Он — получеловек, в котором так сильно доминируют пороки, что не смог увидеть аферу, скрытую за древнейшим из предложений. Она была такой же девственницей, каким любителем воды «Эвиан» был он.

Он повёлся как лох на дрожащий рот, шёлковую комбинацию и киску, прикрытую парой волосков. Джей Кей был готов поклясться жизнью, сегодня услышит хныканье, когда вставит ей, вполне возможно — она даже купила одну из тех искусственных мембран, которые выделяют поддельную кровь.

Джей Кей провёл рукой по лицу. Усталость от всей этой ситуации навалилась на него свинцовой тяжестью, усиливая гнев, который он испытывал к себе и всем окружающим его паразитам. Шум за дверью привлёк внимание. Он напряг слух и уловил звук двух женских голосов. Это была Аида и её прыткая подруга, девственница-самозванка. Дверь открылась, и Аида подтолкнула в номер девушку с завязанными глазами, а сама лишь заглянула, чтобы узнать, не нужно ли что-нибудь. Джей Кей обменялся молчаливым взглядом с эскортницей, которая, кивнув, исчезла. Оставшись наедине, Джей Кей устремил на Лорен взгляд. Он хотел одеть её как шлюху, стремясь унизить, чтобы она поняла, в чём и состоит её роль. Хотя глаза у Лорен были перевязаны, он мог угадать их выражение. Либо она великая актриса, либо действительно боялась, потому что губы девушки, превращённые ярко-красной помадой в греховные — дрожали.

Каблуки придавали стройности, удлиняя точёные ноги, но вес всего тела был смещён на одну. Лорен выглядела хрупкой, юная грудь прижималась к ткани прозрачного платья. Как она чувствовала себя, передвигаясь по городу, одетая так вульгарно? Волна ярости заставила его скрипнуть зубами: она и эта бл*дь, её подруга, сговорились наеб*ть его, и теперь он трахнет её, не испытывая жалости. Сначала он «позаботиться» об этих пухлых губах. Джей Кей хотел почувствовать их на члене, попробовать предлагаемые особенности. Каждая шлюха в чём-то превосходила остальных, стоило лишь выяснить это.

Мужчина встал и снял брюки, оставшись в расстёгнутой рубашке. Мотель отстой, но для лишения шлюхи предполагаемой девственности не существовало лучшей сцены.

— Я знал, красный будет к лицу такой соске, как ты.

Ему доставило извращённое удовольствие обижать её; увидеть, как от потрясения вытянулись в линию губы, а руки сжались в кулаки. Это вызвало у Джей Кея немедленную эрекцию.

— На колени перед моими ногами.

Она не двигалась, но её дыхание участилось.

— Что непонятного в том, что я сказал?

Он не дождался ответа: схватил Лорен за тонкую руку и притянул к себе.

Она издала болезненный крик, возможно, из-за ноги, но теперь у Даниэля больше не осталось никаких сомнений по поводу её наказания.

Он положил руки ей на плечи, чтобы опустить на колени, но Лорен сопротивлялась.

Тогда схватил её за пучок волос, сильно потянул и, прижав рот к уху девушки, заговорил усиленным гневом голосом: — Я заплатил за тебя и даже слишком, так что постарайся не злить меня. Теперь ты опустишься на свои чёртовы колени и возьмёшь в рот. И позаботься сделать работу должным образом, иначе я заберу каждый цент, что дал тебе.

Лорен прошептала: «Боже мой», но угроза дала желаемый эффект. Девушка медленно опустилась, вытянув вперёд руки, чтобы понять, что перед ней. Джей Кей почувствовал прикосновение тёплых ладоней к грудным мышцам, и уловил её удивление от ощущения плоти под своими руками.

Кончиками пальцев она пробежала по рёбрам, нежно как дуновение ветерка, и продолжила исследование по животу. Видеть её с завязанными глазами, чувствовать прикосновение, добавили возбуждения к тому, что уже вызвала его роль доминанта.

С некоторым усилием, упираясь о пол одной рукой, Лорен удалось встать на колени, а Даниэль освободился от нижнего белья. Член был твёрдым и готовым, с красной головки стекала прозрачная капля смазки. Джей Кей не пил с утра, лишь нюхнул одну полоску кокаина, когда вошёл в номер. Он был на взводе и готов причинить ей боль, чтобы взять то, что принадлежало ему.

— Бери член и соси. Я не должен говорить тебе, как это делать.

Упрямство девушки стало последней каплей, переполнившей чашу.

— Ты и правда думаешь, я круглый идиот? Думаешь, поверил твоей жалкой пародии невинной девственницы? — последние слова он произнёс фальцетом, чтобы подчеркнуть унижение.

Она резко покачала головой.

— Нет, сэр, я никогда...

Джей Кей даже не дал ей договорить. Схватил за волосы и приблизил лицо к паху. Он зажал член у основания, стал растирать им по плотно сжатым губам, затем по щекам, шлёпать с жестокостью. Размазал помаду, оставляя следы на подбородке и скулах.

— Открой рот, бл*дь, заглоти полностью и соси.

Голос стал хриплым эхом его возбуждения. Лорен сделала, как приказали, её губы приоткрылись, и он смог войти. Там было тепло, мягко и гостеприимно, как в вагине.

— Давай, вперёд-назад, трахни меня своим ртом, — он стал руководить её движениями.

