Он перевернул еще несколько страниц. Пошли институтские фотографии. Вот они на кафедре автотехники — он стоит с автомобильным ключом, рядом Борька Ступин держит аккумулятор. По напряженному лицу видно, что ему тяжело, но он старается для фото.

Вот они бегут на лыжах зимой на первом курсе. Занятия по физкультуре. У него, Кулагина, в руках палки, на голове лыжная шапочка. Какого же цвета она была? Иван Иванович задумался. Голубая с красным? Серая? Нет, кажется, шапка была зеленая с серым. А впрочем, неважно.

Еще несколько фотографий. Он на море во время летнего отдыха после сессии. Это было в Крыму, в Судаке. Они отправились туда со знакомыми парнями. Они купались, загорали, бегали на танцы — веселое было время! На фото он лежал на гальке, загорелый, довольный, на голой груди еще не было волос — сейчас-то они есть и все седые. Наверное, Борька его фотографировал.

Среди других институтских фотографий было несколько, где он стоял вместе с Настей. Иван Иванович по-особенному, пытливо рассматривал обоих, словно пытался увидеть нечто такое, что могло рассказать правду об их отношениях. Почему у них тогда не получилось? Что помешало? Ведь они любили друг друга, кажется, любили. По крайней мере, он, Кулагин, уж точно был влюблен.

На снимках они стоят вместе — он такой молодой, почти юный, но вместе с тем серьезный, она с затаенной смешинкой в глазах. Одежда на них разная, по большей части без изысков. Джинсов тогда не было — мальчишки ходили в простых брюках, девушки в платьях. Одно из фото запечатлело Настю в мини-юбке. У неё было озорное настроение и она, облокотившись на перила набережной у реки, выставила на обозрение красивые длинные ноги, по—летнему загорелые, смуглые.

Кулагин сморщился, в глазах защипало. Какие же они были молодые, беззаботные, веселые! Ничто их не пугало и ничто не могло помешать им любить друг друга. Как же это всё далеко! Безвозвратно далеко!

На глаза ему попалась фотография с митинга в поддержку борьбы народа Чили против фашистского режима Пиночета, который проводили в их институтском дворе. На фото стояла дата, написанная простым карандашом — 1974 год.

На ступеньках института, стояло несколько человек. Среди стоявших Кулагин узнал декана, факультетских преподавателей, рядом было еще несколько студентов-активистов с разных курсов. Сбоку, почти с краю, примостились Игорь Мордвинов и он, Кулагин. Возле них была еще девушка с их курса, но не Настя, а Ирина Белоконь. Она была заместителем Мордвинова по комитету комсомола и тоже принимала участие в митинге.

Ирина была чернявой, невысокого роста девушкой. Кулагин знал, что она приехала с Украины, чтобы поступить в их городе в институт. Как сказали бы о ней теперь, Ирина была весьма амбициозной девушкой, а во времена молодости Кулагина о таких говорили: «Человек с активной жизненной позицией». Так или иначе, но Ира оказалась гиперактивной, то есть лезла везде и всюду и вмешивалась во все дела. Поэтому Мордвинов, приглядевшись к ней на первом курсе и опасаясь конкуренции с её стороны — Ира была смазливой, бойкой и могла понравиться вышестоящим товарищам — сделал её своим заместителем.

Этот митинг в институтском дворе не сильно запомнился Ивану Ивановичу. Дело было в сентябре, уже похолодало, накрапывал мелкий дождик. Все торопились побыстрей начать и закончить, после чего разойтись по своим кабинетам и аудиториям, а начальство отчитаться по партийно-комсомольской линии об успешно проведенном мероприятии.

Честно говоря, Кулагин даже не понимал, что делает это фото в его альбоме, что в нём такого интересного. Фото, как фото. Наверное, оставил для коллекции.

Он оттянул прозрачную пленку, закрывавшую снимок и вытащил его не без усилий — фотография плотно прилипла. Потом он бесцельно покрутил снимок в руках, раздумывая — зачем он ему, выкинуть, что ли? Однако в последний момент ему стало жалко фотографию – всё—таки память, не стоит ею так распоряжаться. Подержав фото еще некоторое время в руках, он засунул его обратно.

Другие страницы альбома были посвящены послеинститутской жизни. Работа на заводе — Кулагин после распределения попал в Свердловск — служба двухгодичником в армии. Потом он вернулся назад в свой город, работал в опытном НИИ, связанном с разработкой военной техники. На снимках мелькали лица знакомых, немногих друзей…

Но фотографий с Настей больше нигде не было. Он закрыл альбом, отложил его в сторону.

«Странно, почему мы больше не снимались? Поссорились, наверное, а сейчас, спустя столько лет я уже не помню почему. Всего не упомнишь! Она была ведь очень смелой, нет, не так… Не смелой, а озорной, игривой что ли. Я же был спокойным, уравновешенным и она мне не очень подходила. Наверное, потому и расстались — из-за несходства характеров. Нет, хватит о ней. Вот в двадцать пять я по комсомольской путевке ездил в Болгарию. Здорово было! Кажется, у меня была в это время другая девушка… Надо пойти к тем ребятам из салона и вернуться туда, на Солнечный берег, в Болгарию».

Он помнил Болгарию с лучшей стороны — в Союзе вообще к болгарам относились хорошо. Ходили слухи, что эта братская страна просилась шестнадцатой республикой в состав СССР, как и Монголия. Большой популярностью пользовались болгарские сигареты «Стюардесса», «Ту-134» и «Опал». Кулагин сильно смолил их в молодости, пока потом, из-за развившейся астмы, вообще не перестал курить.

Помнил он и зубную пасту «Поморин», больше похожую на жидкий гель. В отличие от современных паст она совершенно не пенилась, и польза от чистки зубов была очень сомнительной. Зато ею хорошо чистился газовый поршень затворной рамы автомата Калашникова. Будучи молодым лейтенантом в армии, Кулагин очень удивился такому применению «Поморина» солдатами его взвода.

Он усмехнулся. Наивное было время, и он сам был наивным.

Еще ему вспомнилось, как ребята на его курсе в институте переделали песню Битлз «Желтая подводная лодка». Они пели об одном из сокурсников по фамилии Кравчук, имевшем выдающийся нос: «Я вчера поймал Кравчука без капкана и сачка. Чистим шнобель пастой «Поморин», Yellow Submarine, Yellow Submarine».

Кулагин еще раз пересчитал деньги и решил, что раз в месяц сможет себе позволить такое приятное путешествие в прошлое. Он не будет злоупотреблять. Одного раза в месяц вполне достаточно.