Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б.И., 17 июня, 14.30

Полковник Кислицын все эти дни был в хорошем расположении духа. Он расхаживал по кабинету и напевал песни из своего комсомольско-партийного прошлого вроде «Марша коммунистических бригад»: «Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти сила велика!»

При этом Борис Иванович нет-нет, да и бросал взгляд на стол, где у него громоздились папки с оперативными материалами, касающимися Забелина и Цыганкова. Эти папки накануне принёс Усольцев, аккуратно постучав в дверь и мягко, как колобок, вкатившись в кабинет с грудой оперативных дел.

«Он, действительно, несколько легковесен, этот Усольцев», — подумал Кислицын и приоткрыл окно. В кабинет сразу ворвался шум улицы: звуки проезжавших машин, гомон проходившей внизу толпы. Фасад здания Управления выходил на одну из оживлённых улиц города — улицу братьев Стругацких. Далее, если идти по этой улице к реке, находился центральный книжный магазин, а ещё дальше — высокое сигарообразное здание областной администрации.

«И что всем этим людям надо, куда спешат?» — Борис Иванович недовольно сморщился и глянул вниз, слегка высунувшись из окна. Голова у него закружилась, ведь он с детства боялся высоты. Закрыв окно, поспешно отошёл. «Суета, вокруг одна суета. Мы все спешим за чудесами, как поёт Антонов, но жизнь преподносит совсем другие сюрпризы».

Может, и его намерение поймать за руку людей Шумилова тоже суета. Бессмысленная трата времени. Кто знает?

Его мысли вернулись к Усольцеву. В материалах, которые тот принёс, ничего стоящего не было, ничего весомого, чем можно было бы прижать хвост этим ребятам. Он, Кислицын, вчера просидел весь вечер, корпел над делами, пытался делать выписки, систематизировать данные, разложить их по полочкам в своей голове.

Забелин и Цыганков активно передвигались, встречались с разными людьми, вели многочисленные телефонные переговоры, но всё было не то. Не было и намека на скрытую от посторонних глаз, изнаночную сторону их жизни. Даже интимные связи не удалось отследить, а ведь они должны были быть, особенно у такого ловеласа, как Цыганков. Кислицын в этом не сомневался.

Он подошёл к столу, положил руку на лежащее сверху дело с материалами наружного наблюдения и слегка забарабанил по картонной обложке пальцами, стремясь поймать ритм «Марша коммунистических бригад».

В этих толстых делах определённо не было ничего интересного. Может, Усольцев не проявлял должного старания, работал спустя рукава? Всё-таки это его бывший отдел, и симпатии к отдельным сотрудникам могли у него остаться — честь отдела и всякое такое.

Нет, Усольцева он изучил.

Усольцеву никто не нужен, никакие симпатии не помешают ему исполнить порученную работу. Он, словно заведённый механизм, действует чётко и без сбоев. И всё же, несмотря на бесплодность проделанной работы, Кислицын чувствовал, что бросать начатое не следует. Пока нельзя. Интуиция так подсказывала.

Он поднял трубку и набрал номер Усольцева.

— Леонид Петрович, вы хотели мне показать видеозапись, я освободился.

Вскоре Усольцев появился у него в кабинете. Он с важным видом подошёл к видеомагнитофону «Панасоник» и вставил кассету в магнитофон. Загорелся экран телевизора, словно из тумана возникла улица, магазинная площадка, на которой произошёл недавний захват, зазвучали голоса сотрудников. Потом изображение сфокусировалось на санитарном Уазике.

Было видно, что снимали из дома, примыкающего к магазину.

Кислицын знал, что именно хочет показать ему Усольцев — последний захват, проведённый отделом Шумилова. Но Леонид Петрович намекнул на наличие определённых нюансов, о которых хотел бы доложить начальнику. Им, этим нюансам, никто не придал значения — так, немного посмеялись и всё. Но он, Усольцев, посчитал, что это не шутка. Вот и сейчас он с хитрым прищуром присел в кресло и, взяв в руки пульт, принялся искать нужное место. Видеомагнитофон глухо завыл, с напряжением перематывая пленку, которая шуршала и слегка потрескивала в металлическом брюхе аппарата.