Лорен открыла рот, как можно шире, чтобы сделать вдох, и в итоге не сумев скоординировать дыхание, сомкнула зубы на чувствительной плоти. Даниэль выругался и сильно дёрнувшись, оттолкнул её. И так неустойчивая из-за больного колена девушка рухнула на пол. Она упала на бок с опущенной головой, дрожащими руками, истерзанным ртом с размазанной помадой. Лорен выглядела как женщина, к которой только что применили насилие. Даниэль посмотрел на неё, широко раскрыв глаза, увидел полоски чёрной туши, стекающие из-под повязки, заметил, как от тихих рыданий у неё дрожит грудь, и им овладело странное спокойствие. Он закрыл лицо обеими руками, собираясь с мыслями, и признал, что был неправ. Лорен была пешкой, ни больше, ни меньше, чем он.

Девушка, которая, как и многие другие, нуждалась в деньгах, несчастная бедняжка, согласившаяся себя продать. Даниэль смотрел на это измученное, уязвимое тело, вдохнул её отчаяние и, словно согнувшись от тяжести содеянного, упал рядом с ней на колени.

Каким мужчиной он стал, чтобы так обращаться с женщиной, девушкой, которой едва исполнилось двадцать, и которую несчастье довело до безрассудства и неосмотрительности?

Он медленно приблизился, положил руку ей на волосы. У него возникло видение её распущенных волос, и, словно умирающий, он принялся удалять заколки и невидимки, желая освободить тёмную массу от укладки. Грива разбилась на волны обсидиана, покрывая Лорен лицо и плечи. Она продолжала плакать, поэтому Даниэль поднял её и прижал к себе. Он поднялся и сел на кровать, укачивая её как ребёнка. Какой на самом деле она и была: маленькая, хрупкая и первозданная, словно только что увидевшая свет. А он, монстр, бросил её в свой испорченный мир без всякой пощады.

— Прости меня, Лорен.

Достаточно ли этих глупых слов, чтобы получить оправдательный приговор? Она даже не ответила, продолжая плакать. Повязка промокла от слёз, щёки испачкались чёрными пятнами. Её лицо было двухцветной маской, а маленькое сердце барабаном, стук которого слышался под рукой. Даниэль поднял лицо и поймал в зеркале своё отражение: порочный сатир, держащий в руках нимфу с изнасилованной душой. Он испытал к себе отвращение и отвёл взгляд, посмотрев на хрупкую ношу, которую продолжал обнимать с нежностью.

Мужчина встал, чтобы уложить девушку на кровать, проклиная решение привезти её в придорожный мотель, снятый только чтобы прибавить больше стыда к бесчестью.

Даниэль лёг рядом с Лорен, не зная, снимать ли повязку. Как она отреагирует, обнаружив его личность? Ужаснётся ли, узнав, что создатель её унижения — великий Джо Кинг? Он не был готов освободить ей глаза, и предпочитал убаюкивать себя иллюзией, что Лорен отнесётся к нему с восхищением, если не узнает, кто её таинственный клиент. Бедное маленькое существо, пожертвовавшая собой ради любви к брату, на которую он напал, не заботясь о ситуации, о её колене и человеческом достоинстве.

Он растоптал её, как траву под ногами, унижая ради удовольствия причинить боль, которую она, больше, чем кто-либо не заслуживала. Он наказывал её за грехи других. Он бросил её на колени и оскорбил, словно перед ним Рон, или Роуз, или любой другой паразит, который привязался к его жизни и кошельку с прожорливостью пиявки.

Даниэль пробежал взглядом по своей девственнице, рассматривая платье шлюхи и нелепые каблуки, которые она, конечно, терпела, как пытку. Почувствовал, разрастающиеся угрызения совести, словно по венам побежала кислота, и, добравшись до сердца, выжгла его.

Он поднялся и освободил Лорен от обуви.

Она попыталась встать, но Даниэль оказался быстрее и положил руку ей на грудь.

— Лорен, позволь мне позаботиться о тебе.

— Почему?

Это был уместный вопрос, на который существовали десятки ответов, но ни одного из них не хватило бы для объяснения того, как он себя сейчас чувствовал.

— Потому что я хочу этого, а ты здесь, чтобы мне угодить.

Скрываемая под этими словами улыбка вырвалась наружу, и Лорен не могла не подхватить её, слегка улыбнувшись в ответ.

Даниэль сбросил туфли на пол, и стал массировать ей ступни, вызывая у Лорен стон удовольствия, который направился прямо в его низ живота.

Он расстегнул платье, стал стягивать его наверх, и на этот раз Лорен помогла ему, приподняв сначала бедра, а потом руки. Гладкое тело, упругая молодая кожа были лучшими украшениями, которые она могла носить. Разрывая, Даниэль сорвал с неё бельё (такое нелепое), и бросил всё на пол вместе с туфлями. Подушечками пальцев провёл по нежной коже, задерживаясь на голом бугорке Венеры. Лорен задержала дыхание, но на этот раз, даже намёком, не выразила желание прикрыть себя, хотя то, как она сжала кулаки, говорило, что девушка умирает от желания это сделать. Даниэль оценил, как Лорен выдержала эту маленькую жестокость, которой подвергалась, и восхитился ею за силу духа. А себя отругал в сотый раз за короткое время.