожалением, — такая молодая, а мужа уже посадили за кражу на три года.

— Так она свободна? — цинично осклабился Геннадий.

— Нет, нет, она мужа любит: просила помочь, чтобы пересмотрели приговор. Но я тоже не всесильный, к судейским у меня нет подходов. Может, у тебя?

— Откуда? — Бондаренко отрицательно покачал головой.

Они прошли к столу, но разговору помешал звонок телефона. Плотников взял трубку.

— Да, Олег Викторович, заходите.

Дверь в кабинет открылась, и вошёл среднего роста мужчина. Как и Бондаренко, он был в двубортном костюме, только тёмном, в рубашке с короткими рукавами — из рукавов пиджака выглядывали голые волосатые руки.

— Михаил Яковлевич, вот бумаги на подпись, — сказал мужчина, с любопытством поглядывая на Бондаренко.

Плотников взял папку с документами, открыл её и, бегло просматривая принесённые материалы, принялся визировать. Это продолжалось недолго, вскоре сотрудник Плотникова, получив обратно папку с подписанными документами, деловито удалился.

— Знаешь, кто это? — серьёзно спросил Плотников, включая кондиционер. В его кабинете стояла влажная летняя духота, несмотря на распахнутое окно.

— Помилуй, Михаил Яковлевич, откуда мне знать ваших клерков?

— Это чекист из конторы Алексеева. Некто Верёвкин Олег Викторович.

— Что он здесь делает? — насторожился Бондаренко, — зачем вам лишние глаза и уши гэбэшников?

Плотников насмешливо взглянул Геннадия, как смотрят взрослые на несмышлёных малышей, не понимающих простых житейских истин:

— Во-первых, Гена, их глаза и уши здесь могут быть и без нашего ведома, а так мы знаем кто и где. Во-вторых, я думаю, ничто человеческое ему не чуждо, мы его прикормим, как рыбок прикармливают в пруду. Они потом становятся такими упитанными, такими вкусными.

И Плотников плотоядно зачмокал толстыми губами, вспомнив, как недавно ловил краснопёрых карасиков у одного из своих приятелей, взявших пруд в аренду.

Бондаренко засмеялся:

— Типа деньги не пахнут?

— Вот именно!

— Михаил Яковлевич, а как продвигается дело с аукционом? Нам пора решать вопрос по металлургическому заводу. Я недавно разговаривал с Генераловым, он торопит, и его понять можно — время уходить, потом будет труднее.

Достав пачку сигарет, Бондаренко вытащил одну, закурил. Плотников пододвинул пепельницу.

— Делаю всё, что можно, — возвестил он, — уже договорился с Москвой. Они дадут разрешение, но, сам понимаешь, не задаром. Как говорил Шаляпин, даром только птички поют. Труднее всего будет решить вопрос с Медведевым. Этот мухомор возомнил себя вождем народа Уральской области, вознёсся выше некуда. Не знаю, какие бонусы он затребует.

Выпустив длинную струю дыма, Геннадий глубокомысленно подытожил:

— Какие бы бабки он не просил, надо договариваться — другого пути нет! Это вопрос принципиальный. Генералов для нас с вами пробный шар. Если другие «красные директора» увидят, что тема прокатила, они тоже пойдут к нам. Наварим кучу бабок. Сейчас самое время для этого, не всё же одному Березовскому иметь.

— Я уже думал о наших перспективах, — глубокомысленно заметил Плотников. Он покосился на комнату отдыха и, дрогнув обвислыми щеками, осведомился: — Выпьешь?

Гена озабоченно глянул на часы.

— Извините, Михаил Яковлевич, ещё не всё сделал. Мне надо забежать ещё в пару мест. Жара, не улице неимоверная и если присоединюсь к вам, то развезет в два счёта.

— А я, пожалуй, выпью.

Плотников поднялся и, проследовав в свой интимный кабинет, налил рюмку коньяку. Жёлтая маслянистая жидкость приятно тяжелила рюмку. Выпив, он решил, что этого недостаточно, и добавил ещё. Состояние тела медленно сравнялось с состоянием души и дошло до нужной кондиции — стало тепло, весело, прекрасно.

Всё это время Бондаренко терпеливо ждал в кабинете. Когда Плотников появился, его бледный, нездоровый цвет лица сменился болезненным румянцем, и Геннадий подумал, что если Плотников не перестанет активно употреблять, то, пожалуй, цирроз печени в недалёком будущем ему обеспечен.

— Я намерен в ближайшее время решить наш вопрос, — несколько пафосно сообщил Михаил Яковлевич, продолжая разговор, как ни в чём не бывало. — Если Медведев будет артачиться, то подключу Дергачёва. Думаю, что против представителя Президента он не пойдет.

— Будем надеяться! — Бондаренко засобирался. — Ну, мне пора! Да, чуть не забыл, к вам хотел зайти предприниматель Матвеев, познакомиться, так сказать.

— Матвеев? Это который…

— Да, да, — подтвердил Бондаренко, — тот самый, всем известный бизнесмен. В последнее время он набирает вес, того и гляди выдвинется в Госдуму на следующих выборах.

— Да брось ты!

— Не будьте наивным человеком, Михаил Яковлевич. Бандиты сейчас активно идут во власть. У них появились деньги, солидные капиталы, и никто не хочет, чтобы всё в одночасье вдруг улетучилось. Нужны гарантии неприкосновенности, а это может дать теперь Дума. Так вы его примете?

— У меня, в принципе, есть время до обеда, — согласился Плотников, посмотрев записи в ежедневнике. — Пусть приходит сейчас, пока есть окно. А ещё лучше, если ты его проведёшь вроде как своего знакомого, не хочу, чтобы Верёвкин на него обратил внимание. Не исключено, что он может его знать — пойдут разговоры, сплетни, вони не оберёшься.

С Матвеевым Геннадий договорился сразу, позвонив из кабинета Плотникова по известному ему номеру.

— Пойду его приведу, — предупредил он Михаила Яковлевича.

— Давай, давай! — разрешил тот. — Я пока посмотрю бумаги.

Выйдя в приёмную, Бондаренко увидел, что молоденькая секретарь, чуть наклонив голову с заплетённой золотистого цвета косичкой, что-то печатала на машинке. Лицо её обладало правильными чертами с несколькими крупными деталями, которые его совсем не портили: большие глаза, большой рот, прямой нос, удлинённый овал лица.

Геннадий отчего-то захотел похвастать перед этой незнакомой ему девушкой.

— Настя, — сказал он со значением, — я сейчас приведу к Михаилу Яковлевичу одного человека на беседу. Плотников просил, чтобы его в это время не беспокоили.

— Хорошо! — спокойно, даже равнодушно произнесла Настя.

— Это не простой человек, он самый главный у нас в области по части… — Бондаренко замялся, не зная, как мягче сказать, — ну, по части криминала, что ли.

В глазах Насти возник интерес.

— Он что, бандит?

— Нет, он бизнесмен — уважаемый человек.

— А в колониях, — девушка на мгновение задумалась, — он кого-нибудь знает, например, в нашей, Клыковской?