— Старая кассета, — пояснил Усольцев, — у хозяйственников новых нет, пришлось старую использовать — того и гляди зажуёт. Ага, вот!

На экране пошло изображение, предшествующее захвату. Цыганков идёт к своей машине. Милицейский оперативник подаёт сигнал. Цыганков и его группа бросаются к продацам оружием. Цыганков пытается применить захват, но неудачно, и перелетает через корпус одного из преступников.

В этом месте Усольцев нажал «паузу».

— Борис Иванович, — сказал он, не отрывая взгляда от экрана, — обратите внимание.

— И что? Я уже видел, — разочарованно заметил Кислицын, — неудачный захват. Цыганков переволновался и недооценил противника, а противник оказался опытным. На его счастье, ему помогли, а то мог и пулю схлопотать.

— И всё-таки я хотел бы обратить на этот эпизод ваше внимание, — вкрадчиво продолжил Усольцев, и хитро усмехнулся, — мне кажется, он специально промедлил, дав подозреваемому лицу время для изготовки. Вот смотрите!

Усольцев пустил плёнку в замедленном темпе. Было видно, как Цыганков медленными прыжками подбегает к торговцу, поворачивает голову вправо и влево, видимо, убеждаясь, что ему никто не помешает.

— Видите, вот эти повороты головы, — Усольцев вновь нажал на кнопку «пауза», — они отняли те нужные доли секунды, которые Цыганков мог использовать для завершающего броска. Он специально промедлил, потому что в его подстраховке не было никакой нужды. За ним бежала группа захвата.

Недоверчиво посмотрев на начальника отделения, Кислицын возразил:

— Вы думаете, специально? Ну, не знаю! Для чего? Сорвать операцию, которую сам же и разрабатывал?

Усольцев на мгновение задумался, засопел:

— Да, готовил её он, но, вероятно, в ходе подготовки на него вышли преступники, состоялся сговор. Цыганков не мог остановить уже запущенный процесс, но помешать этому мог.

— Подождите, подождите! — недовольно остановил его полковник. — У вас есть сведения, что на него выходили бандиты, проводили эту, как у них там говорят, «стрелку»?

— Ну, прямой и точной информации нет, но Цыганков опер, хорошо подготовленный опер, он может уходить от наблюдения, маскироваться. Мы могли упустить эту связь, она могла совершенно выпасть из поля зрения.

— Мне кажется, вы фантазируете, Леонид Петрович! — раздражённо бросил Кислицын, наваливаясь на стол тучным телом, — ваши фантазии проистекают оттого, что вы не обладаете достоверной информацией, а время уходит! Думаете, генерал будет бесконечно продлять санкцию на проверку? Я глубоко сомневаюсь!

Обиженно замолчав, Усольцев вытащил кассету из видеомагнитофона.

— Мы работаем, Борис Иванович, не сидим, сложа руки, — подал он затем голос, — у нас не всё получается, но мы действуем.

— Вот и прекрасно, работайте тщательнее, глубже, не хватайте то, что лежит на поверхности, то, что может подбросить вам противник. Так, кажется, учит нас искусство контрразведки. А меня по таким пустякам, относящимся к вашим догадкам, не отвлекайте! Догадок я сам могу вам привести тысячи. У меня слишком много работы, чтобы ими заниматься. Забирайте свои документы, — Борис Иванович резко двинул от себя стопку, — и принимайтесь за работу!

Когда за Усольцевым закрылась дверь, Кислицын разочарованно покачал головой, представив, насколько бестолковыми могут быть подчинённые. Усердие, как говорили классики, всё превозмогает. И всё же, всё же...

Может, он зря посмеялся над Усольцевым и тот в чём-то прав, не всё так просто? Былая подозрительность вновь проснулась в нём. Он принялся читать служебную почту, машинально накладывая резолюции, но мысли неотступно продолжали возвращаться к тому, что показал на пленке Усольцев